Журнал «Если», 1997 № 04

— Боливар.

— Я нахожусь в фургоне с аппаратурой слежения, магнитометрами и детекторами теплового излучения. Смогу наблюдать за передвижением людей в Церкви. Еще у меня приемник сигнала тревоги.

Я кивнул.

— Который я пошлю одним из четырех способов. Крепко сожму зубы мудрости, дважды стукну каблуком или оторву пуговицу рубашки.

— Но ты перечислил всего три.

— Четвертый способ мне неподконтролен. Приемник поднимет тревогу, когда у меня остановится сердце. Если это случится, мальчики бросятся на штурм, стреляя из всех видов оружия. Вопросы? Замечания?

— Не только стреляя, но и разбрасывая гранаты с парализующим и усыпляющим газом, — сказал Джеймс.

— Вот именно.

Мы обсудили погоду на Вулканне, а заодно опустошили высокие стаканы с безалкогольными напитками. Затем Сивилла глянула на часы, встала и направилась к выходу. Мы пошли следом.

Я зашел за угол и, с напускным интересом разглядывая пеструю витрину магазина, одну за другой ощупал выпуклости на одежде. Оружие, датчики, инструменты, сигнальные устройства и тому подобное. Не имея представления о том, что ждет меня в Церкви, я на всякий случай посетил множество магазинов электроники и приобрел все, что могло нам пригодиться. Резко щелкнул телефон, приклеенный лейкопластырем к коже за ухом. Я повернулся кругом, вышел из-за угла и поднялся на церковное крыльцо. Под прикрытием левой руки, опустившейся на дверную ручку, правая дважды быстро провернула отмычку. С такой же скоростью я бы успел провернуть ключ — кое-какой опыт в этом деле у меня имеется.

Клацнул замок, я решительно вошел в церковь и запер за собой дверь. Коридор был тускло освещен, его противоположный конец занавешен. Я раздвинул занавеси на ширину волоса и посмотрел.

За высоким аналоем отец Мараблис-Слэйки разливался соловьем. На почтительно внимающую паству низвергался водопад слащавой безвкусицы.

— …Несомненно, лучше отдать Церкви, а взамен получить страховой полис. В «Книге Книг» речено, что тропа спасения лежит на земле благих деяний. Да будут сии благие деяния и любовь путеводными звездами вашими, перстами указующими в потусторонний мир. О да, возлюбленные чада мои, вас ждет загробная жизнь, исполненная покоя и радости, блаженства и восторга, кои превзойдут все ваши чаяния.

Отлично. То есть не отлично, а отвратительно. Но меня устраивает. Пока он чешет язык, я успею проникнуть в святая святых.

Слева — дверь, за нею, по словам Сивиллы, — лестница. Куда она ведет, Сивилла не знает. Следовательно, выяснять это придется мне.

Я вошел, беззвучно затворил за собой дверь, легонько сдавил зубами микрофонарик. Пыльная винтовая лестница. Держась ближе к стене, чтобы не скрипели ступени, я двинулся вверх. Лестница привела к другой двери, я отворил ее и увидел просторную комнату. В ней было сумрачно, свет проникал через единственное окно. Я находился над молельным залом и слышал приглушенное бормотание проповедника. Я медленно пошел между ящиками и наваленными друг на друга стульями к противоположной стене. В ней тоже оказалась дверь, через нее я попал в таинственную прихожую, вполне возможно, преддверие рая. Это место приблизительно соответствовало тайнику с электронной техникой, останки которой были обнаружены в Храме Вечной Истины. Как только я отворил дверь, внизу смолк голос Слэйки-Мараблиса.

Я замер с поднятой ногой, но тотчас успокоился и шагнул вперед. Внизу зазвучал орган, запели женщины. Я увидел еще одну винтовую лестницу, эта вела вниз. Медленно, бесшумно я стал спускаться. Остановился перед очередной дверью. Будем надеяться, она последняя…

Было душно, и я потел — разумеется, только из-за высокой температуры воздуха. Пульс был в норме, боевой дух — на высоте. Хватит ждать, пора действовать. Я выключил и спрятал в карман фонарик, отворил дверь и шагнул во тьму. Вспыхнули яркие лампы. Передо мной, Улыбаясь, стоял Слэйки.

Я заметил его мельком. Как только вспыхнул свет, я метнулся в сторону и стиснул зубы мудрости.

По крайней мере, попытался. Но как я ни спешил, кое-кто действовал гораздо быстрее. Я не утратил способности видеть и слышать… в отличие от всех остальных способностей. Тело меня больше не слушалось, глаза смотрели в одну точку. На грязный пол. Потому что я вдруг ткнулся в него носом. У меня отпала челюсть, изо рта потекла слюна. Охваченный страхом, я понял, что совершенно беспомощен, ни единый мускул не подчиняется мозгу. Правда, я еще дышал и сердце билось, его громкое эхо регулярно отдавалось в ушах. Перед глазами появился носок туфли. Мир опрокинулся вверх тормашками, и я уставился на яркую лампу. Должно быть, Слэйки меня перевернул. Я ничего не чувствовал. Лампа исчезла, на ее месте появилась ухмыляющаяся физиономия.

— Ты меня видишь, правда? И слышишь. Мой нейтрализатор нервных клеток это позволяет. Джим диГриз, я о тебе знаю все. Я вообще все на свете знаю, ибо я всеведущ. Мне ведомо, как ты проник в это! святилище, обитель веры. Ведомо, кто тебе помогал. — Его руки опустились, и у меня повернулась голова. Рядом лежала Сивилла — распластанная, неподвижная. Снова мой взор обратился вверх, и Слэйки выпрямился. Он был при полном параде: сутана из яркой материи с диковинными символами и высоким воротником, на голове что-то вроде короны. Он торжествующе поднял сжатые кулаки. Когда запястья вынырнули из обшлагов, я не заметил шрама.

— Жалкие смертные, вас ждет суровая кара. Вы чаяли сорвать покров с тайны — ты, диГриз, и твоя шпионка, это существо женского пола, — но просчитались. Хотели увидеть загробный мир? Что ж, будь по-вашему. Я вас туда отправлю. Прямиком.

Картинка перед моим взором снова закачалась и замерла. Голова моя была запрокинута, я сообразил, что Слэйки поднял меня и бросил на бесчувственное тело Сивиллы.

— Ступайте, ступайте! На тот свет. — Он расхохотался, закашлялся, а потом захохотал еще громче. — Но не совсем тот, о котором вы мечтали.

Глава 5

Со мной что-то случилось.

Я не мог вспомнить, что именно. Даже не пытался. Не хотелось об этом думать. Хватало других, гораздо более насущных проблем. Я все еще лежал в параличе, но теперь — лицом вниз, в красном порошке. Я его не осязал, но чувствовал запах.

Сероводород. Гниль.

Запах! Он мне не чудился. Он все крепчал. Это должно означать что-то важное. С тех пор, как меня вырубил Слэйки, я не ощущал никаких запахов. Вообще ничего не ощущал, а теперь могу! Похоже, я оправляюсь от паралича. Щека уже чувствовала колючее. Я сосредоточился, собрал все силы… и уловил слабое шевеление кончиков пальцев. Чувства возвращались гораздо медленнее, чем покидали меня при встрече с Лжемараблисом. Очень не скоро началось суровое испытание. По оживающему телу пробегали алые волны боли, такой мучительной, что хотелось выть. Я корчился, по щекам катились слезы. Минула целая вечность, прежде чем боль угасла и мне удалось перевернуться на спину. Я поморгал, чтобы выжать слезинки из глаз, и уставился в серый потолок.

Раздался тихий стон, и я ценой огромных усилий повернул голову и увидел лежащую рядом Сивиллу. Глаза ее были закрыты, тело корчилось от боли. Она снова застонала. Я-то знал, каково ей.

Из последних сил, хрипя и кряхтя, я подполз и взял ее за руку.

— Потерпи, — с трудом выговорил я. — Пройдет.

— Джим… — прошептала она так тихо, что я едва расслышал.

— Все будет в порядке.

Трогательное обещание, но в ту минуту мне ничто другое не пришло на ум. Где мы, что случилось? Если мы попали на тот свет, то он изрядно отличается от местечка, которое описывала Сивилла. Вместо травы — колючий вулканический шлак, вместо неба — скалы. Откуда идет свет? И что сказал Слэйки на прощание? Кажется, он говорил о том свете, который не совсем тот…

После долгого самоистязания я принял сидячее положение и увидел брешь в каменной стене. Мы находились в расселине или пещере. Сквозь проем виднелось красное небо.

Красное? Вдали глухо зарокотал гром, подо мной задрожала земля. По небу расползалась черная туча. Придерживаясь за скалу, я кое-как поднялся на ноги и заковылял к Сивилле. Я помог ей сесть и опереться спиной о шершавый камень.