Изнанка

У него же в душе происходили странные вещи. С одной стороны, казалось, вот-вот, ещё мгновение, и нога переступит какую-то незримую черту, за которой уже другие мерки, понятия, мысли. А с другой стороны, получалось, что вовсе не было никогда нигде и ни у кого никакой на хрен черты. Хочешь на травку любоваться — пожалуйста, хочешь смотреть на то, как существа убивают друг друга, — тоже не вопрос. А изволишь пострелять — держи пулемёт…

На решающий штурм трое уцелевших бойцов решились через полчаса. А что ещё оставалось делать? Это в шахматах пат допустим…

«Зачем? — билось в висках у Эдварда, когда он опускал забрало. — Неужели из-за табеля?..»

Лабиринты… В них очень непросто распознать правильную дорогу, пусть даже стены будут сделаны из стекла. Они умеют ждать. Годами. Тысячелетиями. Эпохами.

Ведь каждая эпоха — это лабиринт, который терпеливо выжидает, когда мы заглянем в него. И пройдём всего-навсего несколько первых поворотов…

Прорвав укрепления изнанников, они потеряли неповоротливого в своей тяжёлой броне Валентина. Его пулемёт ещё несколько секунд стрелял по инерции, когда хозяин инстинктивно отшатнулся от темно-ржавой взвеси, попавшей на лицо, и практически сразу забился в агонии. Игнатий хотел было помочь ему, но Эдвард, влекомый каким-то звериным наитием, рявкнул на медика и, тяжело ступая, побежал вперёд. Они успели проскочить к выходу из стеклокуба в тот момент, когда все изнанники набросились на извивающееся тело тучного Валентина.

Оказавшись в безопасности коридора, Эдвард притормозил и дважды окликнул наполовину оглохшего от стрельбы Игнатия. Они выждали, пока твари расправятся с пулемётчиком и обернутся. И тогда медика сорвало. Он выхватил автоматический пистолет сложной конструкции, в котором вместо пуль были заряды с транквилизаторами.

— Ну сволочи! Ловите глюкалово! — непонятно для Эдварда заорал Игнатий и надавил на курок.

Капсулы с мощнейшей психотропной начинкой вылетели длинной очередью, резанувшей приближающихся уродцев наискось.

— Tranquillizer? — уточнил американец.

— Чего? А… да.

Посопели, фыркая от удушливого запаха гари.

— Наверное, не действует, — предположил Эдвард, глядя, как гады продолжают, привычно приседая, двигаться на них.

— А ну-ка ещё! — крикнул в запале медик, разряжая магазин почти до конца.

И тут изнанников закоротило, причём жёстко.

Все семеро перестали наступать и на добрый десяток секунд остановились, запрокинув изуродованные рыла вверх, будто услышали какой-то звук. После чего вдруг принялись размахивать верхними конечностями, хватать себя за выступающие осколки чего-то белого на туловищах и трясти головами. Изредка то тут то там в воздухе появлялось облачко коричневой взвеси, неопасное на таком расстоянии. Через минуту изнанники один за другим опустились на пол и, свернувшись ужасными на вид клубками, замерли, мелко подрагивая.

— Вообще транквилизаторы действуют на центральную нервную систему угнетающе. Оказывают тормозящее влияние на её функции, — возбуждённо выкрикнул Игнатий, который был близок к состоянию аффекта. Эдвард усвоил процентов пятнадцать слов и ноль процентов сути. — Нас в мёде учили. Нейролептические средства разные — они призваны устранять бред, глюки, психозы. Понимаешь, дорогой янки?!

Эдвард на всякий случай кивнул, передёрнув плечами, чтобы поправить неудобный ранец. Остроносая физиономия Игнатия буквально лучилась нездоровым восторгом. Худощавый медик с воодушевлением продолжил:

— А на этих каскадёров природы, наверное, психотропные вещества влияют с точностью до наоборот. То есть им сейчас такие кошмарики видятся… Никому бы не пожелал! Скорее всего, эти семеро уже спятили, или как там в их ксенопсихике это называется… Хотя хрен его знает. Может, все совсем по-другому — сам черт не разберёт, кто они вообще такие. Блин, да ты же ни фига не допираешь, о чем я толкую!..

Эдвард снова кивнул. Из-под ног вылетели лохмотья пепла, кувыркнулись разок и заскользили по гладкому полу. Стоп! Откуда в лабиринте сквозняк?!

— Давай вот что сделаем… — начал Игнатий и внезапно замолчал, неудобно скривив тонкие бесцветные губы.

Прищурив глаза под затемнённым забралом, Эдвард удивлённо уставился на него.

— Жги, — наконец прошептал Игнатий не своим голосом.

— Что?

— Жги… и аптечку возьми себе, если получится…

— Я не понимаю, Игнатий.

Ветерок снова пошевелил тёмные хлопья на прозрачном полу.

— Оказывается… Это очень необычно, янки… Жги меня, мать твою! Bum!!!

Сердце заколотилось быстрее. Эдвард сделал шаг назад, испуганно глядя по сторонам. И только когда раздалось страшное гортанное клокотание, лицо Игнатия исказила судорога, а волосы его удлинились дюймов на пять, Эдвард заметил, как из-за спины медика появляются два изнанника. Почему он не обнаружил их присутствие раньше?!

Возле диафрагмы что-то будто щёлкнуло. Стеклянные грани мира сдвинулись с положенных трасс…

Он нажал на спусковой крючок.

Так и не понимая толком, кто так яростно кричит — он сам или вспыхнувший Игнатий, — Эдвард пошёл вперёд. Глаза застилали пот и слезы, скулы свело, указательный палец правой руки закостенел, нещадно расходуя горючее из резервуаров в рюкзаке. Обугленные тела изнанников он перешагнул, даже не глядя вниз…

Вы хотели зрелищ? Что ж, получайте! Давитесь гарью, и пусть тёплый ветерок разносит человеческий пепел по старательно высаженной зеленой траве!

Эдварду наконец-то стало понятно, зачем он пришёл в лабиринт…

Спереди возникли ещё несколько изнанников. Они покачивались из стороны в сторону и насторожённо поводили мордами.

— Разумны ли вы? — прошептал Эдвард по-английски, и стена огня покатилась по коридорчику.

Изнанники плюнули своей гадостью, но не достали. Она действовала, как уже выяснилось, лишь при непосредственном контакте с телом человека, а в пламени горела так же хорошо, как, предположим, горстка опилок. Уродцы заполыхали и вприпрыжку бросились прочь.

Эдвард продолжал ступать. Шаг за шагом, вперёд. Царапая какой-то железной крошкой, застрявшей в протекторе ботинка, стекло пола. Шрамов не оставалось, но звук был просто невыносим — аж в корнях зубов отдавался.