Армагеддон No 3

- Да с ним Флик беседу провел, - растерянно сказал Ямщиков, толкая ее в бок локтем.

- Правильно, ты ведь с ним только ругался! Выгнал еще потом, оскорблено сказала Марина. - Да он меня о приходе этой гниды заранее предупредил! Спас, можно сказать! А тебя не было! Пихается еще! А он камлает за нас!

- Слушай, Грег, я в последний, решительный раз предупреждаю! Ведь ты понимаешь, когда и зачем к нам являются представители дружественных конфессий, - назидательно сказал Седой.

- Ага! Шаман! "Щукотскй" автономный округ! Дружественная конфессия! фыркнул Ямщиков.

- Дурак! Раз Флик утверждает, что он ее спас, значит, конфессия его нам явно не враждебная! И вообще жри и заткнись! Ты его прокачала? заинтересованно спросил Седой Марину.

- Да. Он сообщил, что мы направляемся к горе, а там нас уже ждет целая свора. Какой-то Колька-ветеринар, который теперь Око Бога, собрал их всех в секту. Они камлают против нас. Он утверждал, что это весьма действенно.

Его, мол, тоже уже уговаривали работать против нас. А у поименованного выше Николая, якута по национальности, есть родимое пятно от рождения в районе переносицы. Чукча говорил, что оно вполне может раскрыться в третий глаз, что совпадает с некоторыми учениями тибетского толка, - обстоятельно докладывала Марина.

Пока она говорила, Ямщиков с шумом выхлебал свой борщ, опустошил второй судок, поданный сосредоточенным на ее сообщении Седым с гречневой кашей и котлеткой, и с жадностью уставился на неровно отрезанный кусок хлеба, который она держала в левой руке. Марина и Седой стали детально обсуждать возможное толкование новой информации, а Ямщиков осторожно вынул у нее из рук кусок хлеба. Совершено машинально она пододвинула ему и свой судок с борщом, который он тут же с удовольствием доел.

- И чо он еще тебе говорил? Ну, когда ты тут одна с ним сидела? В майке?

- ковырясь в зубах, спросил он ее некстати, откинувшись от стола на ее подушку.

- Ничего... - растерянно произнесла Марина. - Говорил, что я на какую-то Любовь Орлову похожа...

- Врет! - почему-то довольно произнес Ямщиков. При этом он как-то так ей улыбался, что Марина немедленно покраснела.

- Ты сам заткнешься, или посодействовать? - ощерился на него Седой. Он так и не снимал всю дорогу черных очков, и его вопрос прозвучал почти зловеще. Но тут состав вздрогнул и стал тормозить, подъезжая к перрону вокзала.

Не успел поезд окончательно остановиться, как в их купе уже стучалась какая-то тетка.

- Впускай, впускай меня, брильянтовый! Впускай, золотой! Халатики! Кому халатики! Тапочки домашние! Сами шили! - с криком ворвалась она в их купе.

Марина только увидела, как в окне ей прощально махнул коричневой ладошкой чукотский дедушка и сразу растворился в толпе. А уже все внутри нее захватывало новое необъяснимое чувство, оно сметало на своем пути давешние мысли и сожаления. Она уже не помнила, кто этот дедушка и кто ее попутчики? Но она бы немедленно придушила бы каждого, если бы они сейчас вдруг вытолкали торговку в коридор. Окинув, наметанным взглядом фигуру Марины, лоточница быстро стала подавать ей халаты, нижнее белье, сорочки, тапочки, гамаши, заколки, ножницы, косметички...

Ямщиков растерянно присел на нижнюю полку рядом с Седым. Только сейчас до него стало доходить, что никакого Флика здесь больше нет, и никогда уже не будет. Перед ними с восторгом зарывалась в гору яркого цветного барахла Марина Викторовна Фликовенко.

РОДИМЫЕ ПЯТНА СОЦИАЛИЗМА

"Дорогие наши товарищи-чекисты!

Где же вы теперь есть и есть ли еще? И как же жить-то без вас в новой России? То, значит, были везде, кругом, а то, вдруг, попрятались. А я хочу сообщить вам, что не могу больше терпеть издевательства и притеснения начальника смены Циферблатова В.И. Сообщаю, что с виду он, вроде, обычный, но глаза у него на свету желтые как у кота, зрачков нету вовсе. И всю жизнь Циферблатов В.И. ходит в ортопедической обуви. А когда мы все нашей бригадой на рыбалку выезжали, а его брали с собой, то я заметил, что у него правой ноги-то вообще нет! С виду обе ноги присутствуют, а правой нету! Он тогда ноги еще промочил, а спиртом растирать никому не позволил.

А нынче сформировал он при поддержке своего дружка-олигарха Восьмичастного, которому звонит за государственный счет по пять раз на день, экспериментальный прицепной вагон. Из Калининграда до Владивостока.

А когда я сказал, что такой вагон на хрен никому не нужен, он сказал, чтобы я катился к едрене фене.

Я, конечно, покачусь, деваться мне некуда. Но хотя бы при восстановлении вертикали власти на железной дороге, проверили бы на какие деньги Циферблатов В.И. себе дачу построил с шестью подземными комнатами. Ему, дескать, врачи каку-то грототерапию прописали. Или пещеру соляную? Чо у нас врачи-то, в натуре е..лись?

А вот как вы думаете, я до Владивостока без сменщика перебудусь? Мне что теперь, из-за чиновничьего произвола охренеть-не встать? Раз такое срочное дело, мог бы хоть Людмилу Бутусову в сменщицы дать. Фиг! Второй год с бабами в смену не ставит!

Вы, конечно, думаете, что я с ума сошел. Нет! Я в проводниках скоро двадцать лет катаюсь. Я всех привык по глазам разоблачать! Всех! От бригадира, который зайца причет, до сменщика, который два комплекта белья спер, не говоря уже о лярвах из ресторана. Я даже когда полотенца новые на две части рвут, заранее это купе по глазам угадываю.

Фамилию не подписываю, опасаясь дальнейших притеснений со стороны Циферблатова В.И."

- Ну, чо, Леха, вроде этот барабан правильно барабанит, - сказал Веселовский клевавшему носом Капустину.

- Да дурак он, этот твой барабан! Сразу видно, что мозги последние пропил! - вяло возразил Капустин.

- Ты сейчас как полковник Федосеев рассуждаешь. Оформляй мне командировку! Срочно! Я сам их там... На Серпуховской линии этих сук встречу. Или еще где пристигну. Ишь, цепляться они задумали! Вот ты у нас Нюхач! Ты же должен думать, как этот Нюхач! Скажи, где ты бы им встречу назначил?

- А хрен его знает! Отвяжись! Катись куда хочешь! Учти, я сутки буду спать. Это тебе лавры и ордена нужны, а мне - нажраться бы и выспаться!

- Понятно, как тебя волнуют вопросы судьбы человечества!