Фарсис (СИ)

В одной из комнат, у стены лежала груда кирпичей. Кто-то разобрал часть стены, но не унёс результат своего труда. Петров присел на корточки у кучи кирпичей, вынул несколько, чтобы получилась ниша, положил свёрток, а затем сложил кирпичи, так чтобы скрыть свёрток. В соседней комнате он нашёл старый потрёпанный веник, с помощью которого подмёл пол от пыли, чтобы скрыть следы, после чего покинул здание.

На следующий вечер Петров поехал к Зеленицкому, предварительно созвонившись. Дмитрий встретил его во дворе дома.

- Здорово, - поприветствовал его Петров, выйдя из машины.

- Добрый вечер. Пойдём до магазина, у меня там вся компания сидит, нужно больше спиртного.

Они зашагали по направлению к магазину. Дождя не было, но небо было затянуто тучами, резкие порывы холодного ветра пробирали до костей.

- Ты, конечно, хочешь знать, зачем ты прятал диск? - спросил Зеленицкий.

- А это был диск?

- Ты что, даже не посмотрел, что в свёртке? Да, Петров, ты идеальный курьер. Твоё "нелюбопытство" просто поражает. В свёртке был голографический диск, ёмкостью сто пятьдесят гигабайт. Заполнена только малая часть от ёмкости диска. Но и эта малость имеет огромную ценность. Там содержится информация о финансировании нашего движения.

- Значит, вы не только членские взносы принимаете?

- На членские взносы нормальную работу не организуешь. Мы получаем помощь от самых разных спонсоров. Некоторые из них не хотели бы, чтобы их имена звучали в данном контексте. Так что нужно понимать, что многие хотели бы заполучить этот диск.

- Но почему ты именно мне поручил спрятать диск?

- Я сам не могу, за мной может вестись слежка, как и за остальной верхушкой движения. Тем более что среди нашего руководства есть предатель. А может быть и не один. Я почти ни кому не могу доверять.

- А мне ты, значит, доверяешь? - удивился Петров. - Ты даже не знаешь, почему я решил к вам присоединиться. А что, если...

- Это не важно. Я тебе верю, Игорь. Я знаю тебя достаточно долго. Знаю, что обычной "крысой" ты бы не стал, не такой ты человек. А в моей ситуации на логику полагаться уже поздно, тут уже нужно выбирать интуитивно.

- Что всё так плохо?

- Большинство членов движения требуют проведения демонстрации. Для них это проявление решительности. Но, учитывая ужесточение режима, последствия такой решимости могут быть весьма печальны. Митинг разгонят в момент, а потом задержания руководителей, обыски, обвинения. Но отказаться я не могу, иначе меня сочтут слабовольным.

- М-да, неприятно.

- Поэтому информация должна быть спрятана.

- Да, если хочешь знать, я её спрятал...

- А вот этого мне знать не нужно. Может быть, скоро меня будут допрашивать весьма жёстко.

-Меня ведь тоже могут допросить.

- Ты посторонний человек. Будем надеяться, на недозволенные меры они не пойдут.

- Надеюсь.

На обратном пути из магазина Петров спросил:

- По какому поводу все у тебя собрались? Просто так, воскресенье?

- Отмечаем то, что мы определились с датой и местом демонстрации.

- Ну и когда же всё случится?

- Ровно через неделю. А вот где, извини, не скажу. Хотя и доверяю. На этот раз обставили всё серьёзнее, предварительно место собрания знают только пять человек. И трое из них ждут нас у меня дома. Если информацию "сольют" властям, то пятерых можно проверить детально. Ну, а если всё пройдёт нормально, значит предатель не среди нас.

- Или он затаился.

Зеленицкий кивнул.

В комнате было накурено и жарко. Шахримуллин, сидя на краю узкой кровати, пытался настроить старую гитару Зеленицкого. Адлия и Шмидт сидели за столом. Василий курил и рассказывал что-то из своей жизни, но прервался, чтобы пожать руку Петрову.

- Привет, Игорь, - сказала Адлия. Шахримуллин только кивнул головой.

Петров и Зеленицкий сели на свободные стулья.

- Рассказывай дальше, Вася. Что там за история?

- Устроился я пару лет назад программистом в одну фирму. Так вот, рабочий процесс был организован достаточно интересно. Фирма берётся за задачу по разработке какого-либо софта. Набирает коллектив, который будет заниматься этим проектом. И всех участников проекта селят в коттеджный посёлок, каждому дают небольшой отдельный дом. И каждый в нём работает. Результаты по сети отправляешь. Дистанционный труд, короче. В поселке магазин есть, но досуга никакого, тоска, в общем. Наш посёлок находился чуть севернее Приозёрска. От скуки, мы из посёлка на север ездили. Там глушь, людей почти не живёт, дороги убитые. А один раз на дорогу лось вышел. И удивленно так на нашу машину посмотрел. И я тогда подумал, что вот, все люди ушли в города и природа о них, как будто забыла. И как то грустно стало.

- Да, бензин нынче дорог, а систему электрических заправок за пределами городов так и не сделали. Трудно сейчас жить в глуши. Так что жить в лесу не получится, - пожал плечами Зеленицкий.

- Да я и не предлагаю жить там. Просто иногда нужно напоминать, что мы есть.

- А что за проект-то был? - спросила Адлия.

- Наш софт разрабатывался для какой-то оборонной программы. Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что дело кончилось тем, что программу свернули, денег фирма не получила, нас всех уволили. А посёлок хозяин фирмы под турбазу сдал, чтобы деньги вернуть. Я слышал, Зеленицкий, как то ты на собрании говорил про свободный доступ к информации. Мол, госзаказ и всё такое. А я вот что-то сомневаюсь, что такое возможно сделать.

- Задача тяжёлая конечно. Но надо пытаться, - вздохнул Зеленицкий.

На время все замолчали. Шахримуллин наигрывал на гитаре что-то похожее на "Интернационал". Тихо позвякивали стаканы. Наконец, Зеленицкий нарушил молчание:

- Я знаю, что в последнее время среди членов движения присутствуют упаднические настроения. Ходят разговоры о бессмысленности нашей борьбы. Люди уходят из движения. Даже в настроениях руководителей движения заметен пессимизм. Поэтому я хочу пояснить, хотя бы для вас, за что мы боремся.

- Чтобы получить власть, - угрюмо произнёс Шахримуллин.

- Да, но есть ли у нас моральное право на власть?

- А оно нам нужно? - пожал плечами Агиш.

- Нужно, конечно. Всю историю человечества менялись правители, которые не служил никакой идее. Они лишь изобретали псевдо-идеологии для того, чтобы служить лишь своим корыстным целям. Настоящими реформаторами среди них являлись единицы. Наше движение же создано для того, чтобы реально изменить жизнь людей к лучшему.

- И как же её изменить к лучшему? - спросил Шмидт.

- Вы все, кроме Петрова, пожалуй, знаете основы нашей идеологии. Можно сказать, что основной чертой нашего движения является не только готовность к переменам, но и признание их необходимости. В нашем кругу нечасто высказывается вслух, но признаётся практически всеми то, что в мире нет ничего постоянного и навсегда определённого. Математики говорят, что сложные системы не бывают статичными, а ведь мир сложная система. Но есть идеологии, которые утверждают, по сути, обратное.

- Консерватизм, - сказала Адлия.

- Да, верно. Очевидно, что им и пользуется правящая ныне Консервативная партия. Что лежит в основе консерватизма? Идея, что есть нечто неизменное в мире. Опора на традиционные ценности, что означает, в общем-то, признание мысли, что раньше мир был лучше, а развитие цивилизации сделало его менее комфортным для проживания. Поэтому все утопии от античных времён до наших дней описывают общества, где прогресс остановлен или приостановлен. Статичное идеальное состояние - вот скрытая цель консерватора.

- Вроде не такая уж плохая цель, - заметила Арифова.

- Ну, тогда можно копнуть глубже и посмотреть, что лежит в основе этой идеи. В мифологии каждого народа есть история о так называемом "золотом веке", то есть, о времени, когда всё было идеально, но потом, как правило, из-за действий людей, идеальное состояние было потеряно. Если сравнить миф о "золотом веке" с представлением отдельного человека о своей жизни, то можно найти сходство. Обычно, человеку кажется, что в детстве ему жилось лучше, даже если детство, на самом деле, не было таким уж счастливым. Просто в детстве всё воспринимается легче. А во взрослом состоянии человек на всё смотрит более критично и запоминает неудачи лучше. Многие люди признают, что хотели бы вернуться в детство. И так же они переносят свои представления о жизни на представления об истории. Но в реальности никакого "золотого века" не существовало. Жизнь людей становится лучше постепенно, благодаря их собственным стараниям. Нужно признать это и жить в реальном времени. Мир постоянно меняется, и остановить это невозможно. Тем более что есть закон ускорения прогресса. Как писал один футурист, сегодня цивилизация развивается с такой скоростью, что опыт предков оказывается бесполезен. Сложные системы не статичны, если остановить прогресс, то начнётся регресс. Так что у нас нет выбора, кроме как принимать перемены и пытаться подстроиться под них. Вот что вам нужно понимать. Кто-нибудь хочет, что- либо сказать?