Там вдали, за рекой

Чтобы успокоиться, она стала представлять себе, как будет убивать этого козла. Наверняка и без лишней жестокости. Просто убить, и все. Как таракана.

Грубый чудовищный рык, приглушенный камнем, доносился отовсюду.

Царь Колмак созвал народ. Они прибегали и ложились перед ним, пряча лица. Он смотрел поверх. Солдаты ходили вдоль стен, собирая на копья, обмотанные тряпьем, росистую тьму. Без нее, как ни крути, ничего не увидеть в этом мире… Мальчик, наделенный Зрением, был сейчас почти на самом верху и двигался к миру Тьмы. Это был знак. Нельзя противиться судьбе. Время пришло. Царь готовился к этому мигу всю жизнь, но вот – ждал знака, не мог начать…

– Люди, – сказал он и откашлялся. – Люди Света, мои люди. Час – пробил. Предначертание должно исполниться. Последняя битва, битва сил Света против армии Тьмы – началась!..

Обломки состава и электростанции плотно запечатали отводящий канал подземного потока. С этой минуты подземный город был обречен, но потребуется еще около года, чтобы все его бесконечные помещения оказались затоплены водой…

Остро воняло горелой резиной. Из узкой отдушины над полом била струя горячего дыма. Впереди кричали – будто сгорая заживо. Ветка шла, не останавливаясь, свеча трещала в руке, да подземники позади вдруг замолкли и шлепали босыми ножками часто-часто, Артем на плечах у них стонал и несвязно говорил что-то, потом вдруг объявил: «Пустите! Пойду сам!» – но сам смог пройти шагов сто, и его вновь взвалили на плечи и понесли, шумно дышащего. Ветка не оборачивалась. Она и так знала, что все больше и больше подземников идут за нею, идут в каком-то торжественном трансе…

Оператор «Аиста» засек на инфракрасном экране восемь температурных аномалий – восемь столбов горячего воздуха, выходящего из подземных помещений. В эти места тут же отправились поисковые группы.

Стахов видел, как побледнел полковник Юлин, прочитав шифровку из штаба. Как он огляделся по сторонам – почти беспомощно. Ворота, красная скала, серая глина – все было в полосах и пятнах жирной копоти. Трое офицеров попали под удар пламени, прорвавшегося сквозь завал. Их только что вертолетом отправили в госпиталь.

– Что-то новое? – спросил Стахов.

– Да, – с трудом сказал Юлин. – Скорее всего, там, – он кивнул на туннель, – была ракетная батарея. И ваш… товарищ… ее взорвал.

– Так. И… что?

– Четыре термоядерных боеголовки. Если произошла утечка плутония…

Это Стахов понимал.

– Надо немедленно эвакуировать…

– Да, – полковник усмехнулся. – Просто, если утечка произошла, то нам с вами эвакуироваться поздно.

– Видимо, Краюхин как-то узнал, что дети мертвы. И решил отомстить…

– Я так и подумал, что этот мерзавец врет, – полковник кивнул вверх и в сторону горы. – Не следовало, наверное…

– Алиса с ним справится, – сказал Стахов. – Она через такое прошла, вы и представить себе не можете.

– Ну, почему же, – сказал полковник. – Могу.

О том, что этот туннель существует, знал только Колмак. И только он знал, как его открыть. Еще, конечно, Доктор. Но сейчас он был не в счет. Колмак бежал впереди всех, вода журчала под ногами, догоняя. Следом бежали солдаты, за солдатами – женщины и дети. Весь его народ бежал молча, зная, что бежать придется долго, ничего не видя в ровном сплошном свете. Редко-редко пятна росистой тьмы дрожали на стенах.

Конвертоплан Су-208 с группой «Орион» на борту ходил кругами над местом инцидента. Тарас Пархоменко, командир группы, держал связь одновременно с Петербургом, со штабом близлежащей армейской дивизии и с руководством спасательными работами на месте. После взрыва в туннеле надобность в специалистах класса «Ориона» вроде бы как отпала: угроза захвата террористами ядерного оружия перестала быть даже гипотетической. Тем не менее он все не решался отдать приказ о возвращении: странные существа, запечатленные телекамерой, могли оказаться куда большей опасностью, чем леваки, вооруженные нейтронными фугасами.

– Гаттаров, Бергер, Яшко, – назвал он командиров штурмовых групп. – Давайте вниз, парни. Перекройте лаз, которым ушел Айболит с заложницей. Активных действий пока не вести, внутрь не лезть.

Сорок секунд спустя три десантные капсулы скользнули вниз.

– Бесик, – сказал Пархоменко пилоту. – Ты нас посадишь вон там, на насыпи.

– Тарас Андреевич… – жалобно пропел пилот.

– Нэ спорь, малтшик.

Айболит ухмыльнулся:

– Вот это встреча! Не ждали, зайчики?

Подземники сгрудились сзади, неразборчиво пищали. Ветка снова почувствовала, как болит рука. Огромный воспалившийся зуб вместо локтя… Артем стоял рядом, шатаясь.

– С дороги, – сказал он вдруг незнакомым голосом. – Это наша земля.

– Что?! – весело изумился Айболит. – Похоже, меня слишком долго не было с вами.

– Ты уже ничего не можешь, – сказал Артем. – Тебе не под силу открыть ворота тьмы. Ты – ложный бог.

– А это мы сейчас узнаем, – сказал Айболит и вынул из-за спины огромный пистолет…

Алиса будто сквозь сон смотрела долгий скучный фильм. Кто-то куда-то идет: низкие потолки, тусклый отсвет на стенах. Встреча, разговор. Плоско и равнодушно…

Проснулась она мгновенно. Перед нею в двух шагах стояли Иветта и Артем! Артем почти голый, грязный, взлохмаченный. Иветта – в каком-то брезенте, из-под полы нелепо торчит загипсованная рука… За ними, в полной почти темноте, угадывается шевеление. Свеча в руке Айболита, свеча в руке Ветки. Ослепительный свет… И вдруг Айболит отпускает ее руку и достает из-за пояса ракетницу! Пять минут назад Алиса видела это в деле… вот что ее отключило, вогнало в ступор… как они кричали, как они кричали, выцарапывая себе глаза, бросаясь на стены…

– Дети! – закричала она. – Это же дети!!! – и бросилась вперед, и повисла на руке с ракетницей, сгибая ее вниз, выкручивая… впилась зубами в восковое запястье… Свеча погасла, погасла вторая… нет, лицо Ветки мелькнуло туманным пятном…

Будто лошадь лягнула ее в живот – и все исчезло в огненной волне боли. Алиса попыталась за что-то уцепиться, но руки соскользнули…

– Убейте его! – крикнул Артем, падая вперед. Подземники шли вслепую. Алиса лежала под стеной, фонтан искр бил из ее тела, и она будто бы пыталась зажать его руками. Айболит сам был ослеплен: тряс головой, словно освобождаясь от капюшона. Потом он шагнул и уперся в стену. Кто-то с хрюканьем вцепился ему в ногу, кто-то повис на плечах. Мелькнул нож, еще нож… Айболит закричал тонко, упал. Над ним сомкнулись.

Последние прожектора установили уже после захода солнца. В городе ввели патрулирование: полиция, офицеры дивизии, вооруженные горожане хмуро бродили по улицам. Всех, живших на окраинах, срочно переселили в центральные квартиры. Детей не было ни видно, ни слышно.

Артем то приходил в себя, то проваливался под твердый горячий лед. Плачущая Ветка… красная крепостная стена, с которой он валится, валится… Ветка поит его чем-то, еще укол… это не шприц, это огромный петух с железным хоботком, глаз рубинов и зол, крылья делают мах, и мах, и мах! – взлетает, вытягивается стрелой и пропадает в небе… здесь узкая труба, и надо ползти самому, да, смогу, конечно, смогу… холод и вонь.

Ах, как они шли за ним, как они верили ему…

– Да, конечно, – Юлин сделал шаг в сторону, как бы уступая командное место. И Пархоменко слегка позавидовал ему, и тут же – завидовать стало некогда…

– Тарас Андреевич! – взревело в наушниках. – Идут! Видим и слышим! Идут! Много!

– Далеко?

– Метров сто осталось… Так, стоят, говорят что-то… не пойму… нет, не пойму. А воняет-то как оттуда!