Туннель к центру Земли

— Вряд ли, — сказала Марта. — Бабушки не бросают детей и внуков, чаще внуки бросают их. Держу пари, она инвалид-колясочник или страдает от старческого слабоумия. А им захотелось кого-нибудь пободрее.

— Ты уже согласилась? — спросила другая бабушка напрокат.

— Согласилась. Не люблю быть дублершей, но жалко терять деньги.

— С таким контрактом они бы у меня попрыгали, — заметила Марта. — Уж я бы позаботилась создать им парочку неразрешимых проблем.

Ответом на ее реплику был дружный смех, а когда мы отсмеялись, Марта добавила, понизив голос:

— Глядя на нас — таких чинных пожилых леди, — и не скажешь, что мы отъявленные стервы.

В тот день ко мне в гости должна была наведаться одна из семей. Я вынула из стола коробку с надписью «Фергюсоны»: фотографии, подарки от внуков, которые надлежало выставить на всеобщее обозрение, скрупулезный подсчет расходов от прошлого визита, рецепты любимых блюд.

Мне нравились Фергюсоны: отзывчивые, развитые дети, понимающие родители. Хуже всего, когда один из родителей сверлит тебя взглядом, прикидывая, сколько нужного купил бы за деньги, которые заплатил компании.

Я развесила фотографии, расставила подарки, бросила на журнальный столик несколько номеров «Ридерс дайджест» и встала у плиты. Сегодня я собиралась порадовать семейство традиционным обедом с жареным цыпленком, картофельным пюре и кукурузой в початках.

До того как я пришла в «Бабушку напрокат», я ни разу в жизни не пекла пирогов. Мой первый черничный пирог безнадежно подгорел. Пришлось сослаться на старческую забывчивость — беспроигрышный ход, который срабатывал, даже если угораздило забыть имя внучка. Тут, впрочем, нельзя перегнуть палку, иначе родители заподозрят, что у тебя болезнь Альцгеймера и «пустят в расход» без предупреждения.

К приходу Фергюсонов я знала, что должна спросить про балетный класс Мисси и ручного хомяка Тины и рассказать о поездке в Ирландию — специальный тур для пожилых (Фергюсонам хотелось, чтобы их бабушка много путешествовала и могла приобщить детей к культуре разных стран).

— Бабулечка! — завопила Тина с порога. — Зубная фея подарила мне доллар!

С нашей прошлой встречи во рту у Тины образовалась еще одна дырка.

— Ни за что не допущу, чтобы зубная фея меня перещеголяла! — воскликнула я и вытащила из кошелька два доллара (которые непременно включу в отчет о сегодняшнем визите).

После обеда мы рассматривали мои ирландские фотографии — пейзажи и замки с редкими вкраплениями моей одинокой фигуры. Дети туг же изъявили желание в следующий раз отправиться в путешествие вместе со мной. Я объяснила, что эту поездку организовали специально для пожилых людей.

— Тогда поехали с нами на каникулы! — воскликнула Мисси и покосилась на отца.

— Нужно подумать, — пожал плечами мистер Фергюсон.

Путешествие за счет семьи считается большой удачей. Марта не вылезала из таких поездок.

На прощание я обняла внуков. Поочередно постучала по каждому зубику Тины — она захихикала и прижалась ко мне. А когда рядом плюхнулась на диван Мисси, я приложила палец к губам и сунула ей в карманчик два доллара.

У двери родители спросили, могут ли рассчитывать на повторное приглашение.

— В любое время, — ответила я.

Я и сама была не прочь провести пару часов в приятной компании. Некоторые родители обращались ко мне только через детей: «Скажите бабушке спасибо за чудесный обед, дети!», но мистер Фергюсон называл меня мамой и всегда сердечно обнимал на прощание.

Когда я махала им с крыльца, Мисси внезапно бросилась назад.

— Я люблю тебя, бабулечка, — шепнула она мне на ухо.

Я сказала, что тоже люблю ее, и несколько часов, пока снимала фотографии со стен и убирала в стол подарки, пыталась успокоиться, твердя себе, что, кроме Фергюсонов, на мне еще четыре семьи, которых я должна любить так же трепетно.

В главном офисе компании я встретилась с агентом, который изложил детали контракта. Семья, успевшая разбогатеть на буме интернет-торговли. Настолько, что может позволить себе наемную бабушку.

— Зачем им чужая бабушка? И чем так провинилась настоящая? — удивилась я.

— А стоит ли вам забивать этим голову? — пожал плечами агент, но я заявила, что, как профессионалка, интересуюсь возможными сложностями.

— Все не так просто, — начал увиливать он.

— И тем не менее, — не отступала я.

Наконец он сдался.

Бимеры хотели начать с чистого листа, забыть прошлое, хотя в нем не было ничего постыдного, равно как и ничего выдающегося. Сегодня разбогатевший глава семейства штурмовал горы и ходил под парусом, его жена занималась йогой и благотворительностью, а дочь учила японский. Никто не назвал бы Бимеров бессердечными негодяями, но в их новом мире скучной и ничем не примечательной настоящей бабушке не было места.

Два года назад, когда старушка поскользнулась на обледеневшей ступеньке и сломала бедро, Бимерам пришлось забрать ее к себе. А недавно старушку хватил удар. Дочка Бимеров, девочка шести лет, не общалась с бабушкой с тех пор, когда ее увезли в дом престарелых. Родители боялись, что, увидев ее в теперешнем состоянии, девочка испытает стресс. Они хотели, чтобы от общения с бабушкой у дочки остались только светлые воспоминания.

— Иными словами, — подытожила я, — эти Бимеры — исчадия ада.

— Вы преувеличиваете, — поморщился агент. — Им ведь нужна не обычная бабушка. Они хотят получить лучший товар, сделать свою жизнь более насыщенной. Семейные ценности в наш век так хрупки.

— Тем лучше для нас.

— Вот именно! Заменяя живых родственников, мы осваиваем новый сегмент рынка.

— Меняем устаревшие образцы на новые модели.

— А что, неплохо сказано, — закивал он.

Я молча листала папку. Неужели я опущусь так низко? Затем я подумала о девочке. Почему бы ей не получить лучшую на свете бабушку? Разве я не хороша в своей роли? Стыдно в этом признаваться, но мне хотелось испытать себя, принять вызов.

— Что, противно? — спросил агент.

— Да уж.

— Ничего, скоро вы станете неразлучны.

— Иначе и быть не может.

Сегодня я обедаю с Кэлом.

Кэлу шестьдесят четыре, и он один из лучших в нашей профессии. Кэл работает одновременно в четырнадцати семьях — большего не удавалось никому. Даже у его ближайшего преследователя на шесть семей меньше. У Кэла невероятно выигрышная роль: увешанный медалями герой войны, бывший врач, победитель ветеранского марафона. Убийственная комбинация.

К тому же Кэл — уж не знаю за что — меня любит.

— Где ты была в мои молодые годы? — спрашивает он иногда.

— Тогда ты бы на меня не взглянул, — неизменно отвечаю я.

Кэлу не понравился мой новый контракт. Он относится к работе крайне щепетильно: всегда рассказывает названым внукам эпизоды из настоящей семейной истории, старается навещать свои семьи не подряд, а с перерывами, давая себе время для «декомпрессии». Я вечно подшучивала над ним, обзывая его любителем; мне, чтобы прийти в себя, нужна всего пара часов. Кэл никогда не соглашался на дублерство.

— Тогда зачем работать? — спросила я. — Ты ведь не беден.

— Дело не в деньгах. Мне нравится, когда меня ждут. Хочется быть нужным.

Не зная, что на это сказать, я пригубила вино.

— Останешься сегодня? — спросил он.

— Останусь, — кивнула я.

Когда мы уходили, я кое-что вспомнила и устремилась к платному телефону на входе в ресторан.

— Нужно позвонить одному из внуков, — объяснила я Кэлу. — Напомнить о своем существовании.

На следующей неделе я встречалась с Бимерами. Компания называет такие мероприятия ознакомительными, но там решается самое важное. Мы уточняем детали контракта: степень моей вовлеченности, темные пятна семейной истории; пытаемся притереться друг к другу, чтобы при встрече с ребенком все прошло гладко. Для меня и для родителей это последний шанс пойти на попятный.