Особо опасная особь

яционный крем? Зубная паста, спрей для рта, пена для бритья, допотопный жиллетовский станок. Вот и весь джентльменский наборчик.

Впрочем, станок подойдет. Будем надеяться, что Умник — не носитель вирусов гепатита, СПИДа или еще какой гадости.

— Эй, Лина! — зычный голос из-за стенки. — Там моя бритва лежит, не вздумай ее трогать! Голову оторву!

Вот же гад! Мысли читает, что ли? Подавись ты!

— Да не нужна мне твоя кривая, тупая бритва! — крикнула Лина.

Крик получился неубедительным, срывающимся на визг.

Нет, хорошенькое дело! Она, голенькая, миленькая, стоит здесь, в ванной Умника, а он торчит там в своем дурацком кресле, курит свои вонючие сигары и разговаривает с ней через стенку. Дурдом.

Он не просто не мачо. Не мужик он, вот что. Как и все марджи. Технические приспособления — всякие цереброшлемы, нейроразъемы, мнемоснаряга — убивают потенцию в корне. Лина слышала об этом. Так что нечего предаваться напрасным иллюзиям, нужно просто залезать под душ и мыться.

Что Лина и сделала.

Голову пришлось мыть мылом — в первый раз в жизни. А ничего, вполне нормально… Нужно будет взять на заметку. Заметка: “Как сэкономить штуку баксов на шампуне”.

Потом Лина вытерлась полотенцем, накинула рубашку, застегнула ее на все пуговицы — нечего ходить расхристанной, да и не для кого, никто этого не оценит, — и вышла в комнату.

Умник спал в кресле, раскинув ноги и сложив руки на животе. На лице его застыло детское выражение — полуоткрытый рот, невинная полуулыбка, вздрагивающие светлые ресницы. Бандана сползла набок, обнажив металлический череп. В черепе в перевернутом виде отражалась комната, и Лина вверх ногами — внутри комнаты.

Лина наклонилась над головой Умника, присмотрелась. Ага, это все же не заменитель черепной коробки, как она вначале думала. Именно шлем, туго надетый на голову. Слава богу. Неприятно было представлять, как Умнику спиливают темя, чтобы приживить на его место никелированный купол. А эту штуку можно снять. Хотя наверняка снять не так просто.

Лина наклонилась еще ниже, дотронулась губами до блестящей поверхности металла. Надо ж, какой теплый, почти горячий, — а она-то думала, будет прохладным. Положила руки Умнику на плечи и поцеловала его — тихо, нежно. Сухие губы марджа шевельнулись, отвечая на поцелуй, Умник завозился в кресле и открыл глаза.

— Лина… Что такое?

— Обними меня.

Умник положил здоровую правую руку на спину девушки, потянул рубашку вверх, обнажив ягодицы. Пальцы его поползли вниз, удивленно замерли на голой попе, затем осторожно погладили гладкую кожу.

— Ты помылась, солнышко?

— Да, милый. Я чистенькая. Вся чистенькая. И я не трогала твою бритву.

— Ложись спать.

— А ты?

— Посплю здесь, в кресле.

Лина приподняла полы рубашки, плюхнулась на колени Умника, обхватила его колючие щеки ладонями и повернула его лицо вверх — глаза в глаза.

— Ты с ума сошел, Умник? — спросила она. — Ну признайся честно — сошел ведь, да? Я хочу лежать с тобой в одной постели, хочу прижиматься