Армагеддон No 3

Ирина Дедюхова

АРМАГЕДДОН №3

(повесть, журнальный вариант)

В ДОРОГУ!

- Товарищ Циферблатов! Не могу я! И вообще не поеду больше без напарника! До Владивостока еще... Вы чо в натуре? - ныл мужик неопределенного возраста и наружности в форме проводника МПС России. Ныл он, похоже, уже долго, поэтому сидевший напротив него плотный жизнерадостный начальник смены начинал терять терпение.

- И кто туды поедет-то из Калининграда во Владивосток? На кой хрен туды ехать кому-то да еще в прицепном вагоне? После начала отопительного сезона, а? В этом Приморье ведь опять, поди, нет ни тепла, ни электричества... Нет, не могу я, товарищ Циферблатов! Опять без премии в пустом вагоне таращиться, - бубнил проводник, тиская фуражку.

- А вот здесь ты не прав, Петрович. Одно купе уже продано. Два пассажира едут, но взяли целое купе, просили никого не подсаживать.

- Опять двадцать пять! Они же точно педики! И зачем им только билеты продают! - взвыл Петрович.

- Тебе чего, Петрович, завидно? Может, люди культурно ездить любят! Без таких рож, как у тебя!

- Кто культурно любит, тот Аэрофлотом летает, а не пилит в прицепном вагоне через всю страну!

- А мне вообще-то насрать на твои рассуждения! Поедешь, и все дела! Одно купе уже есть, и сколько еще у нас купе в вагоне, мы с тобой, Петрович, хорошо знаем. Вагон будем цеплять к маршрутам, пользующимся спросом у нашего с тобой, Петрович, населения. Бригадиры тебя, зараза старая, проверять будут, я по линии передам. Какую денежку-то за один рейс нагребешь, чудак человек! Не забудь, сорок процентов! На Горьковской дороге давно уже пятьдесят пять и два бригадиру! С тобой как с человеком говорю, гамадрил! Собирай манатки и брысь в вагон! Я еще разберусь, почему это ты вдруг не можешь!

- А чо сразу орать-то?

- Сразу? Я время засекал! Ты мне тридцать семь минут мозги кочкаешь!

Если мне все так начнут, у меня от мозгов хрен сушеный останется! Мне вот опять на курсы ехать надо срочно! Менеджмент по кадрам изучать буду! Опять последние мозги засрут! Пистолеты бы выдали для таких кадров, как ты, тогда бы хоть какой-то был менеджмент. А то...

Циферблатов резко прервал свою гневную речь прямо на полуслове и уставился в окно. На перроне возле вагонов разгоралась толкучка и суета.

Да нечего там было собственно рассматривать. Так всегда бывает за десять-пятнадцать минут до отправления. Накатит, забурлит и схлынет.

Всегда так. А это был рейс, вроде, на Украину, точно! А хохлы они такие все - горластые, развязные, такое перед отправлением устроят, что у них, в самом деле, с пистолетом надо билеты проверять. Точно! Вон Ленька с флажком уже у пятого вагона нарисовался! Везет мужику! С такими отвязными бабами в бригаде который год катается! Морда заранее лучится радостью встречи с новыми людьми. А пассажиры тоже радуются, думают, вот, блин, менеджмент по кадрам какой в МПС развели! А мы ща туалеты запрем, титан закозлим и на Ленку! На Наташку! Добро пожаловать в МПС!

И сколько Петрович не просил по старой дружбе Циферблатова послать его в нормальный рейс, с нормальными бабами, так от него дождешься, как же! Так пошлет! А сам-то вон как вылупился на ту бабу молодую! Прямо зенки сейчас из орбит полезут!

Вдоль состава на Киев шла молодая женщина. На ней была расстегнутая короткая дубленка с откинутым капюшоном, черные брюки и черный тоже такой, немаркий свитерок. Она растерянно осматривалась, оглядывалась вокруг, и взгляд ее испуганно скользил по лицам людей, по тележкам носильщиков. Она будто никак не могла ни на чем остановиться этим своим потерянным взглядом. Людской поток вертел и швырял ее из стороны в сторону, и на лице женщины уже было написано отчаяние, будто она собиралась заплакать. Вещей у нее не было.

Вдруг она остановилась прямо перед большим окном начальника смены Циферблатова. С недоумением она вглядывалась в свое собственное отражение в тонированном стекле окна, прикоснулась к светлым, до белизны протравленным кудряшкам, левой рукой осторожно потрогала грудь, обтянутую свитером, а правой вдруг вытащила из кармана паспорт.

Такого изумления, с каким гражданка вглядывалась в собственный паспорт ни Циферблатов, ни Петрович не видели, даже когда снимали с рейсов из Прибалтики в усмерть пьяных латышей. Почему-то, как латыши напьются, так им обязательно ехать куда-то надо, но как только проспятся и обнаружат себя в Калининграде, так права качать начинают! Матерятся, главное, поголовно все по-русски! Руками машут, слюной брызгают! Опять их мигранты-оккупанты зверски напоили и разлучили с Отчизной! Ага, воронку им вставляли! Вот литовцы, те просто молодцы! И пьют на свои, и еще дома сидят при этом!

Женщина сравнила фото в паспорте со своим отражением в стекле, для верности ущипнула себя за пухлую розовую щечку и тут же сморщилась от боли. Она сразу как-то увяла от огорчения, ссутулилась и побрела к входу в зал ожидания. Петрович почему-то сразу понял, что в паспорте у гражданки была налеплена крайне неудачная фотография.

Начальник смены Цифербатов внимательно глядел ей вслед, молчал и глядел.

Для Цифербатова это вообще было не характерно. Он обязательно должен был бы что-нибудь сказать об этой телке, ну, хотя бы о ее нехилой груди.

Петрович-то смотрел просто так, очень уж ему стала любопытна эта бабенка, а ведь Циферблатов даже привстал со стула, чтобы лучше ее рассмотреть. И, что удивительно, промолчал.

А гражданка брела, шаркая ногами, цепляя каблуками швы между тротуарными плитами. Совсем, видать, сникла гражданка. Абсолютно в ней нечего было рассматривать, особенно сзади. И Петрович тогда еще удивился тому, как внезапно помрачнел товарищ Циферблатов, а на его самодовольной безмятежной физиономии вдруг появилась какая-то озабоченность. Он сразу стал искать на столе телефонную книжку и, не поднимая глаз, сказал усталым осевшим голосом: "Давай, Петрович, не вые...ся, принимай вагон и вали туда, куда пошлет партия! Будет сменщик - пришлю хоть на вертолете! Не будет - так перетопчешься, не в первой! Чо ты целку-то из себя корчишь?"

Петрович только вздохнул. Он встал, надел фуражку и без слов пошел к выходу. Когда товарищ Циферблатов, под чутким руководством которого он работал уже восемнадцатый год, вспоминал про целок, полемика с ним представлялась бессмысленной. Тем более что Циферблатов уже просил соединить его по телефону с каким-то господином Восьмичастным.