Нэсси, или яйцо бронтозавра

Клиффорд отложил газету и задумчиво посмотрел на яйцо бронтозавра, лежавшее в нескольких шагах от него. Солнечные лучи, падающие сквозь высокие окна зала, играли на серой потрескавшейся скорлупе ископаемого яйца, найденного среди окаменевших остатков бронтозавров. По форме и величине яйцо было похоже па мяч для игры в регби. Просто невероятно, чтобы из этого яйца мог вылупиться детеныш такого существа, как бронтозавр, скелет которого занимает добрую половину зала.

Сколько таких яиц мог снести этот колосс: десять, двадцать, сто или более? Ясно, что при своем весе высидеть их сам он, конечно, не мог, сразу бы получилась яичница! Видимо, он это длительное и скучное дело, подобно современным большим морским черепахам, поручал солнцу и нагретому его лучами песчаному «инкубатору» на берегу водоема, в котором он тяжело и неуклюже переваливался.

Клиффорд сонно посмотрел на яйцо. Вдруг он оцепенел. Правда ли это, или его обманывают глаза, на которые он до сих пор мог всегда положиться? Ему показалось, что яйцо шевельнулось. Но нет, это невозможно. Ископаемое яйцо, пролежавшее в земле миллионы и миллионы лет и... шевельнулось? Глупости, Роберт Клиффорд! Дело обстоит просто: солнечные лучи, преломляясь при прохождении сквозь стеклянный колпак, создали мираж, обманывают тебя.

Он, слегка ошарашенный, мотнул головой, чтобы спугнуть наваждение, потом встал и подошел к экспонату вплотную. Конечно же, яйцо лежало неподвижно в маленьком углублении на бархатной подкладке, и все это было явлением зеркального рефлекса. Боб отвернулся и спокойно прошелся по просторному, теперь пустому залу, испытующе скользя взглядом по уникальным, ставшим уже знакомыми экспонатам.

Черт возьми! Что это с ним сегодня? Ему показалось, что тигр особенно хищно скалит свои саблевидные зубы, пещерный медведь собирается облапить его и даже летящее чудовище под потолком шевелит гигантскими крыльями...

Клиффорд вытер со лба выступивший пот. Понятно, в этом сумасшедшем обмане чувств виновата проклятая жара, которая словно струится с улицы, от раскаленных крыш. Наверное, будет гроза... — Да, освежающий ливень сейчас не помешал бы.

Он повернул назад. Проходя мимо чертова яйца, не мог удержаться, чтобы не бросить на него подозрительный взгляд. Святой Патрик! Снова это еле заметное колебание!

Одним прыжком он оказался у экспоната и впился глазами в окаменевший «мяч для игры в регби». Вот, снова шевелится! На этот раз Клиффорд видел это отчетливо. Он готов поспорить на что угодно!

Подчиняясь внезапному побуждению, он поднял стеклянный колпак и положил руку на скорлупу древнего яйца. От него исходило живое тепло, которое не могло быть вызвано солнечными лучами. Вот... Боб невольно вздрогнул. Он пальцами почувствовал идущее изнутри легкое постукивание. Пусть это фантастично, но факт: в яйце бронтозавра проснулась жизнь!

Смутить, вывести из равновесия Роберта Клиффорда было трудно. Бурная жизнь научила его в любой ситуации сохранять спокойствие. Но на этот раз он стоял растеряный, даже испуганный биологическим чудом. Что ему делать? Кто поверит в невероятное?! Да, да, тут нужны свидетели! Там на столике телефонный аппарат. Лучше всего позвонить сейчас же сэру Эдварду Смиту, директору музея. Пусть он сию минуту придет и собственными глазами убедится в реальности этой небывалой сенсации.

Боб снова накрыл яйцо колпаком, бросился к аппарату, рванул трубку и... положил ее после недолгого колебания медленно на место. Фантастическая мысль мелькнула в его голове. Что если оставить честь открытия себе одному? Взять яйцо домой, заменить солнечные лучи рефлекторной лампой, искусственно довести до конца, стихийно начавшийся процесс... Вылупившегося детеныша выкормить и подарить безмерно удивленным современникам живого бронтозавра? Мысленно он уже видел жирные газетные заголовки:

«Фантастическое открытие смотрителя музея Клиффорда!»

«Невероятная биологическая сенсация!»

«Живой бронтозавр в двадцатом веке!»

Боб покачал головой. Безумная идея! Впрочем, почему безумная? В яйце действительно проснулась жизнь, в окаменевшей скорлупе что-то шевелится... А что может шевелиться кроме зародыша?!

Но не так-то просто взять яйцо с собой. Витрина не может быть пустой. Исчезновение допотопной редкости сразу заметят, и тогда разразится колоссальный скандал. Нет, он должен заменить экспонат копией, похожей на него, как... Ну, конечно, как одно яйцо на другое! Да разве нет у него дома извести, цемента и песка? Размеры и вес? Все точно указано на табличке под экспонатом, но ему даже не нужно туда смотреть, он и так знает: длина 24 сантиметра, диаметр 18 сантиметров, вес 3470 граммов!

Эге! Было бы смешно, если бы он не сумел сделать точную копию ископаемого уникума! Разве нет в одном из трех томов «Исторической фауны», что дала ему читать уважаемая миссис Хиггинс, снимка этого яйца с подробнейшим описанием?

Взгляд Боба упал на заголовок лежащей на столе газеты: «Чудовище Лox-Нэсса. Мистификация или действительность?»

Он вдруг засмеялся. Подождите немного, дорогие читатели. Роберт Клиффорд сделает мистификацию живой действительностью. Черт возьми! Это будет сенсацией века!

Он добрался, как всегда, на двухэтажном автобусе до Гидеапарка, чтобы продолжить оттуда дорогу домой на оставленном у Эндрью Текльтона велосипеде. Текльтон, школьный товарищ Клиффорда, держал небольшую овощную лавку на Майнстрит, в этом же предместье Лондона. Когда, поздоровавшись с женой Эндрью, Боб вошел в тесное помещение лавки, в которой вечно пахло луком, капустой, петрушкой и прочей зеленью, дородная, но подвижная и расторопная Доротея кивнула ему в ответ и показала на дверь в глубине лавки.

— Эндрью во дворе.

Клиффорд с трудом пробрался между расставленными вдоль стены ящиками с товаром, прошел расположенный за дверью коридор и вышел во двор. Текльтон, длинный и худой, с воинственными усами под острым, выпирающим вперед носом, очищал как раз кочаны капусты от поврежденных и слегка попорченных верхних листьев. Он повернул голову на звук открывающейся двери и выпрямился.

— А, это ты, Боб. Уже конец рабочего дня?

— Как видишь. Я же не торгую гнилой капустой, и мой музей закрывается в шесть часов.

Текльтон ответил на шпильку друга снисходительной улыбкой.

— Зато я сам себе хозяин и мне не нужно стеречь допотопные чудовища.

— Это не так скучно, как ты думаешь,— возразил Клиффорд.— Ты смотрел фильм «Миллионы лет назад»?

— Конечно. Он нам с Доротеей очень понравился.

— Вот видишь. Когда я смотрю на своих монстров, то пытаюсь иногда представить себе, как они выглядели в жизни, как дрались между собой. Часто пробирает меня при этом дрожь.

Текльтон рассмеялся.

— Хорошее времяпровождение! В таком случае моя капуста, мои помидоры и салаты нравятся мне больше.

«Если бы ты знал!» — подумал Боб.

Он едва мог удержаться от желания рассказать школьному товарищу о своем сенсационном открытии. Вот бы удивился! Но нет, нельзя. Ни в коем случае! Только когда вылупится детеныш динозавра и...

Он смотрел, как зеленщик бросает отходы капусты в корзину, и вдруг спросил:

— Ты куда деваешь эти отбросы, Энди?

Текльтон удивленно посмотрел на него.

— Смешной вопрос. В мусорный ящик, куда же еще. Может быть, возьмешь их для своей козы?

— Спасибо. Сейчас еще много свежей травы. Просто так подумал. Ими ведь можно накормить десятков кроликов.

Текльтон пожал плечами.

— Я эту скотину держал, да бросил. Уж очень хлопотливое занятие. К тому же Долли не переносит даже запаха кроличьего мяса. Да вот она сама.

Доротея Текльтон показалась в дверях дома, подошла и подала Клиффорду плетеную корзинку, покрытую сверху нежно-зелеными листьями салата.

— Вот, возьми для Мириам. Чудесная клубника. Сегодня получили большую партию. Передай ей привет, и пусть нас не забывает. Не видели ее уже целую вечность.