Искусство умирать

оже. У других нет доступа. Но это его личное дело. Ты говорил, вы нашли оружие?

– Да, но оно под таким колпаком, который не снимешь.

Штрауб уже говорил, не помня зла. Ну получил, ну и что? Ведь по заслугам же.

– Интересно бы мне было на это посмотреть. Может, прокатимся?

– Сейчас?

– Да, сейчас.

– Но…

– Но я приказываю. Приказываю, как первый помощник капитана. И приказываю никому не говорить больше о том музее. Скажи «есть».

– Есть.

– Вот то-то же, мой птенчик.

Штрауба еще никогда не называли птенчиком и он не решил что сделать: обидеться или пропустить мимо ушей.

Зонтик остановился у дверей музея, полуобернувшись, как человек, которому хочется вернуться. Икемура вышел и огляделся по сторонам. Было приятно снова приехать в лето. Если погода не переменится, а, похоже что Бэта не собирается менять своего решения, то в эти места можно будет ездить, как на курорт. Или поселиться здесь, а на курорт ездить к морю, к дальнему побережью, не затронутому зимой местного масшатаба.

Километрах в семи или десяти от этого места, между горами и музеем высились древние холмы со срезанными верхушками.

– Надо будет посмотреть, – сказал он.

– Можно, – согласился Штрауб, которого не спрашивали – на обратном пути посмотрим.

Икемура знал, что обратного пути для Штрауба не будет.

Информация:

После того, как была успешно испытанна первая врожденная программа (это была программа быстрой обучаемости), человечество ощутило небольшой шок. Первый экспериментальный ребенок (это было году в шестидестятом примерно), размноженный всего в двенадцати копиях, прошел курс средней школы к четырнадцати годам.

Программа стала совершенствоваться и уже довольно скоро были созданны новые генетические коды, позволяющие проходить весь школьный курс в течение месяца. Эти программы были расчитаны именно на определенный школьный курс, поэтому все школы планеты перестроились и стали преподавать дословно одно и то же, соответственно врожденным программам.

Время шло и программ становилось все больше. Сами программы становились сложнее. И, как во всяких сложных программах, в них встречались ошибки. Иногда дети с ошибочными программами умирали вскоре после рождения; иногда они проявляли очень странные склонности, обычно с криминальным уклоном, таких детей на всякий случай умервщляли; иногда врожденные программы просто не работали. Икемура был одним из тех, на котором испытывалась новая врожденная программа – программа везения. Программа работала, но не в полную силу – это говорило о наличии ошибки. Часто в таких случаях мозг ребенка брался на исследование, но ведь Икемура был счастливчиком, он остался жив. Все его детство и юность обстоятельства складывались удачно, настолько удачно, что в следствие каких-то бюрократических перетрясок и обменов документов информация о програмной ошибке исчезла из его паспорта. Ему везло в игральных клубах – тех, что на окраине – ему везло с женщинами, ему везло с начальством: начальство всегда находило в нем друга.