Время Черной Луны

енно в той точке оси времени, которая называется Настоящим, и, по-моему, заезжал то в Прошлое, то в Будущее.

- Как ты, Доргис? - обеспокоенно спросила Иллонлли.

- В порядке, - бодро отозвался я в манере киногероев и попытался встать легко и непринужденно, но получилось, кажется, тяжеловато, потому что Иллонлли подхватила меня под локоть и поднялась вместе со мной, поддерживая мое вовсе теперь уже не вселенское тело.

- У меня к тебе много вопросов, - сказала она. - Но я задам их потом. И надеюсь, ты мне кое-что объяснишь.

- Постараюсь, - ответил я, отворачиваясь от ее пристального взгляда. - Хочется верить, что у нас будет возможность и желание для таких объяснений. Ты приготовишь мне кнапуйю, а я обрадую тебя своей непревзойденной яичницей. Яичницей из пяти яиц - не из четырех, и не из шести, а именно из пяти. И главное - посолить. В этом весь секрет.

- Ловлю на слове, - мгновенно отозвалась она. - Ловлю на слове, Доргис. Ты еще будешь давиться своей непревзойденной яичницей, когда при этом буду присутствовать я.

- А ты будешь давиться своей кнапуйей, - пробормотал я чисто машинально, чтобы только не оставить без ответа ее выпад.

Выпад?.. Это был не выпад, это было предложение...

Страхи мои, ох, мои страхи... Выдумать для того, чтобы бояться? И ведь не мальчишка, не бесшабашный студент, а умудренный, одернутый уже не раз реалиями нашего мира человек, не мечтающий и не верящий уже в то, что находится за горизонтом - потому что за горизонтом, увы, все то же самое, все то же...

Я нащупал в кармане камешек, погладил его и взял эа руку Иллонлли (наконец-то я ее, а не она меня!) Мы пересекли двор и вступили в гулкое пространство под серыми перекрытиями. Никакого плана у меня не было, и все наши дальнейшие с Иллонлли действия должны были зависеть от ситуации.

- Ты, пожалуйста, не дергайся и не лезь раньше меня, предупредила девушка.

- Слушаюсь, мой генерал, - покорно отозвался я. - Только ты, пожалуйста, тоже не дергайся.

Мы вышли из подворотни и осмотрелись. Неширокая лента грязного асфальта, зажатая между четырех- и пятиэтажными домами, уползала за поворот. Дома были невзрачными, какими-то неряшливыми, они слепо пялились друг на друга через дорогу неровными квадратами окон. Закрытые двери домов выходили прямо на мостовую - никаких тротуаров на улице не было; не было также скамеек, деревьев, вывесок, светофоров, урн и других атрибутов нормальной городской улицы. То, что я принял за ломовиков моего детства, оказалось на деле впряженными попарно в огромные телеги лопоухими и лупоглазыми бородатыми животными с короткой бурой шерстью, раза в полтора, пожалуй, крупнее самого крупного ломовика. Телеги были загружены стопками кирпичей и большими тюками, крест-накрест перевязанными веревками. Две такие телеги как раз пытались разъехаться в конце улицы, причем животными никто не управлял; вероятно, они и без погонщиков успешно справлялись с перевозкой грузов. Судя по этому городскому пейзажу, мы с Иллонлли и в самом