Самосожжение

Георгий, считал Гей, возникал как демон.

Помните альтиста Данилова?

Так называемого демона на договоре.

Он куда хотел, туда и летел, хотя бы и в Испанию, и в Анды, где шуры-муры крутил с демонической женщиной Химеко, made in Japan, и никаких виз, никаких проблем с валютой!

А уж про свое отечество и говорить нечего. Альтист Данилов, то есть демон, за версту был способен услышать и увидеть, тогда как рядовой москвич, не демон, услышать и увидеть не мог чисто физически, не говоря уже о нравственной стороне этого дела, как бы смахивающего на печально известную уотергейтскую историю.

Впрочем, надо признать, что альтист Данилов был человек порядочный и свои демонические способности во вред рядовому москвичу он сроду не использовал, упаси боже!

Так вот это же самое можно и нужно сказать про Георгия.

И уж коли мое отступление затягивается - пока Гей не вступил еще с Георгием в контакт, именно так это называется, - есть смысл дать этому демону, впрочем, не столь уж редкому в нашей жизни, по возможности более полное определение.

Да, Георгий был человеком порядочным. Хотя весьма и весьма странным. Но так бывает, и тоже нередко. Более того, иные вообще склонны считать, что порядочность как состояние человеческого духа есть нечто до такой степени странное, что даже как бы реликтовое. Гей с этим был не согласен, разумеется. Впрочем, как и я. Порядочных - пруд пруди! Непонятно только, откуда непорядочные берутся, которых тоже, увы, на целый пруд хватит, может, куда больший по объему. Вопрос, разумеется, спорный. Да и не о том речь. Про Георгия мы заговорили. Что, значит, будучи весьма и весьма странным, он зла прямого тому же Гею не сделал, разве что косвенное, косвенное...

Но как бы там ни было, а Георгий ни разу не предал Гея. Как и Гей ни разу не предал Георгия. Это было совершенно исключено из практики их взаимоотношений, ну и, разумеется, никто из них не сказал кому-то третьему ничего такого, что можно было бы при желании рассматривать если и не как ябедничество, то как невольное проявление болтливости, чем, надо признать, грешат некоторые из нас, разве не правда?

И тем не менее каждый из них, если быть откровенным до конца, не только не любил другого, но даже не уважал, причем до того открыто, что можно было подумать: это заклятые враги, два антипода.

Как я сказал?

Два антипода?

Это было бы куда как просто. Нечто вроде внутреннего второго голоса. Будто второе Я. Разумеется, с большой буквы. Дескать, тоже личность. Как и основное Я, официальное, с гражданским паспортом.

Следовательно, это были вовсе не антиподы. Ибо временами Гей как бы по воле обстоятельств становился Георгием, а Георгий словно по не зависящим от него причинам превращался в Гея - конечно, весьма ненадолго.

Так случается, когда несходные по характерам люди не могут быть друг без друга.

Вот, собственно, почему я затрудняюсь сказать, кто же из них был мне более приятелем.

Ибо по временам я принимал то одну сторону, то другую.

Во всяком случае, так было до того, пока я не сел за эту книгу...

Такие дела.

А теперь пора вернуться к тому моменту, когда Гею, как я уже говорил, снова тревожно стало, точнее, тревожнее, чем прежде, и он вдруг решил, что это Георгий дал о себе знать.

И все дальнейшее происходило так.

Гей начал ходить из угла в угол!

И временами Гей жестикулировал при этом, не говоря уж о том, что и гримасничал, а порой даже голос подавал.

- А-а!.. - произносил он иной раз и рукой махал, то ли говоря Георгию, что все то, о чем сказал ему Георгии, он и без него знает и знал давно, то ли просто-напросто он посылал куда-то Георгия, сами знаете куда.

Такие дела.

Но, разумеется, Гей был в своем уме, в своем! И в этом вы еще убедитесь, если уже не убедились.

И надо еще отметить - прежде чем дать содержание сегодняшней беседы Гея с Георгием, - что если в такие минуты кто-то мешал Гею поговорить с Георгием, который дало себе знать, то Гей просто снимал телефонную трубку и набирал номер Георгия, где бы Гей ни находился в это время, хотя бы и за границей. Тут уж воспитанный человек оставлял Гея в покое, пусть и на несколько минут.

Но попадались, надо сказать, и такие люди, которые, может, были и воспитанными с точки зрения нашего всеобщего воспитания, но при этом как бы и невоспитанные с точки зрения не всеобщей.

Именно такой человек и вошел к Гею в номер в тот момент, когда Гей жестикулировал, не говоря уж о том, что и гримасничал, а порой даже голос подавал.

Без стука вошел этот человек.

Тоже будто демон.

Вошел и сказал:

- Привет вам! - Так здоровался обычно Бээн, однако это был не Бээн, и Гей замер.

Он бы и в любом случае замер, если бы в номер к нему вошел совсем другой человек, например горничная, но тут он замер совсем по-другому, он замер, мгновенно узнав этого человека, который вошел к нему тоже будто демон.

Перед Геем стоял здоровенный мужик - как говорят, верзила, амбал, бугай, ну и так далее, - в серой велюровой шляпе и черном габардиновом плаще, застегнутом на все пуговицы. И мужик этот смотрел на Гея с выражением как бы веселого ужаса, с каким смотрит на свою жертву во время игры в прятки тот игрок, которому выпало кого-то разыскивать.

И вместо того чтобы сломя голову броситься от Гея к некоему условному месту, где по правилам игры нужно застукать, то есть обозначить, засвидетельствовать, что этот незадачливый игрок обнаружен, мужик в шляпе просветленно улыбнулся, словно был свой в чужом стане, и раскинул руки в стороны - не то для объятия, не то чтобы дорогу преградить Гею к тому дьявольскому месту, где и сам Гей, будь он проворнее, шустрее, ловчее, ну и так далее, мог застукать этого мужика в шляпе, который бы оказался тогда в проигрыше.

Но у Гея и теперь не изменилось выражение на лице, означавшее нечто среднее между крайней степенью изумления и страхом. И тогда человек в шляпе, не опуская своих распростертых рук, насмешливо сказал Гею:

- Не узнаешь Мээна, что ли?

- Здрасьте... Матвей Николаевич... - по частям пролепетал Гей, наконец опомнившись, и даже с ответной улыбкой справился.

И кинулся к телефону!

- Мне позвонить надо...