Журнал «Приключения, Фантастика» 3 ' 96

А на площадке в объемных галалучах, более реальный, чем любое настоящее существо, расхаживал фантом высокого лилового монстра с длинными, до колен ручищами, отвисшей челюстью и мутными глазами. Монстр был гадок, но чем-то непонятным он внушал страх и уважение. Сидящие довольно кивали, переговаривались и временами направляли на монстра черные трубочки — вспыхивали радужные свечения, и в монстре что-то менялось: то он становился шире, массивнее, то вдруг наклонялся к сидящим, приседал и ощеривался, при этом в мутных глазах его зажигался недобрый и настороженный разум.

— Это они? — шепотом спросил Иван у первозурга.

Тот склонил голову.

— Все?

— Да, тут собрались все, — просипел Сихан, — здесь сейчас лучшие умы Вселенной, за ними будущее…

— У них нет будущего, — отрезал Иван. Он уже чувствовал, как идут по лучевым коридорам в помещение андроиды-охранники, заметившие появление чужака. Плевать на них. Иван прощупывал логово, пытаясь нащупать его «мозг», а в таком доме обязательно должна была быть система управления и «мозг». Он обнаружил его двумя этажами ниже, за био-титановой переборкой. И подавил усилием воли. Пришла пора действовать наверняка, без сбоев.

Андроиды ворвались в помещение бесцеремонно, переполошив сидящих. Они увидели Ивана, бросились на него. Шестерых пришлось прикончить сразу, несколькими молниеносными ударами Иван расшвырял нелюдей. Бил он сильно и надежно, чтобы не встали. Других двоих он усыпил, наведя ладонями сильные поля на их искусственные мозги, потом бросил обоих на диван, пригодятся.

Все произошло очень быстро. Он ожидал шума, криков, паники… но сидящие «боги-творцы» будто в каменные изваяния превратились, они просто оцепенели от неожиданности, ни один не встал со своего места. Зато дюжина пар глаз уставилась на Ивана.

— Все входы-выходы блокированы, — сказал он негромко, но твердо. — Поэтому попрошу без суеты.

Он прошел сквозь искрящиеся лучи, дотронулся рукой до монстра — тот был вполне осязаемым, он даже вздрогнул от прикосновения и очень тихо, нутряным рыком зарычал на Ивана.

— Кто вы такой? — очнулся наконец самый смелый.

Иван выразительно поглядел на хлипкого кудрявого человечка с белым ободом на лбу. И тот сразу осел, заерзал, принялся оглядываться на других, будто ища поддержки. Но не нашел ее. «Лучшие умы» были трусоваты. Даже не верилось, что такие решатся согнать в холодильники тысячи людей, биомассу. Иван переводил взгляд с одного на другого и поражался пустоте смышленых, подвижных, поблескивающих неистовым огоньком темных и влажных глаз — все они были разными, выпученными, вдавленными, широко и узко поставленными, косящими и близорукими… но все они были одинаковы разумной живостью животного. Двуногие! Им нельзя было отказать в уме, таланте, одержимости в достижении цели и даже жертвенности в погоне за ней, Иван все видел — это не люди из толпы, таких мало, совсем мало, недаром именно они нашли друг друга и замкнулись в своем кругу, не выходя из множества других. Вурдалаки! Это они и есть сверхразумные вурдалаки, ненавидящие всех вокруг и желающие выстроить мир под себя. Новые расы! Новые вселенные! А прежних — в топку, навозом в поля, консервантами в холодильные камеры! Прежние для них только биомасса! Иван все видел. Эта дюжина пар глаз, невероятно пытливых, шустрых, бегающих, пылающих, отражала сейчас напряженную работу дюжины мозгов под черепными коробками. Нет, в их головах еще не елозили, не копошились крохотные вертлявые черви. Это они сами станут червями-зургами, сами размножат себя в миллионах гадин и вопьются в затылки каждому живому существу в их новой вселенной, в этом лучшем из миров. А потом они возжелают большего… и преисподняя им поможет. Она всегда помогает тем, кто является в мир людей ее тенями, она помогает созданным не по Образу и Подобию, потому что она сама есть ад вырождения, и они ее черные демоны. Иван не отрывал глаз от сидящих, теперь он видел их всех вместе, одним многоголовым и многолапым спрутом, страшной и гадкой гидрою. Неужели и у таких могли быть матери, жены, дети?!

— Вы жаждете сверхреальности? — спросил он неожиданно. — Вы ищите совершенства? Что ж, сейчас вы останетесь один на один с этим совершенством!

Он поднял руку, и искрящиеся галалучи вошли в нее быстрым пучком. Монстр на площадке сразу стал блеклым, серым и вонючим. Он вскинул лапы, прикрывая свои мутные глаза. Потом сделал шаг, другой, боязливо обошел Ивана, будто чуя в нем силу большую. И еще медленнее, с опаской подошел к ближнему из сидящих в креслах.

— Не-ет!!! — завизжал тот.

Вскинул свою уже бесполезную трубочку. Вскочил, пытаясь ускользнуть. Но не успел. Не обращая ни малейшего внимания на истошные вопли жертвы, мутноглазый монстр, свернул ей голову, попробовал было укусить, впиться кривыми зубами в плечо, но тут же отбросил обмякшее тело, наступил на него когтистой ногой и завыл, торжествующе, задрав к черному обманному небу разверстую пасть.

И вот тут началось. Оставшиеся «боги» повскакали с мест, сгрудились за большим диваном, на котором оцепенело сидел Сихан Раджикрави, заголосили, закричали, заорали. Двое пытались поднять охранников, но те спали крепко, не добудишься.

— Вам что, не нравится ваш Адам, боги?! — громко спросил Иван.

Ему не было жаль убитого. Он давно переступил через черту жалости, особенно к таким выродкам. И если поначалу он еще сомневался, с кем имеет дело, то теперь все сомнения пропали. Первозурги, перепуганные, истерически визжащие, но ничего толком не понимающие, отталкивали друг дружку, стремясь спрятаться за чужими спинами, ругались, тряслись, плевались… Сейчас они очень походили на стаю гнусных, омерзительных обезьян. Да, Ивану припомнилось, как его поучали давным-давно, как ему рассказывали про бабуинов, про стаю и ее законы, которые, по мнению, всезнающего серьезного ментора, ничем не отличались от законов человеческих, неписанных. Бабуины! Скоты! Умные, талантливые, одержимые, гнусные и подлые! Они ничего не поймут. Они, и впрямь, невероятно толковые и смышленые. Но они не поймут, почему их надо убивать, немедленно и беспощадно, пока они еще не заложили Полигона, пока тот существует лишь в их гниющих, пузырящихся черной пеной мозгах… Сначала он хотел объяснить им хотя бы перед смертью, в чем их вина. Теперь он передумал. Чумным животным, даже если они двуногие, если они несут смерть всем кроме себя, ничего невозможно объяснить, с ними надо разговаривать иным языком.

Иван ослабил волевые путы, коими он сдерживал монстра. И тот бросился на породивших его. Иван видел насквозь его мутный, самосовершенствующийся, сверхразумный, но еще находящийся на почти нулевой стадии мозг. Там царила ненависть к этим двуногим, издевавшимся над ним, причинявшим жуткие боли своими черными трубочками. Мутноглазый не понимал, что его совершенствовали, что ему желали блага, что из него творили в неистовом экстазе богочеловека новой расы сверхлюдей, он просто люто и беспощадно ненавидел мучителей. И никто его не сдерживал.

Иван выдернул за руку из скопища Сихана Раджикрави. Отвел в сторону, сам уселся в кресло, наблюдая за неистовой и отвратительной бойней, а его бросил рядом, на пол, он не хотел вот так, запросто позволить монстру уничтожить этого пока еще человека.

— Смогут ли восстановить проект по их схемам и наброскам другие? — спросил он мрачно.

— Исключено, — простонал сквозь слезы Сихан Раджикрави. Он сейчас сам хотел бы умереть. На его глазах рушилось все, ради чего он жил последние тридцать лет. Все!

Монстр добивал последних выродков. Те носились по помещению — тихие, осипшие, обезумевшие, растерявшие лоск и смышленость. На какой-то миг Ивану стало жалко их, обреченных и беспомощных. Но перед глазами встало измученное лицо Глеба Сизова, его шея с ошейником, тысячи обреченных, бритых, распятых, беспомощных голых людей в подземельях. И он закрыл глаза.

Когда все было кончено, Иван встал. Подошел к андроидам, безмятежно спящим в лужах крови, посреди искалеченных трупов. Нелюди-охранники вскочили перед ним навытяжку, будто и не было сна.