Пятый всадник (СИ)

Вечером наше отделение заступило в караул – в усиление комендантской роты. Половина ушла в дозоры, а я, Бор, Лагон и Тихон остались дежурить на блок-посту у въезда в город вместе с несколькими местными из Снежного. Ночь прошла спокойно, но ранним утром с неба раздался свист реактивных двигателей, а затем со стороны города прозвучали несколько глухих разрывов. Взрывы были такой силы, что, несмотря на расстояние не меньше полукилометра, воздушная волна срывала головные уборы у ребят на блок-посту.

Тихон по рации связался со взводным, но добиться чего-то конкретного не получилось. Взводный в этот момент находился на другом блок-посту и сам ничего еще не знал. Минут через пятнадцать удалось получить информацию. Оказалось, что укропы разбомбили штаб батальона и еще несколько зданий в городе. Мы сидели как на иголках, строя догадки по поводу произошедшего, пока, где-то через полчаса после налета, не пришел приказ – двух человек с поста отправить на разбор завалов. Пошли я и Лагон.

То, что я увидел на месте, где до этого находился штаб, ужаснуло. Здание было полностью разрушено. Вряд ли кто-либо из тех, кто там находился, смог выжить. Наибольшие опасения вызывало то, что в штабе могло оказаться руководство батальона. Если они погибнут, мы все мгновенно превратимся из воинского подразделения в стадо баранов. Не дай Бог, укропы сейчас пойдут на нас. Тогда мы все покойники. Еще возникла мысль, что укроповское командование тоже не лапу сосет. Наверняка узнали про готовящееся наступление и нанесли упреждающий обезглавливающий удар.

Увидев на развалинах комбата, Читу и еще нескольких офицеров штаба, я несколько успокоился. Сварог своими обычными скупыми жестами и словами руководил разбором завалов. Рядом с ним стоял комендант города – колоритная бородатая фигура со странным позывным – Горбик. На руинах уже находилась толпа человек пятьдесят, вынося по цепочке строительный мусор, в который за один миг превратилось это достаточно крупное и крепкое здание. Там же я увидел бойцов с нашего отделения – Итальянца и Фродо. Мы с Лагоном встали к ним в цепочку.

Через час или чуть больше послышались возгласы – под развалинами удалось кого-то обнаружить. Мимо нас пронесли молодую девушку в изодранном окровавленном камуфляже. Пока ее несли к стоящим недалеко машинам «Скорой помощи», работы приостановились, и мне удалось ее рассмотреть. Я узнал ее – встречал несколько раз в штабе и в городе. Довольно симпатичная деваха. Как слышал, за ней пытались приударить очень многие ополченцы. Сейчас она лежала на носилках, не подавая признаков жизни. Изо рта растеклась по щеке и подбородку уже запекшаяся струйка крови. Грудная клетка была неестественно вмята. Видимо, ее придавило тяжелой балкой. Краем глаза увидел, что Фродо отвернулся и отошел немного в сторону от нас. Когда через минуту продолжили работы, я заметил, что глаза у него мокрые от слез. Это было совсем не похоже на того Фродо, который частенько по поводу и без оного сыпал своими глупыми и довольно циничными шутками. Сейчас я узнал его с другой стороны. Я решил, что его цинизм – просто некая маска, которой он, совсем молодой еще парень, пытался закрыться от обрушившихся здесь на него ужасных вещей.

После бомбежки возбуждение, охватившее всех бойцов батальона, перешло в ожесточение. Народ ждал наступления только для того, чтобы мстить. Я думаю, если бы бой с украинской армией произошел в тот же день, пленных брать бы не стали.

Наконец, через день после уничтожения штаба, едва забрезжил рассвет, нас подняли по тревоге. Взвод выбежал из здания школы и построился. Взводный – Байкер – произнес короткую речь, смысл которой сводился к тому, что наш батальон сейчас будет брать Мариновку – поселок, находящийся в десятке километров от нас.

Нас погрузили в машины и выбросили в паре километров от конечного пункта. Отделению была, как выразился Итальянец, нарезана задача выдвинуться, прикрываясь складками местности, в район перекрестка проселочных дорог в четырех километрах западнее Мариновки и занять там оборону. Целью было не допустить на этом направлении прорыва противника из поселка, а также предотвратить возможный охват наших наступающих подразделений с фланга. Складкой местности являлся довольно глубокий овраг, по дну которого сочился почти пересохший ручей.

Едва мы начали движение по дну этого оврага, сзади раздалось звонкое уханье.

– Стодвадцадка жарит, – оскалив зубы, произнес шедший рядом со мной Фродо.

Итальянец, бросив взгляд на часы, погнал нас бегом. Мариновка, по идее, должна была быть слева, но из оврага ее не было видно. Ее предполагаемое нахождение угадывалось по глухим раскатам взрывов с той стороны.

Я подумал, что бежать так вот без разведки довольно опасно. Овраг петлял, и дальше пары сотен метров впереди ничего не было видно. Засада могла поджидать в любом месте. Да и на мину легко можно было напороться. Оставалась надежда, что Итальянец, бежавший первым, успеет вовремя заметить опасность.

Когда мы пробежали уже не меньше двух километров, а Мариновка осталась немного сзади, Итальянец резко остановился, поднял вверх руку и присел на корточки. Мы остановились вслед за ним, направив стволы «елочкой» вверх на склоны оврага. Затем он сделал знак приблизиться всем кроме замыкающего – Фродо. Тот присел на одно колено и взял оружие наизготовку, прикрывая наш тыл. Итальянец вытащил GPS-навигатор и сверил с ним наше местоположение. Я подумал, что не стоило бы сильно доверяться в наших условиях этой железке. Сигнал со спутника довольно легко исказить помехами.

Артобстрел украинских позиций в Мариновке уже закончился. Со стороны поселка раздавались только сильно ослабленные расстоянием очереди стрелкового оружия и редкие разрывы ВОГов и гранат. Итальянец поднялся по склону оврага и огляделся. Затем подозвал остальных. В паре сотен метров от нас пролегала дорога, вливающаяся в перекресток. Командир приказал нам занять позиции вокруг этого перекрестка на расстоянии сто-двести метров от него, указав каждому бойцу конкретное место и задачу. Мы должны были из стрелкового оружия отсекать пехоту от брони, а Тихон и Малой из гранатометов с позиции метрах в двухстах в стороне – жечь бронетехнику.

Получив задачу, я короткими перебежками, низко пригибаясь к земле, добежал до своего места и начал окапываться. Вспомнил, как Чита все время повторял на тактике: «где бы ни остановились, даже на короткое время – сразу же начинайте окапываться. И продолжайте все время, пока есть такая возможность». Сейчас я старался четко следовать этой инструкции, вгрызаясь маленькой лопаткой в высохшую землю.

Да, вот он – мой первый бой. Говорят, что мало кому перед первым своим боем удается уснуть. Я бы, наверное, тоже эту ночь не спал. Если бы знал заранее, что сегодня будет. Но вчера нам никто ничего не сообщил. Возможно, даже Байкер не знал, что нам придется выполнять боевую задачу.

Тем временем, солнце поднялось уже довольно высоко и стало припекать. У меня в рюкзаке была пластиковая «полторашка» воды, но пока доставать ее не стал. Решил, что буду держаться до последнего, а то, кто его знает, сколько времени придется здесь торчать.

Через час у меня уже был готов весьма неплохой окоп для стрельбы лежа. В случае обстрела в нем можно было бы укрыться с приличным запасом. Вспомнил совет Читы и разбросал вынутую землю равномерно вокруг, чтобы не демаскировать свою огневую точку. Еще он советовал увлажнить поверхность перед окопом, чтобы выстрелы не поднимали пыль. Но тратить драгоценную воду на это не решился. Оглядев свое лежбище, остался доволен и принялся метрах в пятнадцати оборудовать запасную позицию.

Так прошло еще два часа. Жара стояла невыносимая. Противный пот покрывал все тело. Воздух пах раскаленной землей и полынью. Моя «полторашка», к этому времени, уже успела на треть опорожниться. Со стороны Мариновки звуков боя уже не было слышно. Не зная, чем еще себя занять, я стал углублять окопы. Затем решил в стороне сделать ложную позицию, вырыв неглубокую ямку и насыпав высокий бруствер. Позавтракать мы так и не успели, а живот к этому времени подводило не по-детски. Решил, что самое время – перекусить. В рюкзаке лежал украинский трофейный сухпай. Я достал зеленую пластиковую прямоугольную упаковку. Повертев в руках, понял, что без ножа не вскрыть. Полез за ножом. Интересно, чем кормят противника? Ага: несколько небольших банок мясных консервов, галеты, соль, сахар и маленькая упаковка какого-то джема. Негусто, но вполне прилично. Я надеялся, что там окажется шоколад. Он помог бы быстро утолить голод и немного взбодриться. Но, видимо не настолько любит украинское командование своих солдат. Хотя, на такой жаре шоколад превратился бы в кашу.