Миры Харлана Эллисона. Том 1. Мир страха

— Я сотни раз видел это шоу. Сейчас они должны собраться вокруг этой горбатой птицы, или что это там, и гладить ее. Чего они уставились?

Он был прав. Актеры взирали на зрителей, которые, почувствовав неладное, нервно зааплодировали. Пришельцы изучали аудиторию при помощи стебельков, ресничек, глаз. Они таращились на заполнивших балконы и улицы людей, словно увидели их впервые. Чтото было неладно. Честер первым почувствовал тревогу, поскольку находился здесь с самого начала. Потом заволновались и остальные. Публика принялась расходиться.

Неожиданно высоким и нервным голосом Честер произнес:

— Что происходит? Что они творят?

Когда платформа медленно опустилась и один из актеров шагнул на землю, Честер начал догадываться. Затем его охватил животный ужас перед грядущей резней. Он зачарованно смотрел, как горбатое чудовище ростом в сорок футов — птица или еще кто ковыляло через Таймс-сквер.

Шоу было великолепным, актеры оценили интерес и отзывчивость публики. Более шести лет они работали за аплодисменты. Вне всякого сомнения, это были настоящие артисты.

До сего дня они голодали ради искусства.

Солдат

Куарло еще глубже вжался в укрепокоп, плотнее обернул вокруг себя края плаща. Даже тройная подкладка капюшона не могла противостоять стуже, царящей на поле боя. Сквозь свинцовую подкладку просачивалась вода. Она разъедала кожу и ткани мышц. Его снова зазнобило. Приходилось ждать, вслушиваться в ожидании телепатического приказа, который мог поступить от старшего офицера.

Он ощупал пальцами кромки укрепокопа, подметив про себя, что тот недостаточно укреплен. Солдат вытащил из сумки небольшой молекулярный уплотнитель и осмотрел его. Калибратор соскользнул на одно деление, вот почему вокруг окопа такая мягкая грязь.

Слева восьмидесятинитевый луч прорезал ночной воздух, и Куарло быстро убрал уплотнитель на место. Луч с шипением скользнул по небу и ткнулся в броневой щит, отбрасывая кроваво-красные тени на грубое лицо Куарло.

Броневой щит, отразив нитевой луч, ответил в отместку вспышкой собственных лучевых орудий. Залп. Второй. Третий. Восьмидесятинитевый огрызнулся еще раз, слабея, и был подавлен. Мгновение спустя ударная волна взрыва его камер встряхнула землю вокруг Куарло, осыпав его комками грязи и щебнем. Еще мгновение, и ударила шрапнель.

Беззвучно молясь, Куарло распластался на дне окопа. Он знал — шанс выжить мизерный. Сколько выживших? Трое на тысячу? Он не питал никаких иллюзий. Куарло был простым пехотинцем и знал, что умрет в разгар Великой Седьмой Войны.

Взрыв восьмидесятинитевого послужил сигналом. На полную мощь заработала артиллерия. В черном небе сплелась паутина лучей, исчезла и появилась вновь, меняясь с каждой секундой, играя всеми цветами радуга, расцвечиваясь спектром таких красок, каким Куарло не смог бы подобрать названий. Куарло сжался в комок на дне грязного укрепокопа.

Он был хорошим солдатом, знал свое дело. Когда металлические и энергетические звери рычали друг на друга там, наверху, одинокому пехотинцу ничего не оставалось делать, только умереть. Он ждал, зная что очень скоро настанет его время. Как бы свирепы не были войны, сколько бы ни зависели от кнопок, все сходилось на простом пехотинце. Так и должно быть, ведь воевали-то все-таки люди.

Куарло замер, размышляя и настороженно выжидая. Состояние, знакомое всем военным, состояние, когда нет ничего, кроме грохота орудий.

Звезды словно исчезли с неба.

Внезапно погасли нитевые лучи, паутина вспыхнула в последний раз. Снова опустилась тишина. Настал тот самый миг. Куарло насторожился, полное внимание. Он хотел услышать единственный звук, единственный. В его мозгу должна прозвучать команда, тогда он начнет действовать. Стратеги и психиатры совместно разработали эту систему: тон — музыкальный звук, отдающий приказ — был запечатлен, впечатан, вштампован намертво в мозг каждого солдата. Когда командир пошлет телепатический приказ, Куарло вскочит, как марионетка, и побежит в заданном направлении.

Куарло предвкушал сигнал, и точно за секунду до настоящего приказа в его черепе взорвалось: "Вперед!"

На секунду раньше чем следовало Куарло выскочил из укрепокопа, прижимая к груди брандельмайер, чувствуя успокоительную тяжесть пластикового бандольера и сумки, висевшей на животе. Он выскочил чуть раньше, чем раздалась настоящая команда.

Все случилось из-за этой лишней секунды. Никакие другие совпадения не смогли бы создать подобной ситуации. Когда первые залпы вражеских орудий столкнулись с лучами орудий армии Куарло, они встретились в точке, которая по всем правилам должна была быть пустой. Но Куарло выпрыгнул из окопа слишком рано. Когда лучи встретились, солдат оказался как раз в точке встречи.

Три сотни лучей сплелись в решетку, соединились в сверкающую радугу и, разбрасывая отрицательно заряженные частицы на двести метров в воздух, замкнулись и… выкинули солдата с поля боя.

С Натаном Швахтером сердечный приступ случился прямо на платформе метро.

Прямо перед ним из ниоткуда материализовался солдат, вымазанный в вонючей грязи, свирепо оглядывающийся… Как раз в этот момент старик Швахтер собирался бросить монетку в автомат жевательной резинки.

Комбинезон Куарло был металлизирован, поэтому дематериализация и последующая материализация его не затронули. В замешательстве солдат уставился на бледное лицо старика и вздрогнул, когда старик пронзительно закричал.

С все возрастающим ужасом Куарло наблюдал как бледное лицо старика исказилось, как он упал на замусоренную платформу. Старик схватился за грудь, задергался и несколько раз всхлипнул. Его ноги судорожно задрожали, а рот начал беззвучно открываться и закрываться. Он умер с открытым ртом, глядя в потолок.

Некоторое время Куарло разглядывал тело, но без интереса: смерть, что могла значить одна смерть, когда каждый день умирали десятки тысяч, и гораздо страшнее.

Рев прибывающего поезда заполнил все его сознание. Черный туннель вместо мира, объятого войной. А из туннеля доносился рев невидимого чудовища, несущегося на солдата из темноты.

Боец, живущий в Куарло, заставил его согнуться, встать на колено и нацелить винтовку на зев туннеля.

Голос из плотной толпы на платформе перекрыл шум подходящего поезда:

— Это он! Он застрелил старика! Он сумасшедший!

Головы повернулись, широко раскрылись глаза. Маленький человечек с лысиной, отражающей свет ламп на потолке, тыкал трясущимся пальцем в Куарло.

Словно два потока хлынули одновременно — часть толпы отшатнулась, другая часть — придвинулась к солдату. Тут из туннеля выпрыгнул поезд, ревя так, что каждая клетка тела солдата задрожала. Рот Куарло широко раскрылся в беззвучном вопле, и, скорее рефлекторно, чем преднамеренно, он выпустил заряд из брандельмайера.

Трехнитевый холодный голубой луч с шипением выскользнул из дула, пронесся вдоль перрона и вонзился в передний вагон.

Часть пустого вагона растаяла, поезд со скрежетом остановился. Металл расплавился как кусок пластмассы на горелке.

Куарло сразу пожалел о выстреле, лишь только почувствовал отдачу оружия. Он находился там, где ему не следовало находиться. Где он другая, более сложная проблема. Он знал, что попал в опасное положение. За каждым своим шагом нужно следить… похоже первый шаг оказался неудачным. Но этот шум…

Звуки боя были достаточно неприятны, но грохот поезда в замкнутом пространстве — кошмар неописуемый.

Пока солдат тупо глядел на дело своих рук, толпа позади него разбежалась.

Трое плотных служащих метро в униформе черного цвета схватили Куарло, один за локоть, другой вокруг талии, третий за шею. Солдат проревел что-то неразборчивое и отшвырнул их. Один заскользил по платформе на заднице и врезался в облицованную плиткой стену, второй, размахивая руками, влетел в толпу; а третий попытался удержаться, вцепившись в шею солдата, но тот поднял служителя над головой, разрывая ненадежный захват, и швырнул его об колонну. Служащий ударился о камень, соскользнул вниз и застыл с неестественно искривленной спиной.