Закон Авогадро (СИ)

Я успеваю повторить заказ, а после и вовсе забрать оставшуюся бутылку, прежде чем вызов звучит вновь.

- Ты там, сукин сын? - голос все тот же, но гнева в нем поубавилось; что ж, уже неплохо.

- Я никуда не спешу, - откидываясь в кресле, говорю я.

- И это очень плохо... для тебя, - с последними словами прорывается ненависть, - ты знаешь, кто я?

- Мне все равно.

- Это пока, ублюдок, - он усмехается нервно, - я знаю: ты еще на Антиохе - включи ка новости.

Вздыхаю, открываю местный новостной канал - и удивленно вскидываю брови: с главной ленты на меня смотрит знакомое лицо - то самое, что буквально пару часов назад я видел в зеркале. Следом - потоки данных: имена, контакты, места пребывания, а чуть ниже - строка о награде в полмиллиона федералис. И - гарантийная печать генерал-губернатора Вильямса.

Выключаю новости. Что ж, теперь я знаю, кто мой собеседник.

- Ну что, - в голосе генерала - нескрываемое злорадство, - теперь понял, с кем связался?

- Вы знаете, что это... не вполне законно? - задаю я риторический вопрос.

- На Антиохе - я закон. До скорой встречи, говнюк.

Он отключается. Я вздыхаю и доливаю в полупустой бокал скотча.

- Вы умеете наживать врагов, Тэйган, - укоряет лорд Гилрой.

- Не стоило злить такого человека, - поддерживает его доктор Верховен.

- Да уж, влип ты конкретно, мужик, - усмехается Корбан.

Не знаю, как объяснить им, что мне плевать.

* * *

- ...Нужно эвакуироваться, - заключает Гилрой, - попробуем податься к докерам - если повезет, нас не узнают.

- Глупость, - Верховен как всегда спокойна и рассудительна, - каждая камера, каждый сканер на улице настроены на Тэйгана. Мы и полусотни шагов не сделаем, как его схватят.

- А что вы предлагаете? - признает поражение Гилрой.

- Ничего, - отвечаю я, болтая лениво бокал со скотчем.

- Вас это, конечно, не беспокоит, Тэйган, - в словах Верховен чувствуется укор, - но для нас проброс - испытание.

- Во-во, - встревает Корбан, - подумай о Семье, мужик.

Пожимаю плечами, делаю глоток скотча.

- Это несправедливо, - с тоской замечает Корбан.

Он не уточняет, но все понимают, к чему он это.

- Справедливости не существует, - констатирую я.

Можно быть и снисходительнее, но я предпочитаю горькую правду сладкой лжи: это вырывает людей из зоны комфорта, но в то же время не дает им ложных надежд и, в конечном счете, бережет от разочарований.

- Для тебя - может быть, - Корбан пытается приправить слова каплями ехидства.

- Справедливость - категория гипостазирования, - снова прихлебывая скотч, спокойно возражаю я, - дефект восприятия объективной действительности через призму сознания, опыта и поведенческих шаблонов.

- Я вот все думаю: а тебе с нами не скучно, не? - мои слова обижают Корбана.

- Нет.

Зал за спиной взрывается радостным ором: кажется, местные фавориты только что вкатили соперникам гол. Это несколько мешает - обрезаю воспринимаемый звуковой спектр, приглушая крики.

- Вы только посмотрите, кто у нас здесь!

Они смыкают мир с трех сторон - один сзади, один - по правую руку, отрезая путь к побегу, один - прямо передо мной. Вздыхаю, ставлю стакан на стол, поднимаю глаза. Визави - громадный бугай с лицом породистого мастифа. Кулачищи-молоты, шея три фута в обхват, грудь как кабина локомотива - такие ребята могут танк перекусить.

Машинально провожу анализ - у него холецистит и поверхностная язва, правый коленный сустав замен титановым протезом. Аневризма - не жилец, хоть и не знает об этом.

- Я присяду?

Он чувствует себя хозяином положения - пусть так. Делаю приглашающий жест - громила опускается напротив, кивает подельнику за моим плечом.

- Обыщи его.

Тот шарит по моей одежде - приподнимаю руки, чтобы ему было удобнее. Наконец, в левом нагрудном кармане, обнаруживает мой значок.

- Оружия нет.

Значок - круглая пластина из никеля, покрытая пластичным металлом три дюйма диаметром, летит на стол. Главарь подхватывает его, крутит в руках.

- Ты не слишком-то хорошо скрываешься для самого разыскиваемого человека на Антиохе.

- Я вынужден жить под надзором своих врагов, - пожимаю плечами, забираю стакан и допиваю залпом, - точно в концентрационном лагере размером с Вселенную. Так что прятаться просто не имеет смысла.

- Хм... ну, сейчас ты явно перешел дорожку не тому человеку, - гигант напротив ухмыляется недобро, - что ты такого сделал, что старик любой ценой хочет свернуть тебе шею?

- Трахнул его дочь.

Громила присвистывает.

- Мужик, да ты суицидник! Впрочем, это не моя проблема, а твоя. Сам понимаешь: пятьсот кусков - большой приз, ничего личного.

Отмахиваюсь небрежно.

- Без проблем.

- Что это? - громила потрясает значком.

- Проще показать.

Протягиваю руку, стоящий справа от меня подельник откидывает полу пиджака, обнажая рукоять пистолета в кобуре быстрого доступа.

- Это не оружие, - успокаиваю я.

И касаюсь холодной поверхности.

Отзываясь прикосновению, пластичный металл растекается по никелевому основанию, формируя знакомое изображение - десятилучевая звезда в двойном кольце. Поверх, по внешнему кольцу - автоматически переведенная на местный язык надпись "Всемирная Коллегия Хазангар", снизу, более мелким шрифтом - "Высший Совет юстиции, Международный следственный Комитет". Поверх звезды, чуть выше центра - мое имя, а дальше крупными литерами должность - "звездный маршал".

Громила резко отбрасывает значок от себя, вскакивает поспешно, пятится, выставив руки в успокаивающем жесте.

- Мужик, мужик, мы не в курсе! - он продолжает пятиться, - Мы не знали, врубаешь?!

- Все нормально, - доливая скотч, успокаиваю я.

- Все нормально, да, мужик? - он точно не слышит меня, - Без претензий, да?

- Идите уже, - отмахиваюсь я, снова откидываясь в кресле.

Они уходят поспешно, "по стеночке", стараясь держать максимальную дистанцию. Удивительно сообразительные ребята - жаль, на генерал-губернатора мой значок вряд ли произведёт такое же впечатление.

Вздохнув, делаю пару глотков, вслушиваюсь в гомон толпы за спиной. Не глядя забираю значок и прячу во внутреннем кармане. Ощупываю помещение, цепляюсь за яркое пятно и, очертив мысленно, оборачиваюсь через спинку кресла...

- О-хо-хо, мужик, - стонет Корбан, - да как так-то?! Даже я не был таким бабником!

Он сам понимает, что в этом нет ничего плохого.

* * *

...Ее зовут Мишель - вымышленное имя для вымышленной судьбы. Дурманящий коктейль кровей хань, уйгуров и восточных славян - редкое, но невероятное сочетание, точно от всех народов природа взяла все лучшее, создав изумительной красоты произведение искусства. В хмельном полумраке паба она выделяется, точно дикий ночной цветок. Высокая, изящная, с безупречными манерами, разбавленными легким привкусом разврата, подчеркнуто женственная в карминовом удлиненном ципао с традиционным орнаментом. Изящные ножки в кружевных чулках манят сквозь вызывающе глубокий разрез платья, тонкие запястья в широких браслетах из золотого кружева, приковывают взгляд. Длинные пальцы с безупречным маникюром с карпами кои, осторожная, безупречно вписывающаяся в стиль татуировка из-под браслета - маленькая изумрудная змейка, точно следящая за мной рубиновым глазком. Прическа а-ля шиньон, скрепленная несколькими тонкими шпильками с резными головками и подвесками из самоцветов, царственная линия шеи, горделивый профиль... блестяще. Она ловит взгляд, улыбается едва заметно, я делаю приглашающий жест и уже через минуту наслаждаюсь ее осторожной и в то же время - манящей улыбкой.

Мы беседуем о том, о чем обычно беседуют взрослые люди, познавшие себя и свои желания. Наш разговор неспешен, почти медитативен, наполнен полунамеками и полувзглядами. Никаких острых тем, никаких столкновений взглядов - как неспешный танец для двоих. И уже через полчаса она - на моих коленях, закусывает коктейль вишенкой с моих рук, уворачивается от поцелуя и шепчет на ухо приглашение к себе.