Звездный двойник

Раз довелось мне играть с Хоуком Мэнтиллом, незадолго до его смерти. Он уже тогда был глух, как камень. Вот это, скажу вам, партнёр! Он не мог даже пользоваться слуховым аппаратом — атрофия слухового нерва; кое-что читал по губам, но это, сами понимаете, далеко не всегда возможно. И поэтому Мэнтилл управлял постановкой лично и рассчитал всё действие по секундам. Я сам видел, как он подавал реплику, выходил за кулисы, а в положенное время возвращался, отвечая на реплику, которой не слышал; лишь сверяясь по времени!

Здесь происходило нечто похожее. Я знал роль и играл. Если бы и вышла накладка, то не по моей вине.

Однако на меня были постоянно направлены с полдюжины Жезлов, что никоим образом не воодушевляло. Я принялся убеждать себя, что они не станут прожигать меня насквозь из-за случайной оплошности, — я, в конце концов, всего лишь бедный, туповатый землянин, и марсиане склонны проявить снисходительность, вознаградив мои потуги проходным баллом. Но, если честно, верилось с трудом.

Прошло, казалось, несколько дней — ерунда, конечно; обряд занимает ровно одну девятую марсианских суток — пока дело дошло до трапезы. Не знаю, что именно я ел и знать не хочу. По крайней мере, не отравился.

Затем старейшины произнесли речи. Я же в ответной речи поблагодарил Гнездо за оказанную честь, после чего получил имя и Жезл. Я стал марсианином.

И пусть я понятия не имел, как пользоваться Жезлом, а моё новое имя звучало воплем испорченного крана! С этой минуты оно было моим законным марсианским именем, а сам я — прямым родственником самого аристократического семейства планеты. Это — спустя пятьдесят два часа после того, как крот без гроша в кармане на последний свой полуимпериал выставил угощение незнакомцу в баре «Каса-Маньяны»!

По-моему, это лишний раз доказывает, что знакомых следует выбирать с умом.

Ушёл я, едва позволили обстоятельства. Дэк загодя составил мне речь с доказательствами того, что приличия требуют моего присутствия в другом месте, и я был отпущен. Нервничал, скажу я вам, будто парень, по ошибке попавший на заседание женской ассоциации! Ведь дальнейших ритуалов я не знал, руководствоваться стало нечем! Мог лишь предполагать, что любое публичное действие обложено непрошибаемой стеной приличий, нарушение коих карается смертью — но ни аза в тех приличиях не понимал. В конце концов я повторил извинения ещё раз и удалился. 'Ррриш и ещё один из старейшин пошли за мной. На обратном пути я имел удовольствие поиграть с ещё двумя малышами, может быть, теми же самыми; дойдя со мной до ворот, старейшины проскрипели: «Гутбаа» и отпустили с миром. Ворота захлопнулись за мной, и только тут я смог перевести дух.

«Роллс» ждал меня на том же месте. Я поспешил к нему, дверца распахнулась — в машине сидела одна Пенни. И удивительно, но от этого мне стало очень даже приятно…

— Хохолок! Наша взяла!

— Я и не сомневалась.

— Зовите меня просто — Кккахжжжер! — Я, как положено, заглушил первый слог вторым и лихо отсалютовал Жезлом.

— Осторожней с ним, — немного нервно сказала Пенни. Я забрался на переднее сиденье рядом с ней и спросил:

— А вы не знаете, как этой штукой пользуются?

Понемногу отходя, я чувствовал, что измотан, однако настроение было весёлое. Сейчас бы ещё тройную порцию чего покрепче, да к ней бифштекс вот такой толщины… А там посмотрим, что скажет критика!

— Не знаю. Но лучше отложите его в сторонку!

— По-моему, надо нажать вот здесь…

И я нажал. В крыше «роллса» образовалась аккуратная, дюйма в два, дырка, отчего он перестал быть герметичным.

Пенни тяжело вздохнула.

— Тьфу-ты… Извините. Лучше, действительно, не трогать, пока Дэк меня не научит.

Она сглотнула:

— Да ничего, только не направляйте его куда попало.

Едва включив двигатель, Пенни рванула с места. Я понял, что в этой компании не один Дэк так суров с машинами.

Ветер свистел в проделанной Жезлом дыре.

— А к чему такая спешка? Мне же ещё ответы для пресс-конференции готовить! Они у вас, Пенни? И, кстати, где остальные?

Я совсем забыл, что с нами ещё и пленный водитель. От всего внешнего я отрешился, едва ворота Гнезда захлопнулись, впустив меня внутрь.

— В городе. Они не смогли вернуться.

— Пенни, да в чём дело? Что стряслось?!

Я очень сомневался, что смогу вести пресс-конференцию без репетиции. Может, рассказать немного об усыновлении? Уж тут-то врать не придётся…

— Мистер Бонфорт… Мы нашли его.

6

Только сейчас я заметил, что Пенни меня больше не называет мистером Бонфортом. Естественно, я ведь им и не был теперь, я вновь — лицедей Ларри Смит, нанятый для временной подмены!

Отдуваясь, откинулся я назад и позволил себе расслабиться.

— Ну что ж, значит, с этим — всё? Наконец-то…

Гора с плеч! До этого момента я даже не представлял, сколь тяжела эта гора. И «хромая» нога перестала болеть… Я, дотянувшись, похлопал Пенни по руке, сжимавшей баранку, и сказал родным своим голосом:

— До чего я рад, что всё позади! Но тебя, дружище, мне будет недоставать. Ты — партнёр, лучше не надо. Что поделаешь — даже лучшая пьеса когда-нибудь кончается, и актёры расходятся по домам. Надеюсь, встретимся как-нибудь.

— Надеюсь…

— Дэк, наверное, уже изобрёл способ незаметно подменить меня и протащить на борт «Тома Пейна»?

— Не знаю.

Голос её звучал как-то странно. Присмотревшись, я понял: она… плачет! Сердце бешено забилось. Пенни плачет? Оттого, что мы расстаёмся?! Я не мог поверить, хоть и желал всей душой, чтобы догадка подтвердилась. Поглядеть на моё привлекательное лицо и отточенные манеры — можно подумать, женщины по мне с ума сходят. Однако не сходят же — грустно, но факт! А уж Пенни — тем более…

— Ну зачем вы, Пенни? — поспешно сказал я. — Разобьёте машину.

— Не… не… не мо… гу больше…

— Так давайте, я поведу. Что стряслось? Вы сказали, его нашли, а дальше?

У меня появилось вдруг страшное, но вполне логичное подозрение:

— Он ведь… жив, верно?

— Д…да… но они… они иска…лечили его!

Сдерживаемые рыдания прорвались наружу; мне пришлось перехватить руль. Но Пенни быстро взяла себя в руки:

— Извините.

— Хотите, я поведу?

— Ничего, всё в порядке. К тому же, вы не умеете — в смысле, не должны уметь.

— Что? Ерунда, прекрасно умею, а роль ведь уже кон…

Я оборвал себя на полуслове, догадавшись, что роль, скорее всего, продолжается. Раз уж с Бонфортом так грубо обошлись, и этого не скрыть, не может же он показаться на люди в таком виде через четверть часа после усыновления его Гнездом Кккаха. Значит, мне придётся взять на себя пресс-конференцию и публично откланяться, пока Бонфорта будут перевозить на борт его яхты. Что ж, отлично, выйду на бис. Делов-то.

— Пенни, а что говорят Дэк с Роджем? Играть дальше, или не надо?

— Не знаю. Времени совсем не было.

Мы уже подъезжали к пакгаузам у космодрома. Впереди маячили громадные купола Годдард-Сити.

— Та-ак… Пенни, притормози-ка и объясни толком. Нужно понять, как вести спектакль дальше.

Шофёр раскололся — пользовались ли при этом шпилькой, я не спрашивал. Затем его, как было обещано, отпустили и даже оставили маску. Все остальные с Дэком за баранкой бросились в Годдард-Сити. Хорошо, меня с ними не было! Космачам нельзя доверять ничего, кроме звездолётов.

По адресу, который назвал шофёр, они примчались в Старый Город, под один из первых куполов. Я так понял, это из тех «весёлых местечек», без каких ни один порт, с тех пор, как финикийцы обогнули Африку [20], не обходится. Обитают там списанные с кораблей дальнобойщики, проститутки, торговцы наркотой, налётчики и прочий сброд. Такие места полицейские патрулируют только в паре.

Шофёр, как выяснилось, не соврал, однако информация явно устарела. В помещении — точно — кого-то держали: там стояла кровать, с которой не вставали, похоже, с неделю, и кофейник на столе ещё не успел остыть. На полке валялось полотенце с завёрнутой в него старомодной вставной челюстью. Клифтон её узнал — челюсть принадлежала Бонфорту. Все следы были налицо. Не было лишь самого Бонфорта и его тюремщиков.