Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Скрипя зубами и стеная, Кикаха поднялся по стене на высоту около восьмидесяти футов. К тому времени вода уже перестала струиться по склону. Футах в пятидесяти над собой Кикаха заметил край большого гнезда, свисавшего над уступом. В гнезде, возможно, будут яйца, которые утолят его голод.

Когда, дрожа от усталости, он добрался до гнезда, то увидел, что оно сделано из сучков и прутьев, скрепленных высохшим клейким веществом. Внутри лежали четыре розовато-лиловых яйца размером вдвое больше куриных. Кикаха огляделся по сторонам, желая убедиться, что поблизости нет наседки. Проткнув яйца острием ножа, он высосал из них немного белка. Потом разбил скорлупу и обнаружил внутри зародыши птенцов. Он съел их, за исключением голов и лап.

Немного отдохнув, Кикаха встал, собираясь продолжить восхождение, как вдруг услышал резкий крик и обернулся. Хозяйка гнезда — птица с голубым оперением несколько крупнее белоголового орла — вернулась домой и так рассердилась, что даже выронила зверушку величиной с кролика, которую несла в гнездо. Зверек полетел вниз, но Кикаха не видел его падения в реку, поскольку был занят собственной защитой от рассерженной наседки. Он распорол ей брюхо ножом, но не раньше, чем она рассекла ему клювом руку и вонзила когти глубоко в грудь.

Ощипав птицу, Кикаха освежевал ее и съел пару кусков. А затем провел остаток дня и ночь на уступе.

* * *

Спустя двенадцать дней Кикаха достиг края ущелья. По пути он находил себе пропитание, хотя и не обильное. Несмотря на способности его тела к регенерации, на нем все равно виднелось множество ссадин и синяков, правда, недавнего происхождения.

Убедившись, что на краю ущелья все спокойно, он перевалился через кромку и лег на бок, пытаясь отдышаться, а потом встал.

Судно словно возникло прямо из воздуха, да, наверно, так оно и было. Сверкающий серебристый цилиндр сужался с обоих концов в острые конусы. Под прозрачным куполом возле конуса, ближайшего к Кикахе, виднелась кабина, тянувшаяся в длину до половины цилиндра. Из боков судна высунулись четыре опоры и уткнулись в почву для стабилизации летательного аппарата на земле.

Аэробот приземлился; передняя часть фонаря кабины откинулась кверху. Человек, сидевший в пилотском кресле, покинул кабину и зашагал к Кикахе, который к тому времени, пошатываясь, поднялся на ноги.

Пилот был высокий и мускулистый, с красивым лицом и волосами до плеч, отливавшими красноватой бронзой. На нем было доходившее до щиколоток одеяние в черно-белую полоску. На украшенном многочисленными самоцветами поясе висела кобура. Она пустовала, поскольку лучемет пилот сжимал в руке.

Мускулистый красавец широко улыбнулся, обнажив очень белые зубы, и сказал по-тоански:

— Кикаха! Ты воистину человек выдающийся, раз сумел-таки выжить! Я уважаю тебя — до такой степени, что меня так и подмывает отдать тебе честь и отпустить на все четыре стороны! Однако...

— У тебя полно всяких «однако», Рыжий Орк, — произнес Кикаха. — Не говоря уже о прочих вещах.

8

По команде тоана Кикаха медленно вытащил лучемет и нож и отбросил их вперед футов на десять. И с большой неохотой кинул рядом с оружием и футляр. Рыжий Орк, сияя победным восторгом, подобрал рог правой рукой.

— Спиной ко мне, — скомандовал он Кикахе, махнув лучеметом, — руки вверх и на колени. И так й стой, пока не разрешу сменить позу.

Кикаха повиновался, размышляя, какие у него будут шансы, если он вскочит, подбежит к краю ущелья и прыгнет. Возможно, ему удастся прыгнуть достаточно далеко и упасть в реку, избежав столкновения с выступами в стене каньона. Что ждет его в реке? Но, скорее всего, тоан успеет пристрелить его, прежде чем он добежит до края обрыва...

Возможно, лучше погибнуть такой смертью, чем познакомиться с тем, что уготовил ему Рыжий Орк.

Кикаха так и не услышал шагов у себя за спиной. Он различил лишь негромкое шипение и почувствовал, как что-то коснулось его спины. Очнулся он на заднем сиденье воздушного судна. Все тело его было обмотано длинным липким шнуром и прикручено к сиденью и спинке. Запястья были связаны вместе, ноги тоже. Голова болела; во рту пересохло. Поглядев сквозь фонарь кабины, Кикаха увидел, что аэробот поднялся над землей по меньшей мере на тысячу футов и направляется к северу.

Сидевший за пультом управления Рыжий Орк глядел на телеэкран, нависавший сбоку над приборной доской. На экране он видел Кикаху. Тоан встал, включив автопилот, и пошел назад по узкому проходу между двумя рядами сидений.

— До сих пор тебе всегда удавалось ускользнуть, — сказал он, остановившись футах в четырех от пленника. — Но теперь тебе конец.

— Я еще жив, — прохрипел Кикаха.

— И можешь прожить еще довольно долго. Но, полагаю, будешь жалеть, что не умер. На самом деле, я еще не решил, что с тобой сделаю.

Кикаха бросил взгляд сквозь фонарь и увидел то самое ущелье, на стену которого он недавно поднялся, или, может быть, другое. Отсюда оно казалось по меньшей мере миль сорока в ширину, а вниз уходило на такую глубину, что дно терялось в темноте. Вряд ли такая пропасть образовалась в результате эрозии.

Рыжий Орк догадался, о чем он думает.

— Это планета Ванзорд, созданная Аппирмазулом, — уведомил он Кикаху. — Я сражался здесь со своим отцом Лосом. У Лоса было оружие ужасающей разрушительной силы. Не знаю, откуда он его взял. Вероятно, нашел погребенным в какой-нибудь древней усыпальнице. Лос применил его против меня и моего войска, и мне пришлось бежать через врата, бросив своих бойцов. Эта пропасть создана оружием Лоса.

— И куда же оно подевалось? — спросил Кикаха.

— Отец выиграл ту кампанию. В конечном итоге, когда я атаковал его армию, то сумел завладеть этим «опустошителем», как его называли. Но мне пришлось уничтожить это древнее оружие. Удача повернулась ко мне спиной, я был вынужден отступить и не хотел оставлять отцу такой сильный козырь. И потому — взорвал его.

Однако, как ты, возможно, слышал, окончательная победа осталась за мной. Я захватил отца в плен и, насладившись его муками, убил. Задолго до этого я отрезал у него яйца и съел их — после того как пресек его попытку убить мою мать. Мне следовало тогда же и прикончить его. Как только у него выросли новые яйца, он объявил мне беспощадную войну.

Но в конце концов я победил, сжег его тело, смешал пепел в кубке с вином и выпил своего папашу. Хотя совсем конец ему пришел только на следующий день — когда я спустил его в унитаз!

Рыжий Орк рассмеялся безумным смехом. Да он и есть самый настоящий безумец, подумал Кикаха. Хотя почти во всех отношениях вполне разумный и логичный. И к тому же очень коварный.

— Все это очень интересно и поучительно, — сказал Кикаха. — Но как обстоят дела с Ананой, Клифтоном и Элетой?

Рыжий Орк улыбнулся, предвкушая то, что он собирался сообщить своему пленнику:

— Пока ты карабкался по склону ущелья, я искал остальных. Когда наводнение схлынуло, тело Элеты осталось лежать на большом камне — без лица и с проломленной сбоку головой. С нее содрало почти весь скальп, но несколько оставшихся белокурых прядей позволили мне опознать ее. Так закончила свою жизнь последняя из жестокосердых дщерей Уризена. Оплакивать их никто не станет.

Клифтон, вероятно, погребен под тоннами ила и камней. Его истории тоже пришел конец. Он очутился в яме потому, что попал в одну из ловушек с резонансной цепью, и проехал на ту же конечную точку, в яму, куда я направил тебя вместе с твоими попутчицами. Та яма и цепь, в которую угодил Клифтон, были давным-давно созданы Ололотоном. Но я стал их новым владельцем. На самом-то деле он устроил своего рода универсальную ловушку в расчете на любого Владыку, какой подвернется. Но в нее попался англичанин. Я почти забыл о нем, после того как в последний раз видел в летучем дворце Уртоны, в Лавалитовом мире.