Плавающая Евразия

- Мой уважаемый коллега, академик Лайлаков, - глянул куда-то вверх Нюев, - убедительно доказал, товарищ Карабаев, что ни сейчас, ни потом, ни тем более в десять часов землетрясения не будет. Что же касается теплой зимы, то в Африке, друзья мои, теплее, чем в нашей Средней Азии, и африканское тепло, уходящее в землю, нисколько не расширяет ее, а наоборот. Вы, товарищ Карабаев, наверное, слышали теорию о том, что земля сжимается, следовательно, и африканский материк сжимается. Убедил я вас? - обратился через экран к Карабаеву академик и утвердительно ответил себе: - Убедил!

"Ни хрена не убедил! - хотел крикнуть ему в ответ Карабаев. - Хотя ты и академик и получаешь тысячу в месяц, да еще в спецполиклинике лечишься и в закрытом магазине обарахляешься... а я простой слесарь и имею всего сто двадцать и язву желудка от матушки-русской... голубушки... но все равно ни хрена не убедил!" В сердцах Карабаев хотел снова позвонить на студию, но линия была наглухо занята.

- Вопрос гражданки Чичикиной: "Меня с утра тошнит, голова болит, не есть ли это предчувствие землетрясения, которое ожидается к десяти часам вечера?" - прочитал очередной вопрос ведущий и икнул, будто тошнота гражданки Чичикиной передалась и ему. - Прошу вас, академик Норов...

- Вы, наверное, что-нибудь съели несвежее, товарищ Чичикина, остроумно вышел из положения академик Норов. - Советую вызвать "скорую" на дом...

Сидящие за овальным столом коллеги-академики хмыкали, вымученно улыбаясь, и только Чичикиной было не до смеха. Она даже возмутилась, серьезный человек, академик, а отшучивается, будто догадывается, что ей, пенсионерке, задержали на почте пенсию, посему она со вчерашнего дня сидит на воде и сухарях, а от этого навряд ли затошнит... Когда ей тоже не удалось во второй раз пробиться на телестудию, Чичикина попыталась успокоить себя мыслью: "Ничего, я этого академика в газете пропишу, пусть знают у него на работе, какой он шутник..."

- "Известно, что на Западе и даже в Японии есть прибор, с точностью определяющий место и время землетрясения... Почему бы Шахграду не закупить этот прибор, чтобы не сидеть и не гадать - завтра ударит или через неделю, в полдень или ближе к десяти вечера?" Этот вопрос задает гражданин Шаршаров, - сообщил ведущий, - прошу вас, академик Сааков, ответить...

Давлятов, за неимением своего телевизора, смотрел передачу на квартире Мирабова в компании врача и его десятилетней дочери Хури.

- Шаршаров? - вдруг воскликнул он. - Я не ослышался?! Иуда! Доносчик!

- Неужели товарищ Шаршаров всерьез думает, что, если бы такой прибор был изобретен, он бы не был в первую очередь изобретен нашими славными учеными? - несколько нескладно, зато убедительно ответил академик Сааков.

- Спасибо, убедительно! - поддержал его ведущий, ибо вопрос имел деликатную окраску.

"Не убедил, гнида! - зло пробормотал Шаршаров. - Я бы тебя, с твоими куцыми доводами, не только в Академию наук, но и на страницы "Белой медведицы" не пустил бы, хотя бреда и там было предостаточно..." И хотел прямо, без обиняков сказать об этом академику, но во всех телефонах, выходящих на телестудию, слышались короткие гудки.

Мирабов, заинтересовавшись вопросом гражданки Чичикиной о тошноте и головной боли - предвестниках землетрясения у особо чувствительных натур, одним краем глаза смотрел на экран телевизора, а другим - на диск телефона, тщетно пытаясь прорваться с вопросом к академикам. Им тоже были отмечены два-три случая подобной чувствительности, о которых он узнал у пациентов своей больницы, и он жаждал полемики с Норовым. Только дочь его сидела будто безучастная ко всему, должно быть не понимая, зачем вокруг столько шума!

Давлятов выхватил у Мирабова трубку:

- Может, мне повезет... Удивительно, - не поверил он, - линия свободна...

- Гражданин Салих, - сказал ведущий,-вчитываясь в телефонограмму. Тут вроде и вопрос и утверждение... Гражданин Салих спрашивает: расширила ли наука знания того, на чем держится земля? "Ведь известно, - пишет он, что земля - на роге быка, а бык на рыбе, а рыба на воде, а вода на воздухе, а воздух на влажности, а при влажности обрывается знание знающего..." Прошу, академик Зияев... - предоставил ведущий слово очередному, как отмечено в сценарии, оратору.

И не успел Зияев открыть рот, как инициативу подхватил академик-фе-мудянин, который, услышав имя Салиха, заерзал в кресле, сжимая кулаки.

- Позвольте ответить! - не дожидаясь своей очереди, вмешался фему-дянский академик.

- Прошу! Прошу! - смутился ведущий, словно боясь, как бы между академиками не возникла перепалка на глазах у миллиона зрителей. - Если уважаемый академик Зияев не возражает...

- Нет, я не возражаю, - мрачно молвил Зияев, - напротив, рад выслушать авторитетное мнение своего коллеги...

- Просто поразительно, - начал фемудянский академик, в упор глядя в камеру, словно желая взглядом испепелить задавшего вопрос, - в наше время, на исходе века, который называют веком небывалого взлета научных открытий... чтобы у кого-то в голове могла еще вертеться подобная белиберда о быке, держащем землю, и о рыбе на воде... Простите, гражданин Са-лих, но мне кажется, что вы просто решили поиздеваться не только над нами - пусть нас, участвующих в этой передаче, вы не уважаете! - но и над своими земляками-шахградцами... Любой школьник, подними его среди ночи в постели, без заминки скажет: земля держится на плавающих платформах, которые, наползая одна на другую, вызывают землетрясение... Мне кажется, что шахградцы должны выявить в своей среде таких, кто, подобно гражданину Салиху, сеет в народе суеверие и мистику, ослабляя его волю к стойкости... Мы не дадим погибнуть цитадели нашей цивилизации - родному для нас всех Шахграду!

"Сатана, - прошептал Салих, - вспомни-ка, кого Он поставил наместниками после гадян и поселил на этой земле... долины ее вы заняли каменными зданиями, в горах иссекли себе каменные домы. Сказано было: помните благодеяния Бога и не злодействуйте, распространяя на земле нечестие... Значит, только ты один, сатана, остался жив из всех, кто пришел на эту землю после гадян... Один ты, академик..."

Салих тщетно пытался связаться с телестудией, чтобы напомнить фему-дянскому академику об этом, но ведущий программы уже нетерпеливо поглядывал на часы - вместо краткого, лаконичного ответа по заранее заготовленному сценарию фемудянин целых полчаса давал отповедь гражданину-идеалисту Салиху, в счет драгоценного времени других академиков, и невольно подвел передачу к черте.

- Уважаемые шахградцы! Не скрою, мы не успели сегодня ответить на все ваши телефоновопросы, но впереди у нас еще не одна встреча с сейс-мосветилами... Сейчас же позвольте завершить передачу... тем более что до десяти часов осталось каких-нибудь сорок минут... Простите за шутку, спохватился ведущий, подумав, что наверняка ему теперь несдобровать за это упоминание, пусть невольное, о злополучных десяти часах - начальством было строго запрещено по всем каналам связи града произносить слово "десять" применительно к ходу времени, чтобы лишний раз не смущать покой шахградцев. - Желаю всем спокойной ночи...

- И тебе, соловей, того же желаю! - воскликнул Давлятов с такой гримасой, словно собирался ударить кулаком по экрану телевизора, задержись ведущий еще на секунду...

В нашем Шахграде не было Службы опроса. И посему никто не мог сказать, что же подействовало на тех, кто вчера к десяти... простите, двадцати двум часам остался, заигрывая с судьбой, в своих домах и пренебрег почтовым предупреждением. Сегодня же многие из них присоединились к устремившимся на площадь, где рассекались основные улицы квартала.

Подействовало, наверное, то, что в школах отменили занятия, отправив детей по домам, даже младенцев не принимали в яслях... И вот уже замелькали в толпе вчерашние скептики, таща за собой упирающихся детей, которых оторвали от телепрограммы "Спокойной ночи, малыши!" с убаюкивающей песенкой и тиканьем музыкальных часов...