Люди моря

Два часа спустя после появления разведчиков показалось и стадо, за ним – крытые повозки: они образовывали полукруг, в котором двигались люди, овцы и козы. Все были измучены, но день не прошел напрасно: утром были обнаружены остатки города – масса предметов неизвестного назначения, древние консервные банки и целая груда пшеницы в металлической цистерне. Только пропажа Ксуана омрачала всеобщее ликование – Ксуан знал много такого, что позволяло его племени жить лучше, чем многие другие племена кочевников.

Именно он превратил одно ущелье в парник, где рос гигантский лишай – основная пища племени, изобрел солнечные аккумуляторы, дающие тепло и свет. Его отец – Безымянный – передал ему часть знаний. Он же поставил их на службу кочевникам.

Зорги вошел в крытую кибитку и растерялся при виде того, что происходило: Цила, припав к плечу матери, заливалась горькими слезами, а мать, как и подобает кочевке, плакала с каменным лицом. Зорги покашлял, давая знать о своем присутствии.

– Цила! Конь твоего брата только что вернулся без всадника!

Обе женщины встрепенулись, на лице матери задергались мышцы. С блестящими от слез глазами Цила крикнула:

– Сукама не бросил бы Ксуана живым! Он или мертв, или пленен Безымянными!

– Думаю, скорее он в плену, – мрачно сказал Зорги. – Вульф тоже вернулся, а будь Ксуан мертв, тот остался бы возле него…

– Спасибо, что сообщил, Зорги! Но что будет с нами без брата?

– Соберем Совет и решим…

В ночи собирался Совет у пламени костра из сухой травы и навоза. С тяжелым сердцем шла туда Цила. Подсела к Зорги, и Совет начался с краткого изложения вождя кочевщиков:

– Конь и собака Ксуана вернулись без хозяина. Они пришли с севера и, судя по тому, как они устали, издалека…

– И понес его черт к этим куполам! – воскликнула какая-то женщина.

– Точно как Идо год назад, – добавила другая.

– И его мы искали не так долго, – заметил сурово один из старцев.

– А никого и не надо было искать долго, – оборвал Зорги. – Никто не стоил того, как Ксуан.

Одобрительный шепот прошел по рядам, и старец понурил голову.

– Все сочувствуют тебе, Арко, и еще не раз мы пожалеем, что…

Цила решила воспользоваться моментом:

– Надо продолжить поиски! Нужно найти Ксуана!

Раздались возгласы удивления, а затем слово взял Зорги:

– Понимаю твое горе, Цила. И наше – не меньше. Но что поделаешь! Рисковать племенем… Нет! Брат не захотел бы такого!

– Кто говорит о племени? – с жаром возразила Цила. – Дайте мне троих-четверых, и я проникну под купол и найду Ксуана!

– Глупости! Вас схватят! Роботы перебьют всех!

– Погодите, дайте договорить, – взмолилась Цила. Зорги жестом прекратил шум, и девушка продолжила: – У отца сохранился план южных куполов и подступов к ним. Я только что их смотрела… Снаружи между куполами постоянно ходят частные глиссеры, особенно вечером их скапливается так много, что их не успевают пропустить через ворота, и они кружат по пустыне в десятках километров от купола и ждут. И хотя кочевщики никогда не подходили близко к городу, не попавшись в плен, но маленькая группа, действуя осторожно, может проскочить… И поскольку этого раньше не было, Безымянные едва ли начеку!

– Допустим. Приблизитесь к глиссерам, а потом?

– Потом? Потом дождемся самого последнего, отставшего, захватим его – я умею управлять – сяду на место безымянного, а остальные могут вернуться…

– Едва ли ты проникнешь в купол, а если и пройдешь, не найдешь Ксуана, не выберешься, наконец!

– Как ни малы шансы, я готова рискнуть всем ради Ксуана. Не хотите помочь – отправлюсь одна…

– Это самоубийство! Цила рехнулась! – Но вопреки не слишком мужественным выкрикам, девушка поняла, что ее смелый проект увлек кое-кого из молодых кочевщиков: хоть маленький реванш перед безымянными! Как этим пренебречь! Цила повернулась к молодым:

– Игал, Марко и ты, Ло! Идемте! Мне нужна помощь только пока я не захвачу глиссер.

По их глазам было ясно, что они согласны. Отчего же Совет колеблется? Дисциплина не особенно в чести у кочевщиков: опасности и трудности объединяют, но больше всего кочевники дорожат горькой своей свободой. Что теперь возразит Зорги?

– Я знаю, что вас не остановить! Но ваши семьиостанутся без помощи, у кого жена, у кого дети… Не беда! Я отдам вам треть нашего запаса травы и по одной овце Марко и Ло. А когда вернетесь – моя мать будет кормить ваших коней…

Скрытая тьмой, Хан наморщила лоб: если те согласятся, то их ожидает полное разорение. «И пусть! Лишь бы Ксуан жил!»

– И ты покупаешь нас? – воскликнул Ло.

– Нет, я дам и оружие, чтобы ваши семьи пользовались им в ваше отсутствие. Я не покупаю вас.

Ло покраснел и махнул рукой. Зорги прикрыл глаза. Пусть идут. Ладно ли будет? Главарь кочевщиков и сам был бы не прочь участвовать в приключении. Но легко ли решать, если не принадлежишь только самому себе? С каждым годом на него все более наваливается ответственность: в короткой жизни, полной борьбы за существование, кочевники ни разу не отважились напасть на безымянных в их собственном доме. Предложение Цилы звучало соблазнительно.

Опьяненные простором, трое кочевщиков пустили вскачь своих коней, превратившись в размытое темное пятно, неумолимо скользящее к горизонту. Пора было бы и остановиться, передохнуть и закусить, Но Цила умчалась вперед в поисках места, где можно было бы заночевать у костра, не опасаясь быть замеченными.

Циле было знакомо это беззаботное состояние, когда забываешь и племя, и цель, ради которой садишься в седло: не раз вместе с братом, раздраженным после недельной кропотливой работы в ущелье-парнике, срывались они в бешеную скачку. Но сегодня в ней небыло и тени того пьяного восторга. Уверенной рукой она посылала вперед Сукаму, а ее собственный конь с припасами движется на поводу. Пустыня и изнуряющий бег могучего коня! И кто знает, может быть, этот переход последний!

Широкое поле иссохшей травы переливается под ветром, а далеко на востоке громоздятся скалы, словно развалины призрачного города… Воздух свеж, земля близка ей как никогда, как не может близка этим безымянным, несмотря на их могущество! Тропические ураганы валили ее на почву, пекло солнце, от которого пересыхало горло и трескались губы, убивало холодом зимы, но и в горе, и в счастье она оставалась дочерью этой земли.

Цила подняла глаза: высоко в небе светились огоньки космических кораблей. «Они построили их, чтобы завоевать другие планеты, но сами в плену у Земли, которую не могут постичь! Живут точно потерпевшие кораблекрушение в мире, который считают временным. Отец прав: они побеждены, сломлены судьбой. Пустыня ворвется к ним под купола, и от болот до горизонта все будет наше!»

В этот день было полнолуние, воздух был прозрачным и чистым, на диске луны светились маленькие огоньки – города селенитов. И чувство беспомощности и страха вновь посетило ее…

На третий день пошел дождь, пришлось замотать оружие, чтобы не ржавело. В трех метрах ничего не было видно, капли влаги били с невероятной силой, вода прилепляла одежды к телу и, стекая по ногам, заливалась в сапоги. Циле было не по себе, но она старалась не подавать виду. Проливной дождь – друг кочевщиков, но только тогда, когда он наполняет водоемы и оставляет после себя буйные травы. Через два часа дождь внезапно прекратился, в облачном небе образовались окна, в которые пробивалось солнце. Пустыня влажно заблестела, вуаль испарений поднялась над горизонтом. При каждом шаге из-под копыт Сукамы взлетали фонтаны брызг. Далеко позади себя Цила увидела трех всадников, ожидавших ее, и пустила коня в галоп.

– Что случилось?

– Глиссеры, – ответил Игал и указал рукой налево.

Цила сделала руку козырьком и вгляделась.

– Не вижу.

Ло достал бинокль и подал ей: деталей нельзя было рассмотреть, но пустыня была перечеркнута цветастой пунктирной линией. Сомнений быть не могло: глиссеры!