Самосожжение

И тогда Алиса воскликнула:

- Но для этого нужно, чтобы руки были свободными! А ведь наши дети, солдаты, держат в руках оружие!..

Ее поддержал Гарри:

- Мой сын, увы, служит в королевских войсках Великобритании, он участвовал в позорной войне на Фолклендах...

- Это позор!

- Увы! Точно такие же ребята вторглись на Гренаду. На очереди - Никарагуа. И это далеко не полный перечень. Был Вьетнам, и была Кампучия. Была война Израиля с Египтом, и были события в Ливане...

- Но и это не полный перечень! - воскликнула Мария.

- Разумеется. Вся планета в горячих точках, именно так это называется... И я бы, мистер Гарри, написала письмо вашему сыну, состоящее из цитаты, которую я бы взяла из выступления министра Громыко, нынешнего президента СССР, на тридцать девятой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Чтобы ваш сын воспринял это как родительское завещание.

- Что за цитата? - спросил Гарри.

- Скажу по памяти. В международных делах нельзя! вести себя по принципу что левой ноге заблагорассудится. Вот и ступают по чужим землям кованым солдатским сапогом то левой, то правой...

- Браво! Это замечательные слова!.. Меня зовут Гашек. Я историк из Вены. Это очень злободневные слова!.. Как важно, чтобы эти слова произнесли и другие государственные деятели и чтобы слова эти не расходились с делом! Неразрывность дела и слова! Именно этот смысл витает сейчас вокруг нас в виде СПАСИТЕЛЬНОГО ОБЛАКА!..

Мээн постучал карандашом по бутылочке из-под фанты.

- Товарищи! Товарищи!.. Минутку внимания!.. - Он посмотрел на часы. - Мне кажется, все мы обменялись своим мнением... Я тоже дополню... К тезису ДЕТИ СПАСУТ МИР... - Мээн достал из кармана газетную вырезку. - Наша "Правда"... недавно заметку напечатала. Про то, как душманы издевались над советскими бойцами, которые в плен попали...

- Хватит, хватит!.. - закричала Алина. - Ну сколько можно?! - И она заплакала.

Гей метнулся было к ней, но Мээн остановил его.

- Всем оставаться на своих местах!.. Товарищи! Работа нашего симпозиума подходит к концу, - быстро заговорил Мээн. - Работа была успешной. Мне кажется, что наши коллеги из многих стран мира, - он посмотрел на Гея, - не только на словах проявили свою духовность, но и готовы доказать ее на деле...

- Да, сэр! - сказал Гарри. - Прямо отсюда я решил поехать в Филадельфию, туда, где был уничтожен дом негритянской секты "Движение", вместе с людьми...

- А я поеду в Гринем Коммон, в палаточный лагерь мира, чтобы бороться против размещения американских ракет на земле Англии!

- Я буду бороться за создание безъядерной зоны на Севере Европы, в Скандинавии!..

Мээн, приложив лист бумаги к спине Гея, торопливо записывал: кто, куда, с какой целью...

- Товарищи! - сказал он под конец. - Вот мы и нашли истину. Высказались все...

- Кроме Гея, - промолвил кто-то, и Гею показалось, что это Георгий.

Давненько не давал о себе знать...

Но откуда он здесь? - растерялся Гей.

- А ну-ка, Гей, скажи! - уже и напирал Георгий.

- Да, - сказал Мээн, - ты у нас остался последним... С кого не сняли маску...

- Чтобы снять маски, - загорячился Гей, не спуская взгляда с Георгия, надо отменить, по крайней мере, капитализм!

- Да ладно тебе... - поморщился Мээн. - Давай без демагогии...

- Причина всего - бездуховность! - сказал Гей.

- Чего - всего?

- А всего! И внутривидовой борьбы, и мировых войн - тоже!

- Значит, бездуховность - явление не только социальное, но и политическое?

- Да!

- Ну и... что же теперь делать?

- Прежде всего, надо помешать уничтожению рода людского. В современном мире это главная обязанность каждого человека, имеющего хоть какое-то воздействие на общественную мысль.

- Хм, красиво говоришь...

- Это сказал не я.

- А кто же?

- Макс Фриш.

- Опять этот твой Макс Фриш! Посмотреть бы хоть на него...

- Я здесь!

Вперед выдвинулся человек лет сорока в больших роговых очках и с трубкой, правда, незажженной.

Гей знал, что Максу Фришу, год рождения тысяча девятьсот одиннадцатый, Цюрих, Швейцария, было семьдесят четыре года.

- Это не вы! - сказал Гей.

- Это как раз я, - с улыбкой сказал Макс Фриш. - И я в свою очередь хочу прочитать вам одну притчу. Ее написала наша несравненная Алина!

- Вот как? - удивился Мээн. - Почему же она сама не прочитает?

- Это понятно, - сказал Гей. - Магия авторитета, имени.

- Так вот... - Макс Фриш прищурился. - Человек представляет себе так... В одном углу леса жили да были звери, самые разные, и сначала они жили как все другие лесные звери, но потом вдруг выискался один коварный жестокий зверь в этом углу и стал вести себя... м-м-м... не совсем хорошо по отношению к другим зверям своего лесного угла, и в том углу леса наступило лютое время!.. Соседи этих зверей, из других углов звери, даже знаться с ними перестали. Но вот сменилось время, и этого нехорошего зверя не стало, и потомки его вроде бы мирные были звери, а все же соседи с недоверием к ним относились. Более того, страх у них остался и укрепился, усилился даже, потому что потомки того нехорошего зверя хотели бы установить свои порядки во всех углах леса, говоря, что порядки эти - самые хорошие, а те, нехорошие, которые были у их предка, это все в прошлом, об этом и вспоминать но надо. И лес ощетинился! Разбились звери на два лагеря: на Тех и на Других... И каждый стал разводить ядовитых змей - ползающих, летающих и ныряющих, - таких змей, что, если их выпустить на волю, они могли в одночасье уничтожить и Тех и Других, да и лес бы сожрали, всю траву, все цветы, и воду бы отравили своим ядом, и воздух - до того ядовитые были. Такие дела... - Макс Фриш вздохнул. - А на вершине самой высокой горы денно и нощно заседал Вселесной Комитет Зверей по Разозмеиванию, и все звери с надеждой глядели на эту вершину - кроме одного, Самого Главного Зверя, который объявил Крестовый Поход против Других Зверей, полагая, что в Змеиной Войне можно уцелеть, спрятавшись глубоко под землей. О том, как потом выбираться из-под земли в белый свет, который уже не будет белым, потому что его отравят змеи, этот Самый Главный Зверь, как видно, не думал...

- Ну, все ясно! - сказал Мээн. - Регламент.

Макс Фриш с недоумением посмотрел на председателя: