Журнал «Если», 1998 № 05

Мы говорили обо всем, кроме станции и любви. «Интересно, всегда ли так будет?» — подумал я, а потом удивился, что это меня беспокоит. Почему?

Я переменил позу и вдруг, поддавшись внезапному порыву, легонько поцеловал Сюзанну в лоб и тут же вскочил.

— Мы промокнем! — воскликнул я, чтобы скрыть смущение.

Сюзанна не пошевелилась.

— Я в порядке, — наконец сказала она. — А вот тебе пора уходить.

— У меня машина. Я подвезу тебя.

Она покачала головой.

— За мной приедут. Спасибо, Джон.

Она явно ждала, когда я уйду. Я видел это по ее глазам. От дождя ее светлые волосы потемнели и прилипли к лицу.

— Не глупи, — возразил я. — Тогда давай укроемся в моей машине и переждем дождь.

— Я предпочитаю остаться здесь. — Сюзанна больше не улыбалась.

В растерянности я оглянулся вокруг, соображая, что делать дальше, как вдруг увидел на тропинке какую-то фигуру. Это была девушка в прозрачном дождевике. Она шла несколько неуверенно, останавливаясь и поглядывая на небо.

— Что это с ней? — недоумевающе спросил я.

Сюзанна тоже смотрела на девушку, и я заметил, как изменилось ее лицо — это было узнавание и страх.

— Уходи, Джон, — настойчиво повторила она.

Я схватил ее за руку и, сильно дернув, заставил встать.

— Ты ведешь себя глупо, черт побери! Мы уже и так промокли до нитки. Пойдем в машину.

Не выпуская ее руки, я потащил Сюзанну за собой.

Девушка на тропе молча смотрела на нас и вдруг побежала навстречу.

Мне показалось, что я знаю ее, но разум отказывался верить тому, что видели глаза. Сюзанна отчаянно сопротивлялась и пыталась вырвать руку, но я продолжал тащить ее к машине.

Дождь хлестал нам в спину, словно подгонял, ему помогал ветер, с силой дующий через врата расселины в скалах и осыпающий нас листьями, которые безжалостно срывал с двух огромных деревьев. Я отпустил руку Сюзанны и, оставив ее на секунду, побежал к машине.

Но небо вдруг прояснилось, на западе зарозовела полоса заката, тучи исчезли, и сухая трава зашелестела под моими ногами.

Неподалеку от вездехода ко мне спиной стояла девушка в дождевике. Казалось, мы с Сюзанной больше не интересовали ее. Она смотрела в сторону города. Я взглянул на нее повнимательнее, и холодная дрожь пробежала по моей спине.

Я обернулся к Сюзанне: никого! Ветерок шевелил листья деревьев, у кромки воды мирно лежали развалины коттеджа, словно останки древнего ископаемого. Вечер был тихий, и на траве — никаких следов дождя.

И никаких следов моей Сюзанны.

Я вернулся к машине и, сев на сиденье, просидел несколько минут неподвижно.

Наконец я включил зажигание. Но прежде чем покинуть бухту, я, повинуясь импульсу, открыл дверцу и пригласил девушку в дождевике:

— Садитесь. Я вас подвезу.

Ничего не ответив, эта странная молчаливая особа села рядом. Своими замедленными движениями она напоминала сомнамбулу, но сейчас, кажется, понемногу отходила. В ее глазах, глазах Сюзанны, стояли страх и недоумение.

Шелковистые волосы оставались совершенно сухими. Значит, там, откуда она появилась, дождя не было. У нее были такие же пухлые губы, как у Сюзанны, но они не улыбались.

— У вас, наверное, шок. Но это пройдет, — успокоил я девушку.

Она доверчиво посмотрела на меня.

— Со мной такого не случалось. Простите. Я никогда ничего подобного не делала. Не понимаю, как могло… — Она посмотрела на меня.

— А я вас знаю. Вы поздоровались со мной утром на пристани. Я была там с Биллом Страттоном.

Вездеход вильнул в сторону.

— Да, это так, Сюзанна, — подтвердил я, овладев собой.

— Вы знаете мое имя? — удивилась девушка. — Простите, — извинилась она еще раз. — Вы, наверное, считаете меня невоспитанной. Я просто не узнала вас. Где мы встречались? В городе, не так ли?

Хотя отель у шоссе на зимний сезон обычно закрывается, бар там всегда работает. Я открыл дверь и ввел Сюзанну в зал. Она не сопротивлялась. По ее виду я понял, что глоток спиртного ей не помешает, впрочем, как и мне. Я принес ей двойную порцию виски и после некоторых колебаний заказал себе то же самое. Мне это было просто необходимо. Мы сидели в углу пустого зала, подальше от тяжелого тусклого взгляда бармена.

— Мы прежде никогда не встречались, — объяснил я. — Утром я принял вас за ту девушку, с которой вы видели меня в бухте. Ее тоже звали Сюзанной.

— Какой девушкой? — удивилась моя спутница. — Когда я пришла туда… под деревом стояли только вы.

Увидев, что мой стакан уже пуст, я заказал еще порцию виски. Я понял, что моя Сюзанна исчезла, должно быть, навсегда. Но зато со мной другая Сюзанна. Есть ли между ними разница? Я посмотрел на девушку. Она сняла свой дождевик. А я гадал, что следует считать любовью с первого взгляда.

— Вот мы сидим в баре, — отрывисто сказал я, — и не знаем, о чем говорить друг с другом, черт побери. Случилось нечто странное, но каждый из нас по своей причине не желает говорить об этом. Вы читаете газеты?

Наконец она улыбнулась.

— Все читают, газеты.

— Вчера я был немало удивлен, увидев на первой полосе снимок рухнувшего моста.

Она посмотрела на меня с легким удивлением.

— Да, я видела его сегодня утром по визору. Что в этом удивительного?

— Это случилось сегодня утром.

Бармен принес виски. Я взял в руки стакан.

— К чему вы клоните? — вдруг спросила она настороженно.

— А к тому. Чем вы там занимаетесь, на этой вашей станции?

— Откуда вам известно, что я там работаю?

— Надпись на вездеходе.

— А, это. — Она снова улыбнулась. — Иногда меня удивляет жажда все засекречивать. Из-за этого столько несуразностей.

О Сюзанна, Сюзанна!

— Ты очень красива, — сказал я, переходя на «ты».

— А ты не теряешь времени, — подхватила разговор она. — Как тебя зовут?

Я назвал свое имя, рассказал о моей работе у Меллорза, и мы снова заказали виски. Я убеждал девушку, что ее потеря памяти объясняется усталостью. Она слишком много работает и должна давать себе отдых, встречаться с людьми, такими, например, как я. Временная потеря памяти — тревожный сигнал.

Однако Сюзанна ни словом не обмолвилась о своей работе на станции, а когда я предложил завтра снова встретиться, то отказалась, но, как мне показалось, не без сожаления.

Мы вернулись в поселок, и я высадил ее у Исследовательской станции. Как я понял, завтра ей предстояло сделать доклад. Даже мне нетрудно было догадаться, о чем. Шок прошел, и она во всем уже разобралась. Сюзанна — очень умная девушка.

В голове все время вертелась невольно подслушанная мною фраза, которую Джин сказала Аллану Копрайту в коктейль-холле отеля «Фалькомб».

Глава 4

Лежа на койке, я размышлял. Впервые за много недель я проснулся без головной боли от выпитого накануне и без неприятного чувства тревоги за дела в отеле, повисший в воздухе контракт на аренду яхт и мои непростые отношения с Меллорзом. Я ни о чем не беспокоился, ибо думал о любви.

Я размышлял о том, как могло случиться, что я вдруг после такого короткого знакомства могу сказать девушке, что люблю ее. Почему, черт побери, я так решил? Что все это значит?

Я подумал, что все дело, должно быть, в глазах. Взглянув на нее, я сразу увидел, что она красива. Ну, пожалуй, это заметил бы каждый. Однако я-то видел лишь ее одну. Все остальное как бы не существовало. То же произошло и с моими мыслями. Я думал только о Сюзанне.

Когда наши взгляды встречались, со мной начинало твориться что-то невообразимое, да и с ней, мне кажется, тоже. Почему? Что такое глаза? Это всего лишь оптический инструмент, столь же древний, как сам человек, и функция его определенна. Возможно ли, глядя в глаза человеку, проникнуть в его душу? И все же, когда голубые глаза Сюзанны встречались с моими, между нами происходило нечто таинственное и неизъяснимое. Тогда моя душа вырывалась на свободу…

Я встал и приготовил кофе. Затем умылся, побрился, оделся и успел прогнать непрошеного гостя — мальчишку с удочкой, присвоившего себе право в мое отсутствие ловить рыбу с палубы моей яхты, пачкая все вокруг дурно пахнущей наживкой. Я запер каюту на ключ и сошел на берег.