Яблони на Марсе (сборник)

Скоро я уехал из Крыма, а когда вернулся через год, Ленку было трудно узнать. Она дни и ночи пропадала в ялтинских кабаках, похоже, с теми самыми бандитами. Собственное княжество ее больше не интересовало…

— Давно это было? — спросил командир, когда я, как мог, с пятого на десятое, пересказал ему эту историю.

— Очень давно.

— И ты ее с тех пор не видел?

— Нет. В позапрошлом году был там проездом, спрашивал у соседей. Говорят, умерла. Спилась.

— А что с картой? Потерялась?

— Не помню. Может, валяется где-нибудь дома…

— Но игру ты так и забросил?

— Да, в общем… так и забросил. Но сначала — не знаю, что уж мне вступило в голову — сначала я придумал Убежище. Тщательно вычертил планы залов, где спят жители, все до одного, потом проложил вот эту дорогу, зигзагом, минуя опасные места — к острову Фео. А на острове зажег маяк…

— Да-а… — командир неопределенно потоптался на месте, снова взглянул на кислородный датчик. — Трогательная история. Ладно, пойдем отдыхать. До старта у нас пять часов, надо еще много чего успеть.

Он махнул рукой Витьке.

— Пошли!

Я не тронулся с места.

— Гриша! Я не могу улететь! Мы должны их спасти.

Командир остановился.

— А вот это ты зря. Детство вспомнилось — хорошо. Скучаешь по Земле — бывает. Я на Фобосе тоже одно место видел — точь-в-точь мраморный карьер под Искитимом. Чуть до слез не разобрало. Но в истерику впадать не моги! Мало ли что примерещится!

— Ну так давай проверим, командир! Поедем по дороге на север. Там должен быть город!

— Какой город, Леха?! Ты что, картинку со спутника не видел? Там кратер здоровенный — и все!

— Это не кратер, Гриша. Это Стена вокруг Острова.

— Отставить лирику, Кузнецов! Мы на обычной, голой, как лысина, планете! Воды нет, растительности нет, кислорода, стен, островов, княжон — ничего нет! Одни кратеры! Нормальная планета, каких большинство!

— Может, потому мы и находим только голые, безжизненные планеты, что сами их забросили в детстве? Мы сами убили на них жизнь, Гриша. Мы выросли и перестали придумывать. Ничего, кроме лысины с кратерами, представить себе не можем. Вот и все наше терраформирование. Но меня это не устраивает. Я остаюсь.

— Где это ты остаешься?! — заорал командир. — Витька, а ну, хватай его!

— Он не слышит, — я отступил в темноту под аркой и тронул бугорок под сводом.

Между мной и землянами поднялась стена.

— Пап! Папа! — Катюня настойчиво дергала меня за рукав.

— Да, доча.

— Ну, чего ты замолчал? Что потом было?

Я смотрел в темноту.

— Потом? Потом пора спать. Завтра расскажу.

Дочь разочарованно отвернулась, вздохнула, тронула пальчиком завиток света, падающего от ночника на обои.

— Но ты добрался до города?

— Добрался. Хотя это было трудновато, если честно.

Она сейчас же повернулась ко мне.

— Тебе, наверное, помогли другие космонавты?

— Нет. Они меня не нашли. У них заканчивался кислород, и они улетели.

— Улетели?! — Катюнины глазищи еще больше расширились, хотя эту историю она слышала, наверное, в сотый раз.

— А как ты залез на стену?

— Говорят тебе — все завтра! Спи!

Недолгое сосредоточенное сопение.

— А в городе все спали?

— Да, в городе все спали. Что им еще оставалось?

— А принцессу ты нашел?

— Княжну. Конечно, нашел.

…Это как раз было просто. Куда проще, чем верить, что не сходишь с ума. План Убежища я помнил наизусть, но шел, задерживаясь перед каждой дверью на мгновение, чтобы представить, что именно увижу сейчас. Никак не хватало духу открыть дверь сразу, не задумываясь — а вдруг там ничего еще нет…

— А как ты ее разбудил? Наверное, поцеловал, она и проснулась?

— Вот видишь, ты и так все знаешь. Можешь сама себе рассказывать сказки.

Но Катюню на грубую лесть не возьмешь. Не та порода.

— А потом что?

— Потом кому-то влетит от мамы за разговоры по ночам! Вон она уже идет!

Это наконец подействовало. Глазищи перестали мерцать в темноте.

— Ну, все, сплю, сплю!

В коридоре легко прошуршали шаги, дверь приоткрылась.

— Ну что, спит?

— Спит, благословенная госпожа! Угомонилась…

— Почет строителю Стены! Пойдем ужинать…

Александра Давыдова.Вода живая и мертвая

2013 год

Карточка «самосборка» стоила шесть человеко-миллионо-лет. А еще требовала обязательного наличия в портфеле технологий «легких пространственных структур» и «искусственного интеллекта». Для последнего нужно было выкупать также «виртуальную реальность», а первым были необходимы «нанотехнологии». Которые, в свою очередь…

— Кирилл, собирай что угодно, но помни — я хочу жить вечно! — Сева был известным любителем громких фраз, вот и сейчас не изменил себе.

Кирилл шепотом выругался. Он терпеть не мог, когда сбивают с мысли. Особенно если собеседник повторяет одно и то же вот уже пятый раз за последний час.

— Живи, кто тебе мешает?

— Ты. Между прочим, это общее игровое поле. А ты его оккупировал со своими механизмами, вместо того чтобы…

— Чтобы…?

— Вот, например, биологическая реконструкция человека. Достройка ДНК. Прочие прелести. Гораздо перспективнее твоей инженерии в чистом виде, которая уже, по сути, прошлый век.

— Я хотя бы стараюсь построить логичное техно-дерево. На которое хватит игровых ресурсов. Чтобы не уйти в минус и не проиграть. А ты…

— А я хочу жить вечно в том будущем, которое мы строим! И мне плевать, сколько это будет стоить. Мечты сбываются, все дела.

Пока они спорили, противники с соседнего стола умыкнули из общей карточной колоды «холодный термояд» и совершили энергетический прорыв.

Перед подведением итогов игры Кирилл тайком выбрался из лектория, заставленного флипчартами и заваленного разноцветными карточками — ровным слоем по столам и даже немного по полу. Вышел на крошечный балкончик, смотрящий в тесный московский двор. Закурил.

Внизу цвели одуванчики, грелись на солнце полосатые коты. Дул теплый ветер, в воздухе кружились лепестки… Чего? То ли вишен, то ли яблонь. Кирилл всегда путал их на вид и даже под угрозой пистолета не смог бы различить. В конце концов, термин «цветущие по весне деревья» достаточно всеобъемлющий. А тонкости пусть волнуют садоводов.

Сева пришел следом. Сморщил нос:

— Перебивать куревом весенний ветер…

— Гораздо лучше, чем перебивать товарища, который пытается привести команду к победе.

— Под товарищем ты подразумеваешь себя?

Кирилл затушил сигарету о неровные деревянные перила, резко обернулся:

— Именно. Пока две трети команды треплются о судьбах России, о мире «Полдня», о прозрениях Азимова и о том, как нестерпимо хочется жить вечно, именно на плечи остальных ложится изучение правил и расчет ресурсов. Ладно, разговаривали бы о своих футурологических прозрениях, не мешая другим. Так нет же. Гораздо интереснее говорить под руку, так?

— Не мысли так приземленно, а? — Сева примиряющее улыбнулся. — Игра — это просто повод. Гораздо важнее обсудить мечты. Поставить самую высокую планку. Вдруг у кого-то случится прозрение? Вдруг мы вместе сможем заглянуть дальше, чем прогнозирует современная наука? Те же биотехнологии или новые способности человеческого мозга. Они живые, странные, гораздо более интересные, чем конструкции и механизмы, на которых ты пытался выстроить нашу стратегию. Непредсказуемые. В фундаменте будущего лежат именно они, а не твои скучные, предсказуемые роботы напополам с инженерией…

По результатам образовательной игры для старшеклассников «Футуросессия: Космос-2050», номинация «Полет к Марсу», их команда заняла второе место. Самое обидное.

Противники сумели лучше договориться между собой и вложили весь ресурс в энергетическую базу. Это и стало залогом успеха.