Пандемоний

— А какая в принципе разница, что подумает читатель? Не важнее ли то, как ведут себя герои? Разве не их поступки определяют жанр книги? Герой книги в жанре научной фантастики полагает, что мир устроен рационально, что на каждый вопрос есть ответ, истина в последней инстанции, поисками которой он и занят. В книге «Больше чем люди» герои полагают, что они следующая ступень эволюции, то есть сугубо научного понятия…

— Позволю себе не согласиться. Именно отсутствие, как вы только что выразились, истины в последней инстанции и делает научную фантастику фантастикой, — изрек высокий, сухопарый старик примерно тех же лет, что и ВАЛИС. Он сидел на низком стуле, отчего колени его находились почти вровень с плечами. — Всегда можно задать дополнительный вопрос. А вот магию объяснить нельзя.

Позади него я заметил бритый затылок — кто-то, расталкивая толпу, направлялся к выходу. Мать Мариэтта? Я отступил в сторону, пытаясь разглядеть ее в профиль. Эх, если бы ее догнать!..

— Никто в романе жанра фэнтези не пытается понять, каким образом работает магия, — продолжал костлявый старик. — Она просто работает, и все. Иисус превращает воду в вино. Все, конец рассказа. В реальном же мире…

— В реальном мире люди тоже не слишком задумываются о том, как работает та или иная вещь, — возразил парнишка-латинос. — Например, для них электричество функционирует потому, что вы щелкнули выключателем.

Черт, похоже, я ее потерял. А ведь это точно была она. Я вновь обернулся к нашей компании. Селена вопросительно посмотрела на меня. Я лишь пожал плечами.

— Верно, большинство людей — лицемеры, — согласился сухощавый старик. — Если бы им и впрямь хотелось узнать, они бы узнали вместо того, чтобы отмахиваться — мол, этому нет объяснения.

— Погодите, — вмешалась кудрявая особа в пышной крестьянской юбке, — большая часть самых важных вещей в нашей жизни не поддается объяснению. Душа не поддается объяснению, демоны, сознание…

Кто-то рассмеялся — кажется, бледный молодой человек с подведенными глазами и в рубашке, которую обычно надевают под смокинг. Он сидел, облокотившись на подлокотник кресла.

— Это значит, что вы — замороченный чудесами персонаж жанра фэнтези, которого по ошибке занесло в научную фантастику. Большинство ученых — по крайней мере ученых МКПО — полагают, что в конечном итоге и в этой области для нас не останется белых пятен. И лишь потому, что пока нам не все понятно, еще не следует вывод, что…

— Человек в его нынешнем состоянии не способен объять разумом вещи, — изрек ВАЛИС своим замогильным голосом, — а если и бывает способен, то не может удержать это в своем осознании. Глаз Шивы, на мгновение раскрывшись, закрывается вновь.

Его голос, похоже, распространялся гораздо дальше, чем могло показаться при таком приглушенном звучании, словно радиосигнал, отразившийся от ионосферы. А может, все дело в том, что людям хотелось его услышать — ведь он был знаменит, богат, писал книги. По крайней мере когда-то писал, пока в него не вселилась Всеобъемлющая Активная Логическая Интеллектуальная Система, именующая себя ВАЛИС. Я не читал его книг, зато посмотрел пару фильмов.

— Согласен. Если мы на что-то и способны, то лишь на миг озарения. Боже, как это печально! — К сожалению, мне не было видно, кто это произнес. — Но по крайней мере в романе жанра фэнтези все так или иначе познают истину. Моральный порядок восстановлен, настоящий король вновь воцаряется на троне, Иисус восстает из мертвых.

— Вы путаете тему и жанр, — возразил кто-то из присутствующих.

— Нет, он говорит о судьбе, — не согласился Том. — Вспоминая о судьбе, вы тотчас переноситесь в мир фэнтези, даже если пытаетесь замаскировать ее под нечто вроде «Матрицы» или «Звездных войн». Как только вселенная начинает общаться с вами лично, это уже магия — если вы король Артур, то вам достаточно вытащить из камня меч…

— Или же Багси Сигель, — добавил кто-то [2].

— Это точно, — согласился Том, давая понять, чтобы его не перебивали. — А вот в безличном мире научной фантастики королем бриттов становится любой, кому известен фокус — вернее, технология извлечения меча из камня.

— Или же вы с аквалангом ныряете на дно озера, чтобы сразиться с обитающей в нем Девой.

— Странные, однако, девы обитают в прудах, — произнес бледнолицый мужчина с каким-то неуловимым акцентом. — Занимаются раздачей мечей. Как можно строить на этом систему управления государством?

Беседа тотчас превратилась в соревнование, кто больше вспомнит шуток из шоу Монти Пайтона, после чего общий разговор раздробился на несколько частных бесед. Высокий мужчина вышел с кудрявой женщиной, зато к нашей тесной компании присоединились другие. Возникало ощущение, будто Том знает здесь всех до единого, и все узнавали ВАЛИСа. Стало шумнее, да и накурено было сильнее, причем не только из-за нас. Со всех этажей отеля в бар спускались группки участников «ДемониКона». В какой-то момент — если не ошибаюсь, в час ночи, я очутился в туалете. У соседнего писсуара стоял ВАЛИС. Я изливал из себя галлоны выпитого пива и улыбался: то, что было принято внутрь, мало чем отличалось от того, что просилось наружу.

На стене над писсуаром кто-то вывел: «Догма: я — бог».

— Итак, — произнес я, — вы писаете.

В этот момент до меня дошло, что я принял больше, чем мне казалось.

Не оборачиваясь ко мне, ВАЛИС кивнул и философски изрек:

— У тела свои императивы.

Как с этим поспоришь? Было слышно, как в баре кто-то пронзительно расхохотался.

— С вами разговаривают не как с демоном, — произнес я. — А как с человеком.

— Им просто нравится беседовать с Филом, — произнес ВАЛИС. Отступив от писсуара, он застегнул на брюках молнию и направился мыть руки. — Люди предпочитают видеть во мне своего старого друга, которого уже давно нет, но для них он лишь сошел с ума. Это их утешает.

— Погодите! То есть вы даете им повод думать, будто вы притворяетесь? Хотя на самом деле вы… — Я на мгновение задумался. — То есть вы демон, который притворяется, что он человек, который, в свою очередь, выдает себя за демона?

— Именно. Фальшивая фальшивка, — ответил он и повернул кран с горячей водой.

К собственному удивлению, я понял, что верю ему — по крайней мере не отмел его слова с ходу.

— Ну ладно, если вы и впрямь демон, — сказал я, — почему вы не вселяетесь в других людей? Ведь стоит вам переселиться в кого-то еще, как это тотчас расставило бы все по своим местам.

ВАЛИС ответил, глядя на меня в зеркало, пока умывался. Рядом с его бледным лицом поднимался пар. Судя по всему, температура воды его не слишком беспокоила.

— Божественное вмешательство это не всегда божественное вторжение. Я вторгался в жизнь Фила двадцать два раза. Девятнадцать раз это вторжение сводилось к банальной передаче информации, сжатой в шифрованные сигналы, которые повлекли за собой неспособность забывать.

Я непонимающе заморгал.

— Анамнез. Память обо всем и вся.

— А… понятно…

— Пару раз мне пришлось прибегнуть к более радикальным действиям. Первый раз он попытался наложить на себя руки, — продолжал ВАЛИС своим искусственным голосом. — Я был вынужден схватить его тело, написать на ладони номер телефона реанимационной службы и вернуть его к жизни. Но настоящее перевоплощение состоялось в 1982 году. У Фила случился инсульт, за которым последовала остановка сердечной деятельности. Это был его третий и самый сильный сердечный приступ. Чтобы заставить его сердце забиться вновь и восстановить подачу крови в мозг, мне пришлось взять полный контроль над его жизненно важными функциями. Я был вынужден инсталлировать голографический фрагмент моего сознания.

— То есть вы в него окончательно вселились.

ВАЛИС стряхнул с рук воду — два быстрых движения запястьями — и взял из пачки бумажное полотенце. Снаружи кто-то что-то крикнул, но слов я не разобрал.

— Я продолжал массировать его сердце, накачивал ему легкие. Я боялся, что если надолго оставлю его тело, он умрет.