Дорога Славы (сборник)

Ганимеду нужны были и другие поселения, кроме Леды. Это было уже ясно во время нашей посадки. Комиссия хотела создать два новых космодрома для приема поселенцев, поблизости от двух новых энергостанций, и распределять участки вокруг этих трех точек. Уже находящиеся здесь колонисты должны построить новые города и получить за это импортные товары. Соответственно этому цена земли для новых поселенцев будет увеличена, это будет сделано для того, чтобы в распоряжении колонистов было больше кораблей.

Старый добрый “Джиттербаг” использовался для заброски групп пионеров в выбранные места, где они должны были обследовать местность, — и Хэнк с Сергеем тоже хотели заняться этим.

Мне тоже хотелось отправиться вместе с ними, я ощущал это желание почти физически. Во время своей жизни на Ганимеде я еще никогда не удалялся от Леды дальше чем на пятьдесят миль. Предположим, когда я вернусь на Землю, меня кто-нибудь будет расспрашивать о Ганимеде? Честно говоря, я ничего не смогу ему ответить. Я еще почти нигде не был.

Однажды мне предложили совершить полет на Спутник Барнарда в качестве будущего представителя проекта “Юпитер” — но мне это не удалось. Близнецы. Мне пришлось остаться и вести хозяйство на ферме.

Я поговорил об этом с папой.

— Мне не понравится, если это протянется слишком долго, — серьезно ответил он. Я возразил, что это продлится всего лишь пару месяцев. — Гммм… — произнес он. — Ты уже прошел свои испытания?

Он знал, что я еще не прошел их. Я сменил тему и объяснил, что Хэнк и Сергей тоже идут.

— Но они же старше тебя, — ответил он.

— Не намного.

— Но они уже почти достигли предела своей возрастной группы, а ты находишься еще далеко от него.

— Однако, Джордж, они все регулируют по собственному усмотрению. Для меня там тоже должно найтись местечко — хотя бы поваром.

Именно эту работу мне и поручили. Я стал поваром.

Я всегда был сравнительно неплохим поваром. Конечно, я не мог сравниться с мамой Шульц, но все же я готовил вполне прилично. В этом отношении группа не могла на меня пожаловаться.

Капитан Хетти высадила нас в точно намеченном пункте, девять градусов севернее экватора и на сто тринадцатом градусе западной долготы. Это означало, что мы находились на расстоянии трех тысяч трехсот миль от Леды, на другой стороне Ганимеда, и что мы больше не могли видеть Юпитер. Мистер Хукер сказал, что средняя температура на Ганимеде в ближайшее столетие должна подняться на девять градусов и все старые льды растают. На Ганимеде будет субтропический климат. Однако до этого времени колония должна находиться поблизости от экватора.

Я боялся, что кэп Хетти все время будет нашим пилотом. Она безжалостная старая драконша, и считает пилотов космических кораблей чем-то особенным — разновидностью сверхлюдей. По крайней мере, нам так казалось. Короче, Комиссия вынудила ее взять дополнительного пилота; здесь просто было слишком много работы для одного-единственного пилота. Ей также пытались навязать и второго пилота — непрямым методом: ее пытались отправить на пенсию, но она оказалась упрямее Комиссии. Она угрожала разбить корабль… и никто не решился проверить, правду она говорит или нет. Но с этого времени “Джиттербаг” передали в ее полное распоряжение.

Первоначально “Джиттербаг” служил одной-единственной цели — обеспечить перевозку пассажиров и грузов между Ледой и станцией “Юпитер” на Спутнике Барнарда, но это было в то время, когда корабли с Земли еще могли совершать посадки на поверхность Ганимеда. Потом прибыл “Мейфлауэр”, и “Джиттербаг” передали Службе Перевозок. Поговаривали о том, что скоро поступит еще один корабль, но он еще не был готов, и поэтому в руках у кэпа Хетти были все карты.

В пользу Хетти я должен сказать одно: она умела обращаться со своим кораблем. Казалось, что ее нервы были напрямую связаны с механизмами и корпусом корабля. При ясной погоде она даже совершала планирующую посадку, несмотря на нашу разреженную атмосферу. Но я думаю, что наибольшее удовольствие ей доставляла посадка на дюзы, когда она могла хорошенько тряхнуть пассажиров.

Она высадила нас, “Джиттербаг” заправился водой и стартовал. Кэп Хетти должна была высадить три другие группы. Кроме того, “Джиттербаг” обслуживал еще восемь групп. Примерно через три недели она вернется снова и заберет нас.

Руководителем нашей группы был Поль дю Морье, новый командир группы пионеров. Он взял меня поваром. Он был моложе большинства людей, работающих с ним; причем он напоминал белого леггорна в загоне для свиней и казался младше, чем он был на самом деле. Это значило, что он был выбрит, но теперь он начал отращивать бороду.

— Скоси лучше свою траву, — посоветовал я ему.

— Тебе не нравится моя борода, профессор зеленого супа? — это было мое прозвище с тех пор, как он отведал блюдо, которое было моим собственным изобретением. Но называл он меня так не со зла.

— Ну да, она скрывает твое лицо, и это неплохо, но ты можешь сойти за одного из нас, немытых колонистов. А это совершенно не подходит парню из Комиссии.

Он таинственно улыбнулся и сказал:

— Может быть, именно этого я и хочу.

— Может быть, — ответил я. — Но если ты таким отправишься на Землю, тебя запрут в зоопарке, — он должен был отправиться на Землю на том же корабле, что и я, — на “Крытом Фургоне”.

Он снова улыбнулся и сказал:

— Да, может быть, они так и сделают, — потом он сменил тему. Поль был самым добродушным человеком, которого я когда-либо встречал, и кроме этого, он был невероятно умен. Свою докторскую он защитил в университете на Венере. Он был экологом и специализировался на планетарном развитии.

Он никогда не кричал даже на самых своих упрямых подчиненных. Есть люди, у которых прирожденный талант руководителя. И они не имеют права быть грубыми.

Но вернемся снова к разведке на местности. Я видел слишком мало, потому что, с ног до головы заваленный горшками и кастрюлями, вертелся у очага, но я присутствовал на собраниях. Долина, в которой мы находились, была выбрана по фотографиям, сделанным с “Джиттербага”. Теперь Поль должен был решить, пригодна она для заселения или нет. Она была удобна тем, что находилась на одной прямой линии с энергостанцией номер два, но это было не так уж и существенно. В горах везде можно было установить релейные мачты и основать множество новых ферм. Помимо фактора безопасности, не было никакого смысла строить дополнительные станции, если на всей планете могли пользоваться энергией одной-единственной станции.

Итак, люди взялись за работу. Команда инженеров проверяла источники и возможность орошения, картографы наносили на карты рельеф местности, команды агрономов и химиков проверяли, какую формацию камней имеет тот или иной участок, а архитекторы делали набросок города с прилегающими к нему фермами и космопортом. Тут были еще и другие специалисты, как, например. минералог мистер Вилла, который искал в долине выходы руд.

Поль относился к “специалистам широкого профиля”, он сравнивал данные друг с другом, обрабатывал их на компьютере, смотрел в небо, а потом выдавал ответ. Ответом было: долина непригодна для заселения. И мы перебрались на другое место.

При переезде у меня появилась возможность осмотреться. Мы совершили посадку на восходе солнца — в этой местности он начался в пять часов утра, — и мы, чтобы достичь цели, должны были напряженно работать всю светлую фазу. Чтобы работать в поле, достаточно было света Юпитера, но его недостаточно, чтобы исследовать незнакомую местность, — а здесь не было света Юпитера, только свет от Каллисто. Таким образом, мы работали всю светлую фазу, принимая таблетки, выключающие сон.

Люди, принимающие эти таблетки, конечно, едят в два раза больше, чем люди, которые регулярно спят. Старая поговорка эскимосов гласит: “Еда — это сон”, Я должен был все четыре дня готовить горячие кушанья,

Мы пришли в лагерь номер два и развернули наши палатки. Я быстро приготовил еду, и Поль раздал снотворные таблетки. Все двадцать часов, пока не было солнца, мы спали, как мертвые. Мы устроились довольно удобно — стекловолокно над нами и стекловолокно под нами.