Эффект Брумма

го тут исследовать? - удивился Фомич.

- Могут быть побочные эффекты, - уклончиво ответил Лисоцкий. - Кроме того, надо дать теоретическое обоснование.

- Его уже дал Брумм, - сказал я. - Все дело в черте. Или в дьяволе.

Тут Лисоцкий увел Фомича. Тот успел кинуть на меня беспокойный взгляд, но бесполезно. Мне нужно было писать отчет о командировке. Весь народ из лаборатории рассосался. Лампочка продолжала гореть.

- Петя, уберите этот иллюзион, - сказал шеф устало.

- Ничего не поделаешь. Работает, - развел я руками.

- Ха! - крикнул из своего угла Рыбаков.

Шеф вскочил и зашвырнул лампочку в железный ящик. Там она благополучно взорвалась. Причем шефа стукнуло током от подковы. Это был неплохой аргумент. Но шеф ему не внял. Как говорится, он закусил удила.

- Петя, - угрожающе начал шеф. - Чтобы я этого Фомича больше не видел. И подков тоже. Сделайте для меня такое одолжение. Я вас освобождаю от работы на неделю. Поведите его в Эрмитаж, покажите кулибинское яйцо. В цирк, на карусели, в бассейн. Куда угодно!

- А эффект Брумма? - спросил я.

- Забудьте это слово! - закричал шеф. Взгляд его упал на подкову, он зарычал и бросился на нее. Никогда не думал, что шеф такой богатырь. Он мигом разогнул подкову и зашвырнул ее в тот же ящик. Следом полетела свеча. Шеф достал таблетку и засунул ее под язык. Я подумал, что, если он сейчас умрет от разрыва сердца, виноват буду я, а не Брумм. Поэтому я, пятясь, вышел из лаборатории.

ГЛАВА 10. НОСИМСЯ С ФОМИЧОМ (2)

На следующий день был бенефис Фомича в лаборатории Лисоцкого. Лисоцкий прибежал на кафедру с самого утра, чего давно уже не бывало. В руках у него болтался мешочек с подковами. Видно, выпросил все-таки. Снова на счастье. Судя по всему, счастья Лисоцкому должно было теперь хва' тить до двухтысячного года.

- Петр Николаевич, - обратился ко мне Лисоцкий. - Я устроил Смирного в гостиницу "Ленинград". Поезжайте за ним, скоро прибудет корреспондент.

- Какой корреспондент? - спросил я.

- Из газеты, - сказал Лисоцкий.

Я пожал плечами, но поехал за Фомичом. Фомич по мне соскучился. Он чуть меня не расцеловал. В отдельном номере гостиницы с полированной финской мебелью он выглядел, как леший в целлофане. Фомич сидел перед зеркалом во всю стену и приглаживал брови. Но безуспешно. При этом он разговаривал со своим изображением.

- Что, Васька, генералом стал? - говорил Фомич. - И чего тебя, дурака, в город понесло? На кой шиш тебе эти исследования? Ага, молчишь!

Фомич сделал паузу, чтобы изображение и вправду помолчало. Потом он поднял сапог, стоявший под мягким креслом, и потряс им в воздухе.

- Лапоть ты, Васька! Сапог!

- Не расстраивайтесь, Василий Фомич, - сказал я.

- А я и не расстраиваюсь. С чего ты взял? - сказал Фомич.

Как мне показалось, Фомич так и не решился ночевать на кровати, а спал в кресле. Постель была не тронута. Мы спустились по коврам вниз, причем дежурная по этажу посмотрела на Фомича с изумлением. Наверное, она давно