За гранью

Всех, за исключением королевы Иволейны.

Грейс так и не осмелилась снова заговорить с ослепительно прекрасной повелительницей Толории. Одна только мысль о взгляде ее льдистых глаз, словно пронизывающем тебя насквозь и проникающем в самые потаенные глубины сознания, вызывала в ней непреодолимый ужас.

Но почему, Грейс? Чего ты боишься? Что она увидит в тебе колдунью? Или, напротив, увидит, что в тебе ничего нет?

Она с усилием прогнала прочь эти мысли. Кстати, с приближенными Иволейны у нее тоже ничего не вышло. Красотой, холодностью и безупречностью манер большинство из них во многом походили на свою королеву, и выведать в беседе с ними какие-то секреты представлялось совершенно безнадежным.

В голову пришла неожиданная идея. Оставался еще один монарх, о чьих планах и намерениях ей почти ничего не удалось узнать за истекшую неделю. Грейс покосилась на шагавшего рядом с ней рыцаря.

- Послушайте, Дарж, - начала она, - я ведь так и не выяснила, как поведет себя на Совете король Эмбара. Он для меня самая большая загадка из всех монархов, если не считать Иволейны, конечно.

Рыцарь шумно выдохнул сквозь усы.

- Вам нет нужды тратить время, шпионя за королем Соррином, миледи, мрачно произнес он. - Я готов рассказать все, что вам следует знать. Боюсь, мой сюзерен умирает.

- Король Соррин болен? - Инстинкт врача временно вытеснил все прочие соображения. - Давно он заболел? Какие симптомы?

- О нет, миледи, моего повелителя терзает не тот недуг, который можно вылечить. Может статься даже, что он доживет до глубокой старости, от чего на душе у меня горько вдвойне.

Грейс резко остановилась.

- Я не понимаю.

- Поражено не тело, а мозг, - пояснил Дарж. - Король пребывает в постоянном страхе за свою жизнь. Вот почему я сказал, что он умирает. Умирает каждый день.

Дарж подошел к окошку, больше похожему на бойницу. Оно было таким узким, что позволяло метать стрелы изнутри без риска получить стрелу в ответ.

- Боязнь умереть превратилась для него в тюрьму куда более прочную, чем сложенная из камня, - продолжал эмбарец, глянув с прищуром на видимый в прорезь в стене крошечный клочок голубого неба. - И я не думаю, что ему когда-нибудь удастся из нее убежать. Ужас смерти настолько поглощает его, что он не в состоянии больше ни о чем думать. Он сутками напролет изучает книги целителей, разговаривает только с придворными медиками и пьет лишь те снадобья, которые они для него составляют. А на все прочее - в том числе на управление королевством - у него просто не остается времени.

И без того печальное и суровое, обветренное лицо рыцаря исказилось на миг такой глубокой скорбью, что у Грейс защемило сердце и перехватило дыхание. Чертов корсет! Ни за что она больше не наденет это дурацкое платье, несмотря на уверения Эйрин в том, что этот цвет ей очень идет.

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь - что угодно, лишь бы облегчить муки Даржа, - и так ничего и не сказала. Будь он ранен, она знала бы, как ему помочь, но против скорби и печали медицина бессильна...

- Леди Грейс! - послышался за спиной звонкий девичий голос.

Грейс оглянулась.

- Леди Эйрин! - воскликнула она, втайне радуясь появлению подруги именно в этот тягостный момент.

- Ах, Грейс, я так рада, что нашла тебя! - Бархатные щечки баронессы раскраснелись, голос дрожал от возбуждения.

- Доброго утра вашему высочеству, - вежливо произнес Дарж, неловко кланяясь, - хотя не думаю, что оно таким надолго останется. По всему видать, скоро опять хлынет.

Эйрин растерянно заморгала, только сейчас обнаружив присутствие рыцаря, чья туника и плащ были неотличимы по цвету от стенной кладки. Спохватившись, она присела в коротком реверансе, пробормотав при этом:

- И вам доброго утра, милорд Дарж.

Затем хотела было снова обратиться к Грейс, но вдруг остановилась и удивленно нахмурилась, уставившись в окно.

- Но небо ясное! О каком дожде вы изволите говорить, милорд?

Дарж ничего не ответил. Он стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив на груди руки и глядя прямо перед собой.

- В чем дело, Эйрин? - прервала неловкую паузу Грейс. В синих глазах баронессы вспыхнул лукавый огонек.

- Держу пари, ты ни за что не догадаешься, кто пять минут назад въехал в ворота Кейлавера!

- Я тоже так думаю, - согласилась Грейс.

- Тогда побежали смотреть. Если займем местечко у входа в большой зал, то все увидим. - Здоровой рукой она ухватила подругу под локоть и повлекла за собой по коридору. - Пойдемте с нами, Дарж, - на ходу обернулась Эйрин, в последний момент вспомнив о рыцаре.

Эмбарец помедлил, коротко поклонился и зашагал вслед за ними.

63

Трэвис старался держаться поближе к Бельтану. Рядом с рыцарем ему казалось немного безопаснее. Но только немного. Фолкен и Мелия шли впереди, сопровождая по бесконечным извилистым коридорам кейлаверской цитадели пару дюжих стражников.

Эти самые стражники несколько минут назад приветствовали их у крепостных ворот - если только можно назвать приветствием недобрые взгляды и направленные в их сторону наконечники копий. Затем им приказали спешиться и куда-то повели. Все это здорово напоминало обыкновенный арест и совсем не походило на соблюдение пресловутых законов гостеприимства.

- Похоже, кто-то успел предупредить о твоем приезде, Фолкен, - заметил Бельтан, нахлобучив на голову капюшон зеленого плаща, под которым невозможно было разглядеть черты его лица.

Бард только хмыкнул в ответ, что показалось Трэвису нехорошим признаком. Он еще не забыл, как встретили появление Фолкена в Кельсиоре, и отнюдь не был уверен в том, что здесь их ожидает лучший прием.

Стражники остановились перед высокими двойными дверями.

- Его величество ожидает вас, - произнес один из них, отступая в сторону и жестом указывая на двери.

- Ты, помнится, утверждал, что король Бореас тебе благоволит? - не без ехидства осведомилась леди Мелия. Бард поправил плащ.

- Как, нормально сидит? - буркнул он.

- Чуть-чуть левее, дорогой, - проворковала Мелия и добавила, сверкнув глазами: - Думаешь, я не заметила, что ты уклоняешься от ответа? Если так, то ты сильно ошибаешься!