Бегство

нчик.

Они ушли; в коридоре вагона прогремели восемь взрывов средней силы.

По Инструкции Номер Два, каждому, кто ошибся, полагалось немедленно взорваться на месте или хотя бы получить предупредительный взрыв. На животных и детей внутриутробного возраста Инструкция не распространялась. Текст Инструкции Номер Два ежемесячно выклеивался на тех же длинномерных предметах, но изнутри (особую трудность представляли трубы канализационных стоков) – ясно почему изнутри, ведь Вторая Инструкция была секретной.

Запахло гарью. Свежий ветерок принес обгорелые клочки восьми форменных одеяний и вынес из купе остатки отупляющего газа. Поезд тронулся. Стая зеленых фуражек с голубым околышем выстроилась клином и полетела вслед за поездом, помахивая ленточками. Не выдержав скорости, отстала.

Старый Органон остался наедине с пристально глядящими манекенами. Поток заноз за окнами так усилился, что с уже сбивал с ног спасающихся коров, а скот поменьше засыпал ровным слоем опилок. Особенно доставалось кошкам и пташкам.

– Ты, слушать музыку! – приказал манекен.

Старый Органон надел маску и стал слушать музыку.

К вечеру третьего дня он увидел холмы. Дальше поезда не ходили, боялись близкого одиночества. Поезда, кстати говоря, тоже ходили парами или по трое.

Взяв манекены подмышки, он потащился в сторону пустоши. Манекены транслировали прошлогоднюю рекламу книг по философии позитивизма.

– Ты, стоять! – приказал левый манекен. – Дальше запрещено.

Старый Органон сел на траву. Стучало сердце. Жаворонки распевали последние известия. Пчела гудела рекламу крупногабаритных весел. В отдалении виднелась изгородь из черепов, посаженных на колья.

– Еще шаг, – сказал правый манекен, – и я вызываю патруль.

Старый Органон поставил ботинок ему на шею и не без усилия открутил голову.

Затем проделал то же со вторым.

* * *

Проходя сквозь изгородь, он убедился, что свежих черепов немного да и те сидят как-то вкось. Потом он почувствовал, что чего-то хочет и достал список разрешенных настроений, числом тринадцать. Выбрав настроение номер один, позволяющее идти налево, и не в силах противиться чувству, он пошел по кругу, против часовой стрелки. Как и все порядочные люди, он не умел сопротивляться настроению, даже если от этого зависела его жизнь. Каждый раз, когда он проходил у изгороди, слышался тихий взрыв, означающий малосущественную ошибку.

Взрыв оставлял двойное колечко дыма, похожее на букву В. Эта буква предвещала опасность. Намаявшись, он отдохнул.

Его документы были сшиты из парашутного шелка, а потому не отрывались.

Ему удалось лишь надорвать нитку на колене. Документы полагалось обновлять каждые две недели, однако пришивали их всегда на удивление прочно и на правое, и на левое колено, и сзади, и спереди, чтобы удобнее было стрелять по ногам.

Помучившсь, он пошел дальше. Для дороги он выбрал настроение номер два, которое обозначало любовь к родной земле. Очень удобное настроение, которое заставляет петь песни, закапываться в землю