Миры Харлана Эллисона. Том 3. Контракты души

Миры Харлана Эллисона

Том 3. Контракты души

Контракты души

Вы меня слышите?

Я часто думал о том, как рассказать эту историю.

Первый раз я хотел начать так:

"Я стал исчезать во вторник утром".

Но потом я подумал и решил, что лучше будет иначе:

"Это история ужасов".

Так действительно лучше. Но, подумав еще (а времени думать у меня было хоть отбавляй, уж можете поверить), я пришел к выводу, что и так и так получается какая-то мелодрама, и если я. хочу с самого начала строить свой рассказ на доверии и правде, то и начинать следует с того, как все началось, и довести историю до сегодняшнего дня, предложить свое объяснение, а уж потом вы решайте сами.

Вы слушаете?

Возможно, причиной всему мои гены. Или хромосомы. Та или иная комбинация, сделавшая меня прототипом Каспера Милкветоста. Год назад, в марте, во вторник, я проснулся, уверенный, что я такой же, каким просыпался сотни раз. Мне сорок семь лет, уже появилась лысина, но зрение у меня хорошее, очками пользуюсь только для чтения. Мы с Алмой спим в разных комнатах, и поскольку я подвержен простуде, я всегда ношу длинное теплое ночное белье.

Единственное, что, возможно, хоть как-то выделяет меня из ряда обычных людей, — это мое имя. Меня зовут Винсоки.

Альберт Винсоки.

Знаете, как в той песенке:

Меня с самого детства так дразнили, но я по характеру человек миролюбивый и не обидчивый. Другой бы возненавидел эту песню, а я стал воспринимать ее чуть ли не как собственный гимн. Если уж я что-нибудь насвистываю, так скорее всего эту песенку.

Ну ладно…

В то утро для душа было слишком холодно, поэтому я просто плеснул воды в лицо и быстро оделся. Как только я вышел на лестницу, Зазу — персидская кошка жены — скользнула у меня между ног. Зазу довольно спокойная кошка, я никогда не имел с ней проблем, хотя она старательно и демонстративно делала вид, что меня как хозяина не существует. Но в утро, о котором идет речь, она просто прошмыгнула мимо, даже не фыркнув. Пустяк, но необычный.

Это было предзнаменованием.

В гостиной Алма уже выложила на диван утреннюю газету, как она делала в течение двадцати семи лет. Я на ходу подобрал ее и прошел к себе. В кабинете на столе ждал меня стакан сока. Слышно было, как внизу на кухне возится Алма. Как обычно, она что-то бубнила себе под нос-одна из пренеприятнейших ее привычек. В глубине души это добрейший человек, но когда она злится, то начинает бубнить. Никаких гадостей, Боже упаси, зато на самом пороге слышимости, так что это достает хуже крика, вы уж поверьте. Она прекрасно знала, что это меня бесит, а может, и не знала, я уже не уверен.

Вряд ли она полагала, что я вообще способен на сильные чувства.

Как бы то ни было, в то утро она бубнила и бормотала, так что я не выдержал и крикнул:

— Доброе утро, дорогая! Я уже встал. — После чего углубился в газету и сок.

В газете писали о всякой ерунде, а сок… ну что особенного в апельсиновом соке?

Между тем время шло, а бормотание Алмы не затихало. Наоборот, оно становилось громче и назойливее:

— Ну где этот тип? Прекрасно же знает, как я не люблю, когда опаздывают к завтраку. Ну вот… яйца остыли. Ну где он?

Это длилось довольно долго, хотя я периодически выкрикивал:

— Алма, ради Бога, прекрати! Я уже спустился!

Я уже внизу, неужели непонятно?

Наконец она в ярости промчалась мимо меня в спальню. Я слышал, как она выскочила на лестницу, ухватилась за перила, встала на первую ступеньку, запрокинула голову и заорала:

— Альберт! Ты спускаешься или нет? Ты что, опять в туалете? Снова почки? Хочешь, чтобы я поднялась?

Это было уже слишком. Я отложил салфетку и вскочил. Подойдя к ней сзади, я произнес как можно мягче:

— Алма, дорогая! Что с тобой происходит? Я здесь!

Это не возымело ни малейшего эффекта. Она еще повопила, а потом затопала по лестнице. Я сел на ступеньки, уверенный, что Алма либо совсем спятила, либо лишилась слуха, либо еще что-нибудь.

Я не знал, что делать. Я был совершенно растерян. И решил позвонить доктору Хэршоу. Я набрал его номер; после трех гудков он снял трубку и сказал «Алло».

В какое время суток я ни звонил бы доктору Хэршоу, я всегда чувствовал себя виноватым. Он устрашал своим голосом. Сегодня я почувствовал себя как никогда неловко; в тоне доктора звучали раздраженные нотки. Похоже, я его разбудил.

— Простите, что потревожил вас в такое время, доктор, — поспешно произнес я. — Это Альберт Винсо… Он перебил меня, громко повторив: "Алло? Алло?"

— Алло, доктор?. Это Аль…

— Кто говорит?

Я уже не знал, что сказать, и, решив, что меня не слышно, завопил что было сил:

— Доктор, это…

— О черт, — проворчал он и швырнул трубку.

Я еще секунду стоял, таращась на телефон, и боюсь, на лице моем было написано крайнее замешательство. Сегодня, похоже, все оглохли. Я уже собрался перезвонить, как в столовую вошла, бубня себе под нос, Алма.

— Куда запропастился этот тип? Не мог же он уйти не позавтракав? А если и так, мне меньше забот!

Она едва не толкнула меня!.. Ну, это было уже слишком! Я кинул трубку и побежал за ней. Последние годы Алма уделяла мне все меньше внимания, временами просто меня игнорировала. Делала вид, что не слышит, не реагировала на прикосновения… Подобное происходило все чаще, но сегодня! Это уже слишком!

На кухне я встал за ее спиной. Она продолжала бубнить, яростно выскребая из сковородки яйца. Я выкрикнул ее имя. Она не обернулась и даже не прервала своего бормотания.

Я вырвал сковородку у нее из рук и изо всех сил ударил ею по плите. (Поступок мне не свойственный, но, с другой стороны, и ситуация была необычна.) От грохота Алма даже не вздрогнула. Она направилась к холодильнику и полезла за кубиками со льдом.

Это послужило последней каплей. Я грохнул сковородку об пол и выскочил из кухни. Я чуть не выругался, так я был зол. Что за игры? Ну ладно, ей не хочется готовить мне завтрак, придется мириться еще и с этим. Так почему она не скажет прямо?

К чему этот цирк?

Надев пальто и шляпу, я выскочил из дома, изо всех сил хлопнув дверью.

Взглянув на часы, я понял, что автобус уже ушел.

Я решил остановить такси, хотя и отдавал себе отчет в том, что мой кошелек может не выдержать подобных трат. Впрочем, выбора не оставалось, так что я прошагал мимо автобусной остановки и махнул рукой проезжающему такси.

Проезжающему. Именно так. Потому что машина проехала, даже не притормозив. У водителя не было никаких причин меня не взять. Может, он возвращался со смены? Скорее всего. Но после того как мимо меня точно так же проехали восемь свободных такси, я понял, что дело в другом.

Но я еще не понимал, что случилось. Показался автобус, и я решил поехать на нем. На остановке стояла молоденькая девчушка в узкой юбочке и смешной шляпке. Я робко улыбнулся и сказал:

— Что случилось сегодня с такси, непонятно.

Она меня не заметила. То есть не отвернулась, как от какого-нибудь приставалы, и не покосилась в мою сторону; она вообще не поняла, что я рядом.

У меня не было времени на размышления, автобус остановился, и девушка вошла. Я поднимался следом и едва успел заскочить, как двери с шипением захлопнулись, защемив полу моего пальто.

— Эй, вы меня зажали! — крикнул я водителю, но он не обратил на меня никакого внимания. Он наблюдал в зеркало, как девушка игривой походкой проследовала по салону и села, а потом принялся насвистывать.

В автобусе было полно людей, и мне не хотелось изображать из себя дурака. Поэтому я просто дотянулся до его штанины и подергал ее. Он по-прежнему не реагировал.