Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)

Появились они минут через пятнадцать, согнувшись под тяжестью двух блестящих чёрным целлофаном мешков. Бухнули их на тротуар, остановились, ругаются, при этом орут громко и головами так характерно потряхивают — точно оглушило их там.

«Так! Мой негр. Рыжий стоит справа — сержанту сподручней будет. „Рыжий“! Интересно как Савомото под каской его масть рассмотрел, — Павел навёл ствол на свою цель, совмещая прицел, — „эм-шеснадцатые“ у них на предохранителе наверняка, за спины заброшены — да я их один положу»!

Тем не менее, крикнул сержанту:

— Твой слева!

Два выстрела слились практически в один. Попали оба — чего ещё ожидать на такой дистанции. Однако к его стыду чернокожий ещё орал, схватившись за покрасневшую шею и довольно шустро суча ногами, отползал назад в дом, почему-то не отпуская, волоча за собой тяжёлую ношу.

Они с Савомото уже бегло зачастили, шпигуя недобитка, истрепав камуфляж, пластик мешка, на всякий случай воткнув пару пуль и в притихшего «рыжего». Всё!

Быстро убедились, что эти двое уже не рыпнутся. Вход в здание напоминал обезображенную темнеющую пасть — граната из подствольника сработала от удара о бронированное стекло и теперь по краям проёма свисали ошмётки уплотнителя, торчали клыкастые куски стекла. Сержант проскочил внутрь проверить — там как минимум тот гражданский остался. Пашка водя стволом, держал улицу под контролем — не стоило повторять ошибки противника.

Появился Савомото, на немой вопрос напарника, прочертив ладонью по горлу.

«Точно шпана бруклинская», — Пашка с любопытством вспорол один из пластиковых мешков.

— Бабло!

— Не понял! — Дёрнулся сержант.

— Доллары американские, — поправился Павел, извлекая из мешка толстую пачку в банковской обёртке, попорченную с краю винтовочной пулей.

— Так давай их в машину…

Пашка уставился на сержанта, не понимая:

«Это чего же — вся эта узкоглазая компания прогулялась тут, что бы банально пограбить? Во хохма-то»!

Савомото уже схватил один мешок, намереваясь тащить его в сторону машины. Увидев недоумение напарника, подогнал его:

— Распоряжение было на счёт денег. Ели обнаружатся — доставить в штаб. Ну чего стоишь? Двигаем отсюда. Проторчали тут….

«Откуда вообще столько нала, у них же тут всё по карточкам? — Павел взглянул на дом, — для банка несолидно, да и вывески нет никакой, — это ж сколько тут? Миллионов десять? Ага — десять. Три! „Куртки замшевые, импортные“. В стандартном кейсе, говорят, миллион помещается, а здесь…, не меньше тридцати в двух-то мешках. Вот бы со всем этим баблом, да домой»!

Пашка зацепив второй мешок, из прорехи посыпались пачки, он стал их запихивать обратно, потом плюнув, потрусил за сержантом.

Дизелёк послушно затарахтел. Оглянулся в салон — а там…! Мешок, когда он его взвалил на заднее сиденье, наконец не выдержал, лопнул и вся эта куча вызывала абсолютно долбанутое чувство счастья, ну точно сбывшейся мечты идиота.

— Ну и куда? — Со всей этой беготнёй и ориентировку потерял, закрутил головой.

— Порт там, — махнул рукой сержант.

Выкручивая руль, увидел долларовую дорожку от дома к машине, набежавшую из прорехи в мешке, такую солидную — лимона на полтора.

«Да и хрен на них»!

Воя двигателями, лязгая гусеницами, танки и самоходки имперского 2-го бронетанкового полка, раскачиваясь на неровностях, шли по полю покрытому молодой травой, оставив далеко позади дымящуюся территорию базы Мак-Гвайр-Дикс-Лейкхерст.

Со стороны дороги их прикрывали растущие вдоль обочины деревья. Справа показалось какое-то поселение и бронированные машины стали обходить его по большой дуге, снизив скорость, позволяя бронетранспортёрам нагнать основные силы. Повернув восточнее, танки, не пересекая линию железной дороги, оказались в низине перед насыпью железных путей.

Командирская машина остановилась, слева и справа с ней поравнялись ещё два танка. Остальная техника стопорилась позади. Из открывшихся люков выскочили командиры и стали взбираться наверх.

Уже сверху насыпи майор Суганами в бинокль разглядел прямо и справа небольшие рощицы, северней виднелись постройки аэропорта и перспектива взлётно-посадочного поля. На посадку заходили большие транспортные самолёты. Вертолёты он даже не пытался сосчитать. Оптика позволяла разглядеть фигурки людей. Уходящую вдаль серую полосу пустого шоссе, проходящего мимо аэродрома, оседлали выстраивающиеся в колонну боевые машины пехоты.

— На Фрихол пойдут? — Предположил один из офицеров, вопросительно взглянув на Суганами.

Майор лишь пожал плечами, оглянувшись назад, где по насыпи взбирался командир полка.

Совещались недолго. Опасность быть обнаруженными с воздуха, словно дышала в спину, постоянно подгоняя, вынуждая быстро принимать решения.

Было искушение разделиться, устроить артиллеристскую засаду на колонну техники и молниеносным броском атаковать аэродром, но японцы прекрасно понимали — то, что их не обнаружили с вертолётов, просто либо везенье, либо американская беспечность. Три бронетранспортёра с зенитными пушками и пулемётом, а так же трофейные «Стингеры», всё-таки слабая защита от воздушного нападения.

Командир полка решил по возможности форсировано и скрытно пройти вдоль железки, с расчётом разминуться с американской колонной и массировано ударить по аэродрому.

Хотелось, конечно, предупредить командование застрявших в Фрихолде частей, но боязнь быть запеленгованными и обнаруженными отметали это желание.

Американцы видимо не торопились, дожидаясь полного сформирования колонны, но наконец

наблюдатель доложил о выдвижении американской техники. Над дорогой появились быстро увеличивающиеся точки — пара вертолётов. В то же время был замечен БМП, идущий со стороны Марлборо.

— «Страйкер»! — Прокричал наблюдатель.

— По-моему это наши парни на трофейной машине! — Полковник разглядел наскоро намалёванный красный круг на борту, — возможно, если они откроют огонь по вертолётам, это отвлечёт внимание американцев и нам удастся пройти не обнаруженными. По машинам!

Едва со стороны дороги послышались выстрелы, полк, максимально набрав скорость, двинулся вдоль железнодорожного полотна.

Когда со «Страйкера», приближающегося со стороны Марлборо, длинной очередью срезали ведомый вертолёт, пилот второго не стал даже орать в эфир этому сумасшедшему, что он стреляет по своим, а развернувшись, влепил в БМП две противотанковые ракеты. И только потом выдал в эфир командованию что-то там о «фрэндлифаер».

На «Страйкере» стояла система «Трофи». Одну ракету удалось перехватить, на вторую система не отреагировала — может из-за того, что ракета уклонилась от курса, может по ещё какой причине (ни одна система не идеальна), но всё же ракета взорвалась в паре метров от машины. Ударной волной БМП качнуло, кумулятивный заряд, опалив невинный асфальт, поджёг и машину. Сразу загорелись все колёса по правому борту. Японцы, выскочив из опасного нутра машины, открыли стрельбу из стрелкового оружия. В запале боя никто и уже не обращал внимания на припустившего по полю так пригодившегося пленника.

— «Престон», говорит «Лима-зелу-6», дорога чиста, противник рассеян. Потерял ведущего. «Авангард» может выдвигаться.

— «Лима-зелу-6», это «Престон», вас понял. Высылаю вторую пару для контроля воздушного пространства.

Они вырвались на простор перед аэродромом из низкорослой рощицы, ведя беглый огонь осколочно-фугасными снарядами. Не сказать, что авиатехника стояла совсем уж кучно на поле аэродрома, но её количество, вытянувшееся вширь и в глубину, позволяло вести, не останавливаясь неприцельный огонь — снаряды всё ровно находили какую-нибудь цель. Японские танки на полном газу, выбрасывая выхлопы чёрного дыма сгоревшей солярки, заметно дёргались от частых выстрелов, но не сбавляли темп. Группы и одиночки пехоты не поспевали за ними. Самоходки, заняв удобную позицию, выбивали бронебойными снарядами немногочисленные БТРы и машины пехоты. Японские зенитные бронетранспортёры, стояли на небольшом взгорке, поливали из скорострелок взлетающие и садящиеся вертолёты. Но бoльший, просто катастрофический урон авиатехнике несли фугасные снаряды — танкистам доставляло какое-то злорадное удовольствие влепить в борт, двигатель, кабину кабана-транспортника особенно на взлёте.