Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина (СИ)

Проскурин Вадим Геннадьевич

Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина

1

Колдуны поселились у подножия Ушбы-горы, в конце дороги, ведущей на летние пастбища, где Од Торфиннсдоттир нагуляла ребенка от Бальдура Одинссона, когда была сопливой девчонкой. Та дорога, как известно, у пастбищ не кончается, а ведет дальше к подножию Ушбы-горы, старики говорят, там есть волшебная дверь, которая в новолуние открывается, тогда из горы выходят тролли, они как раз и протоптали эту дорогу. Выйдя из горы, тролли танцуют, вопят дурными голосами и творят неведомые обряды, и никто не ходит в те места в новолуние, чтобы не попасть троллям под горячую руку. Впрочем, и в обычное время туда никто не ходит, потому что делать там нечего.

Колдун пришел в деревню на десятый день после весеннего равноденствия. На вид колдун был во всем подобен человеку, но имел четыре отличительных свойства: коротко стриг волосы, как трэль, необычно выговаривал слова, на запястье левой руки носил браслет с колдовскими рунами, постоянно меняющими очертания, а самое важное отличие было такое - штаны колдуна были сшиты из парусины, крашеной в цвет неба, точно такие штаны носила альвийка Линда, с которой сошелся Рорик Рагнарссон, когда ходил за врата холмов. Однажды Сигун Ормсдоттир перебрала пива и призналась подруге, что когда Рорик ложится с ней пьяный, он иной раз называет ее Линдой, а она обижается и иной раз начинает драться, а иной раз нет. Рорик говорил, что за вратами холмов такие штаны носят все, и мужики, и бабы, так что парусиновые штаны цвета неба - верный признак чего-то потустороннего.

Первым человеком, который встретил колдуна, был Олаф Гуннарссон. В прошлом его старший брат Торвальд водил дружину и воевал с Рагнаром Рорикссоном, отцом Рорика Рагнарссона, и однажды Рагнар победил Торвальда в поединке, и с тех пор Торвальд дружину не водил, а ходил в дружине Рагнара правой рукой, а Олаф, соответственно, ходил левой рукой. Когда Рагнара подстрелили полуденные гоблины с волосами как смола, воины собрались на тинг и многие кричали, чтобы теперь дружину водил Торвальд, и если бы Торвальд согласился, то так бы оно и вышло, но Торвальд не согласился, и дружину стал водить молодой Рорик Рагнарссон, Торвальд по-прежнему ходит его правой рукой, а Олаф - левой. Надо сказать, что у Олафа в тот год стали болеть ноги и с тех пор он каждый раз, когда выпьет, говорит, дескать, когда же меня заберут валькирии, надоело уже в Мидгарде. На охоту он ходить перестал, а когда ходит на рыбалку, то когда уходит за поворот дороги, вырезает себе посох и дальше идет с посохом, а когда возвращается, посох выбрасывает, потому что не хочет, чтобы в деревне видели, что у него болят ноги. А у Торвальда Гуннарссона ноги не болят, он сохранил здоровье и силу в полной мере.

В тот день, с которого начинается эта сага, Олаф шел не на рыбалку, а в предгорный лес, искать пчелиные гнезда. Он как раз подошел к повороту дороги и уже начал высматривать подходящее деревце для посоха, как вдруг глядь - колдун.

- Мир тебе, колдун! - поприветствовал Олаф колдуна.

Колдун от этого приветствия испугался, но дернулся только один раз, и Олаф сделал вывод, что колдун ему попался не из трусливых.

- И тебе мир, почтенный воин! - отозвался колдун. - Подскажи, будь любезен, далеко ли ближайшая деревня?

Вместо ответа Олаф поманил колдуна пальцем. Тот подошел, а пока подходил, положил руку на бедро, где из кожаного кошеля торчала колдовская штуковина, похожая на ту, которой альвийка Линда истребила гоблинский отряд за вратами холмов, но у альвийки та штуковина была покрупнее, а у колдуна совсем маленькая. Олаф подумал было, не стоит ли возмутиться, что колдуну сказали: "Мир тебе!", а он не доверяет, но решил не возмущаться.

Колдун заглянул за поворот, увидел деревню и сказал:

- О!

Почесал затылок и спросил:

- Скажи, почтенный воин, а не продают ли в той деревне пригожих рабынь?

Олаф расхохотался. Он сначала подумал, что колдун пошутил, это ведь отличная шутка - в деревне продают рабынь, да еще пригожих, ха-ха-ха! А потом понял, что у колдунов все устроено иначе и он тупо не понимает как, и вообще, не подобает воину смеяться на чужими обычаями, вспомнить хотя бы Хамилькара из Картахены, который наставил рога Торфинну Гному, вполне достойный был муж, пирует сейчас со своим картахенским Одином, а рассказывал такие нелепые вещи, вспомнить хотя бы нужники, это ж надо придумать - гадить каждый день в одно место, пока не вырастет куча больше муравейника, ха-ха-ха!

Короче говоря, Олаф понял, что ведет себя невежливо, перестал смеяться и ответил так:

- Нет, почтенный колдун, в деревне не продают рабынь, тем более пригожих. Не знаю, как принято в стране, откуда ты родом, а у нас рабынь продают только в Трондхейме, и не каждый день, а только когда какой-нибудь тан вернется из удачного похода. А в обычные дни не продают.

- А когда тан вернется из похода? - спросил колдун.

- А кто ж знает? - пожал плечами Олаф. - Как вернется, так и вернется. А что, тебе рабыни нужны?

Оказалось, что колдуны нужны не просто рабыни, а наложницы, и лучше всего малолетние, у которых сиськи не выросли, и которые на вид как мальчики. Мальчики, впрочем, тоже годятся.

- А ты для себя покупаешь? - спросил Олаф.

Колдун ответил, что да, но ответ прозвучал неуверенно, и Олаф понял, что колдун не рабовладелец, а купец. Потом Олаф спросил, чем колдун будет расплачиваться, и колдун ответил, что на словах это не объяснишь, надо показывать.

- Так за чем стало дело! - воскликнул Олаф. - Веди и показывай!

Колдун от этих слов смутился и Олаф заподозрил неладное, но колдун махнул рукой, помянул какого-то своего колдунского бога и произнес странные слова, из которых можно было понять, что этот колдун в своей стране и так вне закона, так что нет большой разницы, сколько запретов нарушать. После этого колдун произнес заклинание и призвал волшебную птицу, они с Олафом сели ей в брюхо и полетели к Ушбе-горе. Олаф сначала побоялся лезть птице в брюхо, подумал, что измажется в крови и дерьме, но оказалось, что у птицы в брюхе нет ни крови, ни дерьма, а есть роскошная мягкая скамейка и окна из волшебного камня, прозрачного, как бычий пузырь. Колдун приказал птице, она полетела, Олаф потом говорил, что ничуть не испугался, но было видно, что на самом деле он испугался, просто не признается.

Короче, прилетели они к Ушбе-горе, а там колдуны огородили участок и выстроили большой дом. Олаф, как его увидел, сразу вспомнил дом Бальдура Одинссона, торчащий другим концом в Асгард, и понял, почему этот колдун вне закона - овладел асовским волшебством без спроса, и когда асы узнают, покарают так, что мало не покажется. На минуту Олаф даже заколебался, не стоит ли ему распрощаться с колдуном и пойти прочь, но потом подумал, что так будет малодушно. Если ты покупаешь на ярмарке, например, топор у разбойника, ты же не расспрашиваешь продавца, у кого он этот топор отобрал и какие законы при том нарушил. От века положено, что если кто-то честно купил добытое кражей или разбоем, то на покупателе нет вины, и если купленное украдено хоть у самого Тора Одинссона, это проблемы Тора Одинссона, пусть в другой раз лучше стережет свое добро.

Колдун провел Олафа внутрь дома и стал показывать чудеса. Начал колдун с волшебных картинок, они были красивы, но однообразны и быстро утомили. Колдун предлагал Олафу поуправлять картинками самому, но Олаф отказался. Тогда колдун показал самоцветы, но они были такие огромные, что любому дураку ясно, что они сотворены колдовством и счастья не принесут. Олаф так и сказал, колдун от этого огорчился и сказал, что не знает, чем торговать с Мидгардом. А потом вдруг обрадовался и сказал: