Пролейтесь, слезы (Лейтесь слезы) (др. перевод)

— То же самое можно сказать и про тебя, — едко проворчал Джейсон-. Ему вдруг захотелось быстрее оказаться в тихом, безмолвном пригороде Цюриха, словно ждущем, когда они снова приедут. Казалось, сам дом хотел, чтобы они остались. Не на ночь, не на неделю, а навсегда.

— Я выгляжу молодо, — ответила Хизер. Он внимательно посмотрел на нее. Волна рыжих волос, бледная кожа с веснушками, сильный римский нос. Огромные, глубоко посаженные синие глаза. Она была права. О возрасте не догадаешься. Конечно, в отличие от него Хизер не подключалась к телефонным сетям транс-сексуалов, но ведь и он никогда этим не злоупотреблял. Никакой зависимости, мозговых травм, ничего, что может вызвать преждевременное старение.

— Ты потрясающе красивая женщина.

— А ты?

Его этим не проймешь. Он знал, что сохранил очарование и силу, которые сорок два года назад вписали в его хромосомы. Да, волосы поседели, и приходится их красить. Появились морщинки. Но в остальном…

— Пока у меня есть голос, все будет в порядке. Так, как я хочу. Ты за меня не волнуйся. И постарайся перебороть присущую шестому отчужденность. Так называемую индивидуальность… Ну хорошо, если не хочешь в Цюрих, куда ты хочешь полететь? К тебе? Ко мне?

— Я хочу выйти за тебя замуж. Чтобы больше не было “у тебя” или “у меня”. Чтобы было “у нас”. Я бы бросила петь и родила тебе троих детей. Они были бы на тебя похожи.

— Даже девочки?

— У нас были бы только мальчики, — ответила Хизер. Он наклонился и поцеловал ее в нос. Она нежно погладила его руку.

— Сегодня ты можешь лететь куда хочешь, — произнес Джейсон низким, твердым и очень уверенным голосом. Почти отцовским голосом. Обычно на Хизер это действовало. Даже тогда, когда все остальное не помогало. А я, подумал он, где-нибудь сойду.

Этого она боялась больше всего. Иногда во время их ссор, особенно в доме в Цюрихе, когда никто не мог их слышать и вмешаться, он видел на ее лице этот страх. Возможность остаться одной пугала Хизер; он знал это; и она знала. Страх стал составной частью их совместной жизни. Но не для публики. Для нее все всегда было в порядке. Как и положено профессиональным артистам, они умели контролировать свои чувства. Как бы они друг на друга ни сердились, как бы ни уставали, в глазах своих бесчисленных почитателей, авторов писем, безумных фанатов они оставались нераздельной парой. И изменить это не в состоянии даже лютая ненависть.

Правда, ненависти между ними быть не могло. Слишком много у них общего. Слишком много они друг от друга получали. Даже простое соприкосновение в несущемся по небу “роллс-ройсе” наполняло их счастьем. По крайней мере на то время, пока оно продолжалось.

Порывшись во внутреннем кармане великолепно пошитого костюма из настоящего шелка — таких костюмов во всем мире не набралось бы и десятка, — Джейсон вытащил пачку правительственных ассигнаций. Некоторые купюры были изрядно помяты.

— Не следует носить при себе столько наличных, — заметила Хизер поучительным, материнским тоном, который он терпеть не мог.

— С помощью этого, — Джейсон потряс пачкой денег, — мы можем улететь куда угодно.

— Если только какой-нибудь студент не сбежит из кампуса и не отрежет тебе руку вместе с деньгами. Ты же не можешь без показухи. Посмотри на свой галстук. Ты всегда был вульгарен. Вульгарен и хвастлив. Нет, ты посмотри на свой галстук! — Теперь она почти кричала. Похоже, Хизер действительно разозлилась.

— Жизнь коротка, — заметил Джейсон. — А период процветания еще короче. — Тем не менее он засунул пачку в карман пальто и разгладил слегка помявшийся костюм. — Между прочим, я тебе хотел кое-что купить. — Fa самом деле он планировал распорядиться этой суммой несколько иначе — поехать в Лас-Вегас и поиграть в блэк-джек. Способности шестого позволяли — и он не упускал случая воспользоваться этой возможностью — всегда выигрывать в блэк-джек. Он имел преимущество перед всеми, даже перед банкометом. Даже, промелькнула отчаянная мысль, перед владельцем казино.

— Лжешь, — отрезала Хизер. — Ты никогда обо мне не думаешь. Ты эгоист, ты занят только собой. На эти не праведные деньги ты планировал купить очередную блондинку с пышной грудью и затащить ее в постель. Может быть, даже в нашем доме в Цюрихе, который я не видела уже четыре месяца. С тем же успехом я могла бы быть беременной.

Ему показались странными ее слова. С другой стороны, он многого не понимал в Хизер. С ним, как и со своими поклонниками, она никогда не откровенничала, Как бы то ни было, за все эти годы он хорошо ее узнал. Например, он знал, что в 1982 году она сделала аборт. Для всех остальных это оставалось секретом. Он знал, что какое-то время она состояла в незаконном браке с лидером студенческой коммуны, что целый год прожила в грязном крольчатнике колумбийского университета с вонючими бородатыми студентами, которых полиция и национальные гвардейцы загнали под землю. Если бы не полиция, они бы разбежались по всему обществу как черные крысы с тонущего корабля.

Еще он знал, что год назад Хизер арестовали за хранение наркотиков. И если бы не богатые и влиятельные родственники, не помогли бы ни ее обаяние, ни искра божья. Да и денег бы у нее не хватило, чтобы откупиться.

Джейсон знал, что Хизер слегка ошарашена всем, что на нее свалилось. Но он знал также и то, что она уже пришла в себя. Как все шестые, она обладала невероятной способностью восстанавливаться. Это в них вложили с особой тщательностью. В каждого из них. И многое, многое другое. Даже он в свои сорок два года не знал всех своих преимуществ. Хотя ему всякое довелось повидать. В том числе и останки других артистов, через которых ему пришлось переступить на пути к вершинам своей карьеры.

— Эти крикливые галстуки… — начал Джейсон, но тут зазвонил мобильный телефон. Может быть, Ал Блисс хочет сообщить рейтинг сегодняшнего шоу…

Но это был не Блисс. Резкий женский голос зазвенел в ухо:

— Джейсон?

— Да? — Прикрыв рукой трубку, он проворчал в сторону Хизер:

— Это Мэрлин Мэнсон. Какого черта ты дала ей номер моего воздушного автомобиля?

— Какая Мэрлин Мэнсон? — спросила Хизер.

— Потом расскажу, — проворчал он и, сняв ладонь с трубки, воскликнул:

— Да, дорогая, это действительно Джейсон, самый настоящий, в собственной реинкарни-рованной плоти. Что с тобой? У тебя ужасный голос. Тебя опять выселяют? — Он подмигнул Хизер и устало улыбнулся.

— Отвяжись от нее, — сказала Хизер.

— Я и пытаюсь, разве ты не видишь? — зашипел он, снова прикрывая трубку рукой. — Хорошо, Мэрлин, — продолжал он уже в трубку. — Выкладывай, что там у тебя. Поделись наболевшим, я ведь для этого и существую.

В течение уже двух лет Мэрлин Мэнсон была его протеже. Она мечтала стать певицей, быть богатой, любимой и знаменитой — как он. Однажды она забрела к нему в гримерную. Тогда он впервые обратил на нее внимание. Маленькое, напряженное, озабоченное лицо, короткие ноги, слишком короткая юбка — все это он заметил с первого взгляда. А спустя неделю он устроил ей прослушивание с руководителем артистического и репертуарного отдела студии “Коламбия рекордз”.

Неделя оказалась весьма насыщенной, хотя до пения дело так и не дошло.

Громкий голос Мэрлин сверлил ухо:

— Я должна тебя увидеть. Иначе я покончу с собой, и виноват в этом будешь ты. Ты будешь мучиться до самой смерти. А перед тем как погибнуть, я расскажу Хизер Гарт про то, что все это время мы с тобой спали.

Джейсон вздохнул. Черт, как же он устал. Еще во время шоу, в течение которого ему приходилось улыбаться, улыбаться и улыбаться.

— Я лечу в Швейцарию, — решительно и твердо произнес он, словно разговаривал с капризным ребенком. Обычно, когда Мэрлин впадала в полупараноидальное состояние, подобный тон на нее действовал. Только не на этот раз.

— Тебе хватит пяти минут, чтобы прилететь ко мне на своем воздушном “роллсе”, — завопила Мэрлин ему в ухо. — Наш разговор не займет и пяти секунд. Я должна сказать тебе что-то важное.