Прекрасен был вчерашний день

Голос старухи зазвенел и оборвался.

Она помолчала, с трудом переводя дыхание, потом заговорила спокойнее:

- Сколько ты их убил, инглезус?

Летчик вытянул руку и оперся о косяк, чтобы снять вес с ноги.

- Сколько?

- Сколько мог. Нам сверху не сосчитать.

- Убей их всех, - выдохнула старуха. - Убей всех, и мужчин, и женщин, и детей.

Ее лицо стало меньше, словно бумажный мячик скатали туже.

- Первого, которого я увижу, я убью. - Голос прервался. - Убью, а потом, инглезус, его семье скажут, что он мертв.

Летчик не ответил.

Она посмотрела на него и уже другим голосом спросила:

- Так что тебе надо, инглезус?

- Насчет германой, - сказал он. - Ты же пойми. Что я могу сделать?

- Ничего, - сказала она. - Что тебе надо?

- Я хочу видеть Йоанниса. Мне нужна лодка.

- Йоанниса здесь нет, - спокойно сказала старуха. - Он вышел.

Неожиданно она оттолкнула скамью, встала и вышла из комнаты.

- Идем, - сказала она.

Летчик пошел за ней по коридору к входной двери. Поднявшись, она оказалась еще меньше, чем выглядела сидя. Быстро пройдя коридор, она подошла к входной двери и открыла ее. Когда она вышла на свет, он в первый раз понял, до чего она старая.

У нее не было губ. Вокруг рта, как и на всем лице, была натянута морщинистая кожа. Прищурившись от солнца, она поглядела вдоль улицы вверх.

- Вот он там, - сказала она. - Вон он.

Летчик посмотрел. Она показывала на старика, сидевшего у деревянной поилки. Когда летчик обернулся, чтобы спросить ее, старуха уже ушла в дом.