Пункт проката

Сердить своего подземного собеседника я не хотел. Я хотел добраться до ближайшей столовой. Поэтому я изобразил на лице светскую улыбку (вдруг смотрит!) и промолвил:

- Сегодня довольно тепло, вы не находите?

И тут же пожалел о сказанном. Даже под бугорком трудно не заметить, что наверху по крайней мере сорок градусов жары.

С непередаваемым сарказмом невидимый собеседник ответил:

- Нахожу. Что еще вы имеете сообщить?

- Э-э-э... суховато у вас тут, - продолжал я, делая ошибку за ошибкой. - Пожалуй, небольшой дождик... э-э-э... освежил бы атмосферу. Не правда ли?

Мое замечание вызвало бурную реакцию. Под кочкой закряхтели, заворочались, залязгали чем-то металлическим - должно быть замком. Бугорок дернулся и поднялся вверх. Из люка последовательно появились: всклокоченная каштановая шевелюра, закрывающая лоб, два маленьких хитрых глаза, длинный нос, на котором вольготно устроились сползшие очки; завершала картину остренькая бородка из числа тех, что придают лицу несколько вольнодумное и задиристое выражение. В целом физиономия незнакомца выражала живейшее любопытство, перемешанное с иронией.

Я подумал о дымящемся бифштексе с яйцом и учтиво поклонился.

Незнакомец, не вылезая из люка, отвесил мне насмешливый поклон и спросил:

- Вы это всерьез насчет дождя? Или так сболтнули?

Мне очень не нравится, когда чужие люди говорят, будто я болтун. Но я еще раз подумал о бифштексе и корректно ответил:

- При такой жаре вполне естественно желание немного освежиться.

Незнакомец посверлил меня своими гляделками и торжественно произнес:

- Гарантирую вам исполнение вашего вполне естественного желания в течение... - он взглянул на часы. - В течение ближайших десяти минут. Вы постоите тут или пожелаете спуститься ко мне?..

В его вопросе явственно ощущался подвох. Я взглянул на небо. Наползали тучи. Легкий ветер мазнул по щекам. Повеяло чем-то едким.

Все мои друзья в один голос утверждают, что у меня острое чутье на всякого рода неприятности. Действительно, у меня есть все основания гордиться этим качеством, и я не скрываю своей гордости ни от кого. Правда, друзья обычно добавляют, что чутье неизменно приводит меня к неприятностям, которых обыкновенные люди (без чутья) успешно избегают. Но на то они и друзья, чтобы говорить гадости. Ведь хорошую полновесную гадость можно сказать только близкому человеку. Остальные просто не потерпят! Поэтому мы так любим наших друзей.

Чутье не подвело и на сей раз. Поколебавшись, я оглянулся на корабль, молчаливо торчащий шагах в двадцати, и решительно нырнул в люк. Незнакомец любезно посторонился.

- Только на замок не закрывайте. Душно, знаете ли...

- Здесь кондиционер, - сказал незнакомец. - Не желаете спуститься вниз, в конуру? Ах да, вы же хотели освежиться под дождичком...

Он прикрыл люк, оставив небольшую щель. Вскоре по крышке забарабанили первые капли. Незнакомец с откровенной усмешкой глядел на меня и помалкивал.

"Странный тип, - подумал я. - Да не буду я сидеть в этой норе!"

Приподняв крышку плечом, я попытался выглянуть наружу. Незнакомец тут же с силой дернул меня за куртку. Мы не удержались на узенькой лесенке и скатились вниз, в небольшую комнатку с бетонным полом. По-моему, незнакомец при падении крепко стукнулся грудью, но не обращая внимания на боль, принялся лихорадочно осматривать меня, бормоча:

- Не задело? Не задело?..

- Если кто меня и задел... - с возмущением начал я, но тут же скривился от сильной боли. На тыльной стороне ладони в двух местах кожа была словно прожжена насквозь, до кости. Чуть выше, на рукаве, зияла здоровенная дыра. Моя старая куртка выручила остолопа-хозяина (вот и ругай после этого синтетику).

- Что это было? - простонал я.

Незнакомец, не говоря ни слова, деловито достал с полки аптечку, обильно намазал обожженные места пастой из тюбика (название я не разглядел) и хорошенько обмотал руку марлей. Затем усадил меня в единственное имевшееся в комнате кресло, а сам устроился напротив.

- Вы в самом деле с Земли? - спросил он тихо.

- Да откуда же еще! - я еле сдерживался, чтобы не завыть от боли. Землян никогда не видели?

- Первый раз, - все так же тихо произнес незнакомец. - Обычно вас к нам не пускают. Вы-то как сели?

- Взял да и сел. Что тут за фокусы с дождями?

- Кислота, - коротко ответил он. - Это бывает.

- И часто?

- Как когда, - ему явно не хотелось распространяться на эту тему. Расскажите лучше, зачем вас занесло сюда. А я пока приготовлю поесть. Правда, кроме дыма, у меня почти ничего нет...

Я начал было обстоятельное повествование о путешествии на "Драндулёте-14", как вдруг неожиданная мысль заставила меня подскочить на месте.

- Там же корабль! Бежим!

Не помню, как мы взлетели по лесенке и выбрались наружу. Дождь прекратился. От земли удушающе пахло кислотой. Голые кустики покачивались под едким ветерком. Очевидно, местная флора сумела приспособиться к любым неприятностям.

Тщательно выбирая сухие места, мы приблизились к месту посадки.

Корабля не было.

Кусок парашюта, совершенно изъеденный кислотой, - вот все, что осталось от славного "Драндулёта"...

Я уже говорил: чем тяжелее, трагичнее ситуация, тем банальнее становятся наши вопросы и замечания.

- А где же корабль? Корабль мой где?

Незнакомец тронул меня за локоть.

- Только не пугайтесь. Это случается у нас. Вашего корабля больше нет.

- Он уничтожен кислотой? Господи, там же был Гришка...

- Не думаю, - сказал незнакомец. - Скорее всего, кислота здесь не причем. Просто вы прилетели в плохое время...

- Да не тяните, чего тянете? Куда делся мой корабль?

Незнакомец твердо посмотрел мне в глаза.

- Повторяю: вашего корабля больше нет. Его... Его сэкономили.

- Что за бред! Идиотство какое-то - "сэкономили"... Вы-то, собственно, кто такой?

Незнакомец смотрел на меня внимательно и печально.

- Меня зовут Кун. Александр Кун, инженер. До последнего времени работал в Городе № 3. Сэкономлен семь дней назад.

Глава 8

"Все на свете семечки, друзья!"

Я шел по улице и глазел по сторонам.

Этим я грубо нарушал первый же пункт инструкции, полученной от Куна: "Не вступать ни с кем в разговоры и не глазеть по сторонам". Но право же, было очень интересно. Казалось, я попал на родимую матушку-Землю, только этак на столетие назад. Примерно конец 80-х, начало 90-х годов XX века так определил я для себя.