Яблони на Марсе

Юрий Георгиевич Чирков

Яблони на Марсе

Глава 1

Карусель жизни

На стенах храма богини Дианы в Эфесе, разрушенном ветрами истории древнегреческом городе на восточном побережье Средиземного моря, была начертана надпись:

Давно догадывались люди об истинной роли Солнца, о том, что без него жизнь на Земле была бы невозможна. Об этом сказано было еще в Ветхом завете (в его философской части — Екклесиасте):

О том же не раз твердили поэты. Вот строки Артюра Рембо:

Поэтам вторили ученые. Климент Аркадьевич Тимирязев писал: «Человек вправе, наравне с самим китайским императором, величать себя сыном Солнца».

Постепенно зрела в человечестве и другая глубокая мысль — о месте растений в жизненной круговерти. До нас дошли древние сказания об умирающих осенью и воскресающих весной божествах. Вот одно из них.

Богиня Афродита, гласит легенда, полюбила смертного — красавца Адониса. Недолго длилось их счастье. Однажды во время охоты собаки Адониса напали на след громадного кабана. Уже готовился юноша пронзить разъяренного зверя копьем, как вдруг кинулся на него кабан и смертельно ранил клыками.

Горько плакала Афродита. И Зевс-громовержец сжалился над ней: повелел каждый год отпускать Адониса из царства теней. С той поры все расцветает и ликует в ярких лучах солнца, когда Адонис возвращается…

Жизнь на Земле создают, оберегают, хранят растения. Но как все это происходит? Какие таинственные процессы совершаются в зеленых листьях? Ответы на эти вопросы получены сравнительно недавно.

Даже сейчас многие продолжают верить: органические питательные вещества дает растениям «хорошая, черная земля». Хотя на самом деле они черпают из почвы лишь неорганические соли.

Стойкость теории гумусового питания растений легко объяснима. Эти взгляды освящены многовековой (с доисторических времен) практикой земледелия. Бросили в почву крошечное семечко, а вырастает дерево-гигант, в десятки метров ростом. Создать этакую махину из ничего нельзя, это ясно каждому.

Наблюдение второе: в почве растение развивает очень сложную и мощную корневую систему. Если росток выдернуть с корнями из земли или повредить корни, он вскоре погибнет. Казалось бы, очевидно: пищу растения находят именно в земле и добывают ее с помощью корней. И почвы ведь не всякие пригодны: есть плодородные — здесь буйная растительность, и есть тощие, покрытые чахлой растительностью. Значит, в почве должно присутствовать «нечто», какие-то питательные ингредиенты.

И последнее обстоятельство: древний землепашец не мог не очеловечивать растения. Не мог не ставить знака равенства между животными и растениями. Не мог не искать в растениях органа, соответствующего рту животных.

Все эти вроде бы неопровержимые истины подытожил в своих трудах древнегреческий философ и ученый Аристотель.

Аристотель (384–322 годы до нашей эры) — сын придворного врача, ученик Платона, наставник Александра Македонского. Разум Аристотеля охватил почти все доступные для его времени знания. Лекции, которые он читал своим ученикам (Ликейская школа в Афинах), были затем собраны им в 150 томах. Это была созданная одним человеком грандиозная энциклопедия не только наук, но и этики, политики, поэтики, риторики. В 323 году Аристотель был обвинен в безбожии, бежал и скончался в изгнании.

Чем и как питаются растения? Ответ Аристотеля был прост и доступен пониманию даже простых афинян. Философ учил: растение — это животное, поставленное на голову: органы размножения у него наверху, а голова — внизу. С помощью корней, играющих роль рта, растение извлекает из земли совершенно готовую пищу. Поэтому оно и не выделяет нечистот. Сколько вкусов в плодах, продолжал свою мысль ученый, столько же их и в земле, которою питаются растения.

Взгляды Аристотеля оказались очень живучи. Даже в прошлом веке один ученый француз в руководстве по анатомии растений писал, что у растений, как и у животных, есть легкие — листья, желудок — корень, стебель же высасывает из земли питательные вещества. А хлорофилл не что иное, как зеленая кровь…

Древние, конечно, понимали: растениям также необходима вода; первые цивилизации возникли в долинах великих рек (Нила, Евфрата, Инда…), там, где было развито поливное земледелие. Но вода, полагали наши предки, играет лишь пассивную роль переносчика питательных элементов из почвы в растение.

Несомненно же, почва важнее воды! Вода — жидкость, а, скажем, древесина тверда, плотна: «нечто», взятое растением из почвы, гораздо легче превратить в растительную ткань, нежели собирать ее из текучей воды.

Здравый смысл — хорошо, наглядный опыт — лучше! Собственно, наука и начинается там, где от рассуждений переходят к экспериментам. Начало научному подходу к физиологии растений положил Ян Баптист ван Гельмонт, ученый, которому за полезные для науки заблуждения в 1889 году, через 245 лет после смерти, на родине в Брюсселе воздвигли памятник.

Гельмонт (1579–1644) — голландский естествоиспытатель и алхимик. Дворянин, ятрохимик (врач-химик, приготовление лекарств — главная цель химии!). С 32 лет посвятил себя всецело науке и лечению, бесплатному, больных. Признавал самопроизвольное зарождение, верил, например, что из смеси пшеничной муки, старых тряпок и пыли могут рождаться мыши, занимался поисками философского камня, превращающего ртуть и свинец в золото. И в то же время первый осознал, что воздух — это смесь газов; ввел в химию термин «газ».

Гельмонт, подобно древним грекам, верил, что вода — первооснова всего сущего на Земле, первоэлемент, в той или иной модификации слагающий во Вселенной и живой лист растений, и мертвый камень. Но Гельмонт отличался от греческих философов тем, что жил во времена, когда количественные методы начали изменять лик науки. Вода или почва? Отчего не попытаться проверить это экспериментально? Ему было под пятьдесят, когда он завершил свой знаменитый опыт, длившийся целых пять лет!

Гельмонт посадил ветку ивы в горшок, наполненный землей. Ее сухой вес (ученый не поленился тщательно просушить землю в печи и взвесить ее с точностью до унции) оказался равным 200 фунтам. Горшок был покрыт крышкой, чтобы в него не попадали пыль и сор. Иву поливали дождевой водой, и никому не дозволялось прикасаться к растению. Ивовый прутик прекрасно развивался и превратился в деревце.

Ровно через пять лет Гельмонт с помощью садовника осторожно извлек иву из горшка, очистил ее от земли, взвесил и записал результат. Растение за пять лет увеличилось в весе на 164 фунта и 3 унции (один фунт, как известно, равен 16 унциям).