Три дня иного времени (СИ)

- Я вас слушаю, - ответил Август осторожно.

- Собирали бы вы вещи, господин хороший, да дули отсюда, но прямо сейчас! А то минут через пять, - он посмотрел на часы, - глядишь, и поздно будет!

- Я не понимаю вас! - признался Август.

- А тут нечего понимать, я вам всех карт раскрывать не обязан. Вы ведь мне своих карт не раскрываете? Анжела про вас думает, например, что вы агент МИ-6. Такое, мол, чистое произношение только на пластинках. Ну, это враки, положим, с её рыбьим мозгом и не такое сочинишь, да и не похожи вы на агента, но я вам скажу, кто вы точно.

- Кто же?

- Вы лишний человек! - выпалил Никита. - Вы совсем не на месте и не во время! Вас здесь не должно быть, никому вы здесь не нужны, и когда уедете, никто не заплачет! Вы - имперец, чистокровный имперец, старорежимный осколок, который непонятно как дожил до наших дней! Вы, небось, даже личный дневник через 'ять' пишете: вот бы поглядеть, умора! В Сибири, наверное, есть специальные заповедники для сохранения таких диковинных видов. Вот в Сибирь и катитесь, скатертью дорога, а здесь вас не надо! Не надо!

Август облокотился спиной о стену. Скрестил руки.

- Вот она, вот она, поза-то имперская, - злорадно прокомментировал Никита, глядя на него. - Граф Толстой наблюдает хамское отродье!

- Вы не хамское отродье, да и я не граф Толстой.

- Конечно, с графом вы бы и ручкаться не стали, это я дал маху. Его же типы вроде вас от церкви отлучили, так что замарались бы-с. Так вы отказываетесь убираться прямо сейчас?

- Я уеду, - подтвердил Август, - и очень скоро. Уже сегодня. Но только не прямо сейчас, а когда сам найду нужным.

- А можно поинтересоваться: вы один уедете или... кое-кого с собой думаете прихватить?

- Вас я с собой точно брать не собирался, - не удержался от улыбки Август.

- И на том спасибо. Вот спасибо, добрый человек! - Никита, вскочив на ноги, шутейно поклонился ему в пояс всем длинным телом, переломившимся в районе поясницы. - Вовек вашу доброту помнить буду!

Он стоял посреди коридора, тяжело дыша, переводя взгляд с меня на Августа и с Августа на меня, и вдруг взорвался:

- Так вот, мой черёд тоже вам кое-что высказать! Вчера не без интереса послушал вашу красноречивую барственную тираду в адрес меня, жалкого холопа, негодного Никитки, и вот пришло моё время дать вам ответ. Мы не святоши, это правда. Мы люди, мы любим и ненавидим, а кого мы и ненавидим, тут вы угадали, так это святош вроде вас. Вы каменный истукан, деревянный чурбан, рыбья кость в горле цивилизации! Вы добродетельное чучело, вот ваше определение! Вы тот, кем испокон веку пугают маленьких девочек, молодых девушек и старух, вот вы кто! Девочка, маленькая, невинная девочка хочет полакомиться вареньем, и никому от этого не будет худо, но 'Бог всё видит!' - вопят дядьки и тётки, такой же как вы, импотентный бог с рыбьей кровью и бородой Достоевского! Молодая девушка не видит проблемы в том, чтобы снять кофточку и подарить парню пять минут радости, но тут являетесь вы, как из-под земли, и каркаете: 'Грешно-с!' И всё, застряла вся радость в горле рыбьей костью! Старуха копит деньги вместо того, чтобы делиться ими с сестрой, всё копит и копит, а отчего? - а оттого что вы, бледное пугало, напугали старуху вашими неврастеническими фантазиями про ад, которого и нет нигде, кроме вашей параноидальной башки, и теперь все деньги в монастырь пойдут, на упокой старухиной души, то есть в ваш же, собственно, карман-с! Но не пойдут деньги в ваш карман: придёт студент и хрястнет старуху топором по темечку! А вы и студенту явитесь, и ему будете в ночных кошмарах капать на мозги о том свете и покаянии, и его на тот свет сживёте! И всегда вы в глазах всех этих слепых идиотов будете правы, а мы в дураках, будете белым ангелочком, а мы - смрадными козлищами! Но это не мы смрадные козлы, а вы - бацилла истории! Вы - всё косное, тёмное, отжившее, что само не живёт и другим не даёт жить! Дай бог, чтобы будущее избавилось от таких бацилл! Вы не захотели уезжать прямо сейчас - пеняйте на себя! Не говорите потом, что вас не предупреждали.

Развернувшись, он вышел, хлопнув дверью.

XXVIII

Я поспешила запереть дверь на оба замка и обернулась к своему любимому:

- Не слушай его, Август! Здесь ты в безопасности: тебя здесь никто не тронет!

Были, похоже, люди, которые считали иначе: портфель Августа издал высокий тревожный звук.

- Что это? - перепугалась я.

- Это рация, - пояснил Август. - Особая, конечно. Наверное, руководитель проекта беспокоится... Я отвечу, если ты не против?

Достав рацию, по виду заурядную, только чуть больше обычной, он ушёл с ней в кухню. Из коридора я между тем ясно слышала весь короткий разговор.

''Суздаль', я 'Владимир', ответьте, как слышите?'

- 'Владимир', я 'Суздаль', приём, слышу хорошо.

'Когда назад собираешься?'

- Как обещал, сегодня.

'Давай-ка, дружок, не 'сегодня', а прямо сейчас, не тяни кота за причинное место! Выставляй габариты шестьдесят на шестьдесят, командуй 'Поехали!', и через пять минут будешь дома в лучшем виде'.

- Почему, зачем, с чего такая спешка?! Больше двенадцати часов до конца периода!

'С того, что прочитали о тебе статью в 'Комсомолке', январский номер восьмидесятого года, и волнуемся о тебе, дурак!'

- Про меня статью?

'Нет, про Пушкина! Имя и фамилия твои, по крайней мере'.

- Я обещаю не затягивать. Виталий Павлович... помните, я спрашивал вас о возможности перехода для ещё одного человека?

'А я с тобой даже разговаривать об этом не хочу, пока ты передо мной не появишься вживую и всё мне не расскажешь русским языком. Выставляй габариты, не томи душу! Пять минут даю тебе! Всё, конец связи'.

Я прошла в кухню стремительным шагом.

- Откуда в 'Комсомолке' может быть статья про тебя? - спросила я взволнованно.

- Твой Никита постарался, не иначе...

- Мой Никита?

- Милая моя, давай я вначале действительно выставлю габариты на всякий пожарный, а после потолкуем! Могу я воспользоваться кабинетом твоего отца? Ты говорила, там есть замóк, и это существенно.

- Но ты не прямо сейчас уходишь, нет?!

И снова звонок в дверь не дал нам договорить.

XXIX

Прильнув к глазку, я увидела за дверью наряд милиции, а вместе с ними - и человека в штатском.

- К кому вы? - спросила я через входную дверь и, обернувшись к Августу, сложила 'Беги!' одними губами.

Дверь в отцовский кабинет закрылась, щёлкнул замок.

- Здравствуйте, гражданочка! - бодро ответил мне один из 'мильтонов', высокий, улыбчивый и бравый. - Квартира Косулиных?

- Да, но по какому поводу... Есть ли у вас санкция прокурора? - сообразила я спросить, чтобы только потянуть время.

- А мы щас тебе дверь вынесем, если будешь долго разговаривать, - пообещал тип в штатском, рябой и неприветливый.

С упавшим сердцем я медленно повернула ручку верхнего и нижнего замка.

Служивые стремительно вошли и рассыпались по квартире.

- Да что же такое, можете вы мне объяснить?! Кто вас вызвал?! - вскричала я, собрав последние силы, сообразив, что только виновный будет покóрен в такой ситуации, а невинный обязан сердиться.

Тип в штатском вернулся из кухни, которую осматривал, по пути заглянув в санузел.

- Поступил сигнал, гражданочка, что у вас в квартире скрывается некий Август Александрóвич, предположительно агент британской разведки, - небрежно сообщил он. - Сами понимаете, невозможно в наше время проходить мимо таких сигналов... Эта дверь куда ведёт?

- В кабинет отца...

Высокий и улыбчивый милиционер, который всё это время оставался в прихожей (видимо, меня караулил), подвинув рябого в сторону, нажал на дверь плечом. Дверь не подалась.

- Еремеев, Пахоменко, сюда! - скомандовал высокий. Я предусмотрительно отошла в сторону: ещё затопчут на бегу...