Где заканчивается человек (СИ)

Владимир Близнецов

Где заканчивается человек

Вы знаете, какого это — быть гигантом? Спросите, например, Султана Кёсена, турка, чей рост составляет 251 сантиметр, Султан уже несколько лет может передвигаться только на костылях. Он носит обувь семьдесят первого размера, длина его ладони — 27,5 сантиметров, и это мировой рекорд. Кёсен не смог закончить школу, он не помещается в обычные автомобили, одежду его размеров шьют только на заказ. Спросите, доволен ли он жизнью.

И, не дай вам Бог, поверить, услышав «да». Такой ответ нужен лишь для успокоительного обоюдного обмана.

Китаянка Яо Дефен умерла в сорок лет, её опухоль гипофиза так и не смогли вылечить. Рост 233 сантиметра. Это тоже рекорд, среди женщин. Её вы уже ни о чем не спросите. Но ответ известен заранее, не так ли?

А вот перед вами чёрно-белая фотокарточка с изображением лопоухого парня. Это Роберт Уодлоу. Хороший любящий сын, студент юридического университета. Роберт самый высокий человек из всех, когда-либо живших на Земле — 271 сантиметр. Это на 15 сантиметров больше Леонида Стадника, нынешнего чемпиона по росту.

Уодлоу на всех фото выглядит счастливым. Наверное потому, что он чувствовал себя нужный и полезным. Он демонстрировал себя в различных представлениях в США и зарабатывал на этом неплохие деньги. Люди в то время не стеснялись открыто проявлять свой интерес и тыкать пальцами в тех, кто вызывал интерес. Это сейчас вы прячете свое удивление и брезгливость под маской «они такие же люди, как все». Нет, не такие!

Роберт Уодлоу умер в 1940 году от заражения крови, когда ему было только двадцать два года.

Он был самым высоким… а самым большим являлся техасец Бастер Симкус. В тридцать семь лет он весил 1141 килограмм. Конечно, он не мог двигаться, но при этом продолжал есть в огромных количествах. Однажды он влюбился. И решился на подвиг — похудеть. Бастер Симкус пролежал в клинике восемь месяцев, перенес операцию по удалению обвисшей кожи, он похудел на тонну! Но девушка не оценила этот поступок. С горя Бастер снова растолстел. Он умер в 2005 году, когда вес его составлял 1600 килограмм.

Но, в конце концов, этот жирдяй был сам виноват. Ему я сочувствую меньше всех. Впрочем, может такого человека и не существовало вовсе, мне не удалось найти ни одной его фотографии.

А теперь давайте заглянем ещё глубже, на тех, кто увеличился не так… равномерно. Обладатель самой большой головы в мире Хуан Чуньцай. Вся его голова была одной огромной опухолью, складки которой лежали даже на плечах, её диаметр был немногим меньше метра. Метровая голова при росте в 135 сантиметров! Хуан мог видеть только одним глазом и слышать одним ухом. В конце концов ему сделали операцию, но уродцем он быть не перестал.

Российская Империя, начало XVIII века, Кунсткамера. Тогда вы могли бы повстречать там человека, работающего… экспонатом. Это Фома Игнатьев. Его устроил сюда сам император Пётр, который был поражён длинной ступней и ладоней Фомы. Те были в два раза длиннее, чем у обычных людей, а пальцы рук срослись между собой, напоминая клешни.

Челси Чармс — обладательница самой большой груди в мире. Правда, грудь эта искусственная. Челси имеет немалый успех в порно и стриптизе. Хотя мне непонятны люди, сами себя уродующие.

Самая большая натуральная грудь весит восемнадцати кило — так записано в книге рекордов Гиннеса. Принадлежит она американке Норме Ститц.

Эти истории я собираю долгие годы, с тех пор, как появилась возможность. Таких необычных людей сотни и сотни, все они жили в разные времена, все по разному переживали особенности своих тел.

Но похожие на меня всё ещё не встретились. Может, к счастью.

Меня зовут Кеннет Макаскилл. Родом я из… впрочем, до конца так и не решил, что считать родиной. Знаю, что был зачат, когда моя семья жила в Шотландии, но на свет я появился уже в Америке, в Новой Шотландии. Случилось это в 1830 году.

Я был вторым ребёнком в семье, моего старшего брата звали Ангус. И до того, как ему исполнилось тринадцать, мы были обычными детьми. Отец наш работал грузчиком в порту, мать трудилась швеёй, и наш детский круг общения нельзя было назвать высокоморальным. Мелкое воровство, драки с англичанами, раннее пристрастие к табаку и виски. В свои семь лет я знал, что пить виски должен каждый шотландец. Никто тогда не объяснял, что американский виски делается из кукурузы, и что настоящие шотландцы им брезгуют. Я пил, потому что считал это своим долгом.

Школу мы посещали по настроению, считали, что знания там дают бесполезные. И понятно, что жизнь наша сложилась бы очень определённым образом, если б не случилось то, что случилось. В тринадцать лет Ангус стал быстро расти. И нашей радости не было предела. Теперь в драках наша компания всегда выходила победителем, брат почти совсем забросил учёбу, предпочитая помогать отцу в порту. Я же смотрел на Ангуса с обожанием и мечтал, что и мне когда-нибудь посчастливится стать таким силачом.

Брат продолжал расти и, — тогда я этого не знал, — причиной его роста была не опухоль гипофиза. Все части тела у него увеличивались пропорционально. Отсюда и была его запредельная сила. Все остальные великаны на самом деле были слабее среднего человека. Впрочем, я отвлёкся.

К двадцати годам Ангус вымахал до 230 сантиметров, а во мне не прибавилось ни дюйма. О, как я страдал! Сейчас это назвали бы депрессией, но тогда таких слов мы не знали. Зависть и гордость сплетались во мне в невероятные узлы, но до поры удавалось прятать свои чувства. И наверное уже тогда появилась уверенность, что таким как Ангус мне не стать никогда. Если бы я не любил брата, то обязательно бы озлобился, и кто знает куда бы это меня привело. Заметили, сколько в нашей жизни этих «если»?

Рассуждал я тогда иначе. В стенах школы меня начали видеть чаще, я буквально за год выучился бегло читать и довольно сносно писать, почти без клякс. И когда я наконец, наравне с Ангусом, стал гордостью семьи, в городе появился Барнум со своим цирком.

Это было событие! Город заполнили афиши, мальчишки только и делали, что строили планы, как бы пробраться на представление, чтобы воочию увидеть няню самого Вашингтона, бородатую женщину, безного акробата и прочих, прочих. Купить билеты мы, конечно, не могли. Каждый вечер наша ватага собиралась у забора передвижного цирка, и с каким-то неописуемым восторгом мы ловили вздохи зрителей и особенно громкие слова шпрехшталмейстера:

— Встречайте, генерал Том-Там! — И взрыв оваций.

Рост Ангуса позволял заглянуть через забор, но и он не мог толком разглядеть арену.

Так продолжалось несколько дней. Утром мы покупали свежую газету, и я, окруженный мальчишками, вслух читал статьи про цирк. Фотографий там не было, Барнум запрещал делать снимки своих артистов.

Это случилось в день последнего выступления. Мы, как обычно, собрались за час до начала представления, с завистью рассматривая тех, кто мог позволить себе билет. В основном это были золотодобытчики и предприниматели. Один из таких людей, невысокий, с обширной лысиной, внезапно остановился, уже занеся ногу над порогом. Он резко повернулся к нам и уставился на Ангуса. Глаза оценивающе сузились, толстая сигара между таких же толстых пальцев блеснула пламенем. Человек в несколько шагов преодолел расстояние до нас, при этом сдвинув меня с пути, будто меня не существовало. Мы были настолько шокированы таким странным поведением, что не могли понять: нужно ли снять кепки перед этим господином, или нахально поинтересоваться, чего ему надо.

— Сколько тебе лет, парень? — спросил между тем человек. Голос говорил, что его обладатель не привык к возражениям.

— Двадцать один, — ответил Ангус, прежде чем успел сообразить, что никто не смеет так дерзко разговаривать с шотландцами.

— Очень хорошо, — прищелкнул пальцами человек. — Хочешь пари? Ставлю пятьдесят долларов, что ты не сможешь сломать подкову. — И закусил кончик сигары.