Те же и Скунс - 2

- Мы охрана тут, - сурово объяснил "тёзка", когда наконец сумел вставить словечко. - Авария не авария, а посторонних в дом пустим, только когда начальник позволит...

И продиктовал номер базылевской "трубы". В ответ его снова обматерили в самых лучших традициях, добавив, что такую охрану надо вешать за определённое место, посулились пустить хозяев дома по миру штрафами, велели ждать звонка - и объявили конец связи.

Газовщик забрал свою рацию и закинул её на сиденье машины:

- Ну, вы, пацаны, как хотите, а мне ещё восемь точек надо объехать... Потом оглянулся на особняк: - Так вы всё, что ли, там выключили? Внутри?..

- Всё, - сказал "тёзка".

- Да всё вроде...- пожал плечами Тосол.

- Точно все - или "вроде"? - рассвирепел газовщик. - Вы-то себе взлетите и в рай, а я, значит, из-за вас на нары садись?

Парни переглянулись.

- Проверить бы...- неуверенно начал Мошка.

- Не ссы, - придержал его "тёзка". - Ему надо, сам пускай и идёт. У него вон и противогаз есть...

Для пленников, запертых в подвале, предшествующие события выглядели совсем по-другому. Вспыхнули неблагословенной зарёй прожекторы по углам, и над головами заскрипел открываемый люк...

- Они?.. - Даша прижалась к Никитиной спине, её затрясло. - Они? Это они?..

Никита не ответил, лишь дыхание яростно сипело и свистело в отбитых лёгких. Он медленно подобрал под себя ноги, пытаясь приподняться хотя бы на корточки. Поза вышла скособоченной и неловкой, потому что пальцы на ногах остались не все, а те, что оставались, были поломаны, и браслет на перебитой руке не просто мешал встать - почти совсем не давал двигаться. Даша судорожно стягивала на себе куртку, чувствуя, как от страха и слабости накатывает дурнота.

В подвал спустился кудрявый голубоглазый "тёзка" Никиты, которого, надо сказать, тот своей единственной рукой задушил бы с особенным удовольствием, дай только случай. Даше, похоже, тоже было что припомнить красавчику - Никита услышал, как застучали у неё зубы. Но "тёзку" в данный момент она не интересовала. Он принёс с собой гладкий деревянный шест, собираясь приступить к любимому развлечению.

Никита никогда раньше не интересовался боевыми искусствами и только здесь, в подвале, узнал, что такой шест может служить не только палкой для швабры, но и очень изощрённым оружием. Конечно, любой палкой можно ударить. Ну, там, ещё ткнуть, как копьём... "Тёзка" проделывал со своим шестом тысячу и один фокус. Шест гудел, жужжал, порхал и вращался пропеллером без всякой видимой зависимости от движения рук. И было невозможно предугадать, когда он метнётся и выстрелит в твою сторону. Хлестнёт, вышибая искры из глаз, или ужалит торцом, да так, что покажется - проткнули насквозь... Может быть, это выглядело красиво. Со стороны... "Тёзка" приблизился, рассеянно подкидывая шест в руке и вроде бы даже не очень глядя на пленников. Никита уже знал, что сейчас будет, и впился в своего мучителя взглядом, и, как всегда, ничего не успел предпринять. Шест ударил его точно в изувеченный локоть, и Никита, задохнувшись, начал оседать на пол.

А вот дальше случилось кое-что такое, чего не ждал уже "тёзка". Девка, которой полагалось бы валяться при смерти или вовсе подохнуть, пружиной взвилась на ноги и кинулась на бандита, метя пальцами и ногтями в глаза. Сил у Даши оставалось очень немного, её подняло на ноги что-то, чего она сама в себе не подозревала. Ей было уже не до интеллигентских комплексов по поводу "превышения самообороны", её не сдерживали опасения типа "мне же хуже будет, если я его разозлю". Терять было нечего, кроме опостылевшей жизни, и глаза оказались бы выцарапанными, сумей только она до них дотянуться... .

Конечно, мастер боевых искусств её до своей физиономии не допустил. Грош была бы ему цена, если бы такое произошло. Даша получила шестом поперёк живота, её согнуло, отбросило, она сползла по стене и осталась лежать. Никита пытался вновь приподняться, по-волчьи щерил зубы, ещё оставшиеся во рту. "Тёзка" только собрался их капитально ему поубавить, когда сверху, из люка, его окликнул Тосол, и было похоже - там что-то стряслось. Что-то, требовавшее безотлагательного присутствия всех.

Дело прежде всего! "Тёзка" перехватил шест и невесомо взбежал по ступенькам. В конце концов, он в любой момент успеет вернуться...

Бухнула, опускаясь, крышка, тяжело шлёпнул уложенный на место ковёр. Погасли яркие лампы, и воцарившиеся сумерки сперва показались кромешной чернотой подземелья.

Даша кое-как перевернулась и поползла обратно к Никите, всхлипывая и прижимая к животу обе ладони. Толстая матерчатая куртка отчасти защитила её. Никита тяжело, со стоном дышал в темноте. Но Даша ткнулась лицом прямо в его руку, протянутую навстречу, и он молча притянул её к себе и обнял так крепко, как только мог.

Их глаза только-только стали заново привыкать к полутьме, когда наверху опять весомо проелозил ковёр и люк стал открываться. Лампы, правда, почему-то не загорелись, но Никита никакого внимания на это обстоятельство не обратил. Он думал про свою правую руку. Сколько раз ему казалось, что под кожей она держалась на ниточках и от резкого движения может оторваться совсем!.. Так, может быть, ровно это и сделать?.. Отгрызть себе лапу?.. Рвануться последним усилием обречённого тела - и оставить руку в капкане, отвоевав секунды свободы?.. Может, он сразу свалится и умрёт от болевого шока, а может, и нет, и тогда...

...Человек, спрыгнувший в погреб, оказался внизу и около них едва ли не прежде, чем они его успели заметить. Что-то негромко щёлкнуло, и Никита почувствовал, что отрывать себе руку больше не надо - она свободна и так. В благодарность он было протянул свою левую, ещё относительно крепкую и ещё способную во что-то вцепиться, прямо туда, где смутно угадывалась глотка неожиданного пришельца. Тот увернулся и буркнул вполголоса:

- Живые? Держитесь... Идти сможете?

Поверить в спасение оказалось труднее, чем в нашествие марсиан, но потом оба словно вдохнули живительного кислорода. Даша выбралась из подвала сама, Никиту незнакомец вытащил на себе - тот на своих посиневших ногах стоять толком не мог, какое там лезть по ступенькам. В обширной комнате с камином в углу Даша увидела ковёр, тот самый ковёр, на котором её распинали - вчера? год назад? гогочущие ублюдки, и вот тут колени у неё подломились всерьёз, но парень в рабочем комбинезоне сгрёб её за руку и поволок, и пришлось не то что идти бежать во всю прыть. Сперва по коврам и паркетам, потом в дверь чёрного хода и дальше по снегу, сквозь ветер и снег, через сад, за кованую калитку ограды, блестевшую свежим срезом запора... Даша всё силилась что-то сообразить, пыталась расслышать, нет ли погони, но расслышать не удавалось, а сообразить и подавно, а потом они свернули за угол и почти натолкнулись на ожидавшую там легковую машину, но не натолкнулись, потому что дверцы открылись и выпустили кого-то навстречу, и они с Никитой нырнули вовнутрь до того потрясающе ловко, словно всю жизнь только этим и занимались, и тот, кто приходил за ними в подвал, сразу куда-то исчез, а машина сорвалась с места, но сорвалась без скандального рёва двигателя и визга колёс, а тихо, тихо, тихо, но так, что заборы понеслись мимо, точно взлётная полоса за иллюминатором самолёта вдавливая пассажиров в сиденья, сливаясь в пятна и полосы, всё неотвратимее отодвигаясь назад...