Паутина Белого Паука(СИ)

Если бы она только знала, как на него подействовал звук ее голоса, в какой мгновенный и абсолютный восторг его вверг, Ева испугалась бы куда больше. Но брат всегда отличался буйными эмоциями, а воскрешение казалось ей достойным поводом для радости.

- Илия! - сердито окликнул близнеца Исаия. Илья остановился, но продолжал удерживать сестру над полом, словно не чувствуя веса. Оба они повернулись к своему старшему брату.

На самом деле на пару минут раньше родился как раз Илия, но Исаия с детства вел себя более серьезно, более ответственно, чем без особых возражений и заслужил статус старшего.

Ева смотрела на него и видела в родном лице нечто чуждое и постороннее. Не злое, но дикое, словно там, в серых глазах, блуждали тени, и мысли, что они приносили, не имели ничего общего с теплотой на коже в ясный летний день. По своему обыкновению Исаия хмурился, но страшная неподвижность делала из него незнакомца.

Сглотнув, Ева перевела взгляд на Илью - своего веселого, добродушного Илью. Он улыбнулся ей - широко и совершенно счастливо - но получился оскал. Тонкие, в половину ширины обычного зуба, его клыки влажно блестели сверху и снизу, как у хищного зверя.

Таращась на эти клыки, девушка протянула к его лицу руки, зачарованная ужасом, мягко раздвинула ему губы, чтобы лучше рассмотреть произошедшие с ним изменения. Более длинные верхние клыки выросли, буквально протиснувшись, меж парой зубов. Но коротким нижним не было места. Откуда же они взялись?

Ева все трогала и трогала эти странные зубы, гадая, когда Исаия сказал:

- В двух местах зубы выпали, и на их месте выросли клыки.

Девушка вздрогнула, словно выйдя из транса. Отдернула руки от лица Ильи, со смущением и полной растерянностью выпуталась из его объятий, отступила на шаг или два.

- Я... не знала. Я...

От результатов содеянного ей стеснило грудь, и все дальнейшие слова застряли в горле. Глаза жгло от желания разреветься, от ужаса перед тем, что она с ними сделала, чего лишила и на что обрекла.

Если бы Ева не согласилась пожить у них, если бы осталась дома, если бы не впустила Филиппа, если бы, черт, взяла отпуск и съездила к родителям!..

Проклятое, пустое и бесполезное 'если бы' - не было и нет слова более жалкого и безнадежного.

- Мне очень жаль, - она не узнала в жалком скулеже собственный голос, - простите. Простите меня, простите...

Слезы все же хлынули из глаз, Ева спрятала лицо в ладонях. Сзади к ней приблизился Измаил - она буквально ощутила его - и тут же отдернулась:

- Не трогай меня! Это из-за тебя все! Это ты с ними сделал! Со мной! И они из-за меня... из-за меня...

- Эй-эй, Ева. Ну, что ты? - Илья вновь сграбастал сестру в объятия, прижал к своей груди. Она всхлипывала, беспомощно утирала слезы, не зная, как сможет искупить перед ним и Исаией свою вину. - Шш, Ева, не надо. Все хорошо.

- Не хорошо, - прохрипела девочка ему в футболку. - У вас теперь клыки.

- Если бы были только клыки, я бы действительно разозлился, - спокойно заметил Исаия. Голос его звучал совсем рядом. До Евы дошло, что он подошел к ним вплотную, что делал редко и неохотно. - Но Измаил...

- Он почти убил вас.

Руки Ильи соскользнули с ее плеч, и Исаия занял его место. Он обхватил ладонями заплаканное лицо сестры, заставив поднять на него глаза.

- Мы не могли тебя защитить. Измаил показал нам это. Да, мы теперь вампиры, а ты и вовсе 'сосуд', но мы с этим справимся. Ты меня поняла? Мы справимся.

- А будешь ныть, я тебя укушу, - осклабился Илья. Шуточное обещание подкреплялось нешуточными клыками. И все же Ева улыбнулась. Да, они стали вампирами, но совсем не изменились. По крайней мере, ей хотелось в это поверить.

Немного успокоившись, Ева обратила внимание на окружение. Все они таращились на нее - молчаливые фигуры, так похожие на простых прохожих. Лица одних - неподвижные, словно восковые маски, других - искаженные темной, гложущей алчностью. И если первые принадлежали вампирам, то с жаждой на Еву смотрели... люди.

- Ты - единственная во всей нашей стране, кто может даровать им бессмертную жизнь, - прошептал Измаил ей на ухо. Его ладони опустились на хрупкие, девичьи плечи, и в этот раз Ева не отдернулась. Исаия, стоявший перед ней, опустил взгляд и дотронулся до выглядывавшего из выреза паука. Дотронулся легонько, будто боялся сделать ей больно.

- Если снять подвеску? - спросил он, но не у Евы. Они - Исаия и Измаил - смотрели друг на друга поверх ее головы, пристально, не моргая, не уступая другому.

- Ничего, - ответил, наконец, Измаил. - Однако пока паук на Еве, у нее есть официальный статус среди нас. Она может рассчитывать на защиту и содействие. Ева - наш драгоценный сосуд, - повысил голос вампир так, чтобы его все услышали. - И мы не дадим ее в обиду, не правда ли?

- Именно так, князь, - произнес кто-то из толпы. Один за другим они все загомонили, и зал взорвался приветственными, ликующими яростными криками.

- Донорам за редкую кровь платят, - заметил Исаия, продолжая беседу с Измаилом. - Кровь Евы - единственная в стране. Я хочу, чтобы за каждого обращенного ей платили.

- Это разумно, - согласился Измаил.

- Круто, - прокомментировал Илья.

Одна Ева не считала происходившее ни разумным, ни, тем более, крутым. Увы, но ее никто не спрашивал.

13 глава

- Я хочу вернуться домой, - как можно более твердо сказала Ева, стоило Измаилу предложить всем троим комнату здесь, в общине.

- Желаешь остаться наедине с новорожденными вампирами? - вежливо и безлико спросил он в ответ. Ева бросила неуверенный взгляд на братьев.

Из сада, подальше от чужих глаз, они перешли в ту самую гостиную, где произошло перерождение Илии и Исаии. Девочка сидела на диване между ними, обхватив себя руками, словно от холода. Еве было неуютно в этом месте и до безумия хотелось домой. Замечание Измаила только подстегнуло ее дискомфорт.

- А какова опасность? - спросил вместо нее Исаия.

- Да, - присоединился Илья, откинувшись на спинку дивана, - разве похоже, что мы накинемся на Еву или на кого-то еще? Я лично чувствую себя отлично.

- Это ощущение обманчиво, - сказал Измаил. - Первые трое суток вам не нужна кровь человека, потому что пока еще она есть в вас самих. Но скоро вы познаете голод. А первое кормление всегда немного... грязное.

- Что значит 'грязное'? - быстро спросила Ева. Спросила так, будто боялась передумать и не захотеть знать ответ.

- У первого кормления две главные опасности: во-первых, пробудившийся голод трудно контролировать. Во время кормления новообращенные нередко убивают доноров. Во-вторых, в этот момент у каждого проявляется его суть.