Тенета (СИ)

Голову сжали невидимые ладони. Сдавили безжалостно и неумолимо. Огненная петля спала с висков на горло, ниже, захлестнула грудь, едва не остановив сердце. Татьяна попыталась вскочить на ноги, испуганная болью и удушьем, наступившими почти одновременно, но вместо этого сползла с кресла. С удивительной для такого тяжёлого тела прытью, Тсалит бросился к ней, успев подхватить, чтобы она не ударилась головой об пол. Он держал её одной рукой, прижимая к своему нагрудному панцирю. Татьяну били жестокие судороги, глаза закатились, из-под полуприкрытых век виднелись голубоватые белки, на губах показалась пена. С потолка опустились силовые щупы, перехватили тело у сатианета, прижали к полу, блокируя, повернули набок и крепко зафиксировали голову. Тсалит неожиданно замер, словно прислушался. Поднялся, бросился из смотровой, направляясь к медицинскому сектору. Внутри мигал один из лабораторных столов — там ассистирующие щупы набирали в инъектор ярко-синюю жидкость. Сатианет выхватил у них инъектор и метнулся прочь. Действуя, не задумываясь, активировал прибор, прижал к шее Татьяны, отшвырнул в сторону, наклонился над ней, внимательно следя за побледневшим, покрытым испариной лицом. Лекарство подействовало быстро. Она задышала со всхлипом, часто и неглубоко, закашлялась, сделала попытку повернуться на бок. Щупы отпустили Татьяну, броненоссер наоборот, перехватил, положил её голову себе на колени, терпеливо дождался, пока взгляд не станет осмысленным. После чего встал, одной рукой легко закинул её себе на плечо и куда-то понёс.

— Сейчас же отпустите меня, — она попыталась сопротивляться, — вам нельзя тяжести поднимать!

Тсалит, не отвечая, встряхнул её так, что Татьяна ощутимо прикусила язык и была вынуждена на какое-то время замолчать.

Навстречу, стрекоча, спешила транспортировочная тележка. Броненоссер раздражённо отшвырнул её и быстро проследовал дальше. Двери операционной были открыты. Икринка уже выдвинула платформу и сатианет, стараясь быть осторожным, уложил Татьяну Викторовну на неё, проследил, как Икринка затягивает платформу внутрь. Но вместо того, чтобы уйти, сел в то самое кресло, в котором обычно сидела Татьяна, проводя какие-либо манипуляции.

— Чем вы больны, Танни? — необычайно мягко спросил он.

Татьяна Викторовна, закрыв глаза, прислушивалась и к собственным мыслям, и к ощущениям от прикосновений диагностирующих щупов. Икринка подключалась частично, воздух внутри сферы сейчас был перенасыщен кислородом, отчего дышалось необычайно свободно, и голова казалась лёгкой-лёгкой.

— Может быть, это что-то типа лихорадки Го-Крейги, только для землян? — не унимался сатианет. — С вами было такое раньше?

На мгновение Татьяне стало себя жалко. Покинув Землю, она не ощущала одиночества, ведь её окружали: Учитель, а позже воспоминания о нём, Управляющий Разум, пациенты, становящиеся друзьями… Ларрил. Но сейчас никого из них не было рядом, кроме Э, который тоже не знал ответа на беспокоившие её вопросы. И вдруг, то ли оттого, что заболели разом все мышцы, перенапряжённые судорогами, то ли от сильного головокружения и сопутствующей тошноты, ей отчаянно захотелось поделиться с кем-то тем, что беспокоило — да что там — пугало в последнее время. Медленно, подбирая слова и делая перерывы, чтобы отдохнуть, она рассказала Тсалиту почти всё, что случилось с ней в околопланетарном пространстве Земли. Умолчала лишь о том, в каком секторе это происходило. Из её пояснений следовало, что инцидент произошёл здесь, когда она, тренируясь в управлении МОД, отвела корабль на приличное расстояние от Лазарета.

Сатианет слушал внимательно, не перебивал, только двигал тяжёлыми челюстями из стороны в сторону, когда она перечисляла с каждым новым припадком усугубляющиеся симптомы.

— Вы уверены, что припадок вызывается определённым сочетанием слов? — уточнил он, когда она замолчала.

Татьяна поморщилась. И так было плохо, а от подобных воспоминаний становилось ещё гаже. Но раз сказала «а»…

— Не только слов, броненоссер. Ощущений, эмоций… не знаю, как объяснить. Словно я трижды играла в русскую рулетку и трижды проигрывала случаю.

— Что такое эта рулетка? — удивился сатианет.

Татьяна объяснила.

— Понимаю, — Тсалит устало прикрыл ярко желтеющие глаза. — В галактике встречаются так называемые блуждающие поля, или сладжи — нестабильные участки пространства-времени, которые перемещаются в вакууме, не оставаясь на одном месте. За пределами Большого кольца таких много. Когда я был молод, у нас, обучающихся пилотов, было развлечение — стрелять по ним энергетическими сгустками. Иногда это заканчивалось взрывом, в отдельных случаях пространство коллапсировало или сладж сворачивался, оставляя пустоту в пустоте. Расстояние между сладжем и кораблём угадывалось нами интуитивно. Те, кто ошибались — гибли. Так что, да, я понимаю ваши ощущения! Что вы сами думаете по этому поводу? Болезнь?

— Нет! — Татьяна решительно помотала головой. — Я уже проводила сканниг — функциональных нарушений в моём организме не выявлено. И я точно знаю, когда это началось.

Она замолчала, вновь пытаясь вспомнить всё, услышанное в тот миг. Но вспоминался лишь зовущий, вкрадчивый голос, который звал уйти за собой, забыв о Лазарете. Тот же голос называл земные имена, заворачивал их в словесные слои, укутывал, прятал… Какие имена ещё были произнесены? Нет, Татьяна не могла вспомнить!

Тсалит поднялся.

— То, что вы рассказали, звучит угрожающе, Лу-Танни! Советую подумать, есть ли у вас враги? А я попробую узнать, не замешено ли в этом моё руководство!

— Что? — Татьяна даже привстала в Икринке, но щупы мягко и настойчиво уложили её обратно. — Вы считаете себя моим врагом?

— Себя — нет, — уже с порога спокойно ответил сатианет. — Вы спасли мне жизнь, Танни. Я был должен двоим, но один из них умер. Вам, доктор, мне возвращать вдвойне. Отдыхайте.

Тсалит терпеливо ждал ещё два суточных цикла, пока доктор окончательно не придёт в себя, чтобы провести обещанную нейротерапию. На следующий день после произошедшего Э наотрез отказался выпускать Татьяну из Икринки и даже пригрозил искусственным сном, если она начнёт перечить. Удивленная новым ощущением решимости намерений, транслированным ей Управляющим Разумом, Татьяна Викторовна покорилась и провалялась в Икринке весь день, пока та кропотливо проверяла функционирование её организма. Как и в прошлый раз, ничего особенного выявлено не было, лишь оставался повышенным эндокринный фон, сбитый единовременным нарушением работы всех систем, вызванным припадком.

В течение дня сатианет навещал Татьяну Викторовну: заходил в операционную, садился рядом и развлекал воспоминаниями о родном мире. Немолодой броненоссер, хоть и был прямолинеен, а иногда груб в общении, имел прекрасное образование, аналитический склад ума и обладал собственным оригинальным мировоззрением, которое Татьяна воспринимала с интересом и не без удовольствия, даже несмотря на диаметрально противоположные взгляды на военные действия.

Сатиана была суровой матерью своим детям. Поверхность планеты почти не покрывала растительность, сырой, туманный климат не радовал солнечными днями, горные хребты и холмистые равнины однообразно перемежались с многочисленными речками, речушками, ручейками и источниками, сливавшимися в Мировой океан, расположенный более менее равномерно на полюсах планеты. По странному стечению обстоятельств единый материк планеты охватывал её, следуя экватору, почти так же, как Большое кольцо звёздных систем, принадлежавших сатианетам, охватывало скопление миров, издревле принадлежавших гокам.

Богатство, позволившее сатианетам встать в один ряд с самыми влиятельными членами Звёздной Ассоциации, а так же на протяжении долгих столетий вести бесконечную войну без особого ущерба для экономики, лежало на океанском дне. Там, в глубоководных шахтах, уходивших едва ли не к ядру планеты, вырабатывалась одна двадцать четвёртая часть кристалина из добываемого по всей галактике. Кроме Сатианы-Прайм планеты системы были богаты металлами, что так же давало неплохой доход в казну Божественной матери и её детей. И если гоки, по причине скудных полезными ископаемыми условий родного мира, изначально делали упор на развитие «высоких» синтетических технологий, то сатианеты с присущим им упорством разрабатывали и совершенствовали производственные циклы, практически сравнявшись по объемам добычи руды с веганцами. Однако и гокам, и сатианетам новые миры, богатые полезными ископаемыми, были нужны, как воздух. Первым, потому что они всегда испытывали в них нехватку, вторым — потому что принадлежащие им месторождения были конечны, и сатианеты это прекрасно понимали. Волею судьбы находясь в соседской близости — если так можно говорить о расстоянии в несколько сотен парсек — гоки и сатианеты были обречены стать врагами только лишь из-за участия в гонке за новыми планетами.