Помни о микротанцорах

есколько часов.

Личный воздушный транспорт вообще запретили. На трассах мобов все чаще стали появляться пробки, которых никогда раньше не было. Шеф застрял в одной из таких пробок.

Он, вообще-то, никуда не спешил. После того, как они захватилили кокон, его жизнь изменилась. В жизни появилась пустота и пустота эта с каждым днем становилась все глубже. Он стал долго спать по утрам; с удивлением он заметил у себя склонность к дешевым развлекательным телепередачам, вроде «А ну-ка с нами!» или «Ложись-вставай!». Целыми днями он не находил себе места, он привык работать, привык стремиться, но сейчас работать было необязательно, а стремиться было ненужно. Он стал очень быстро седеть; часто он чувствовал себя разбитым; по ночам ему мешало спать колотье в боку и хуже всего – у него было такое ощущение, что его самого будто кто-то медленно, но очень аккуратно стирает резинкой с бумажного листка. Но это было не страшно – так, как будто исчезал кто-то другой и посторонний.

Сейчас моб отъехал на обочину и остановился. Проверка документов могла занять от нескольких минут до нескольких часов. В окне, сквозь полосу деревьев он увидел знакомый красный шарф своей дочери. Но Катя была не сама; она целовалась с каким-то парнем, которому надела на шею шарф. Парень стоял спиной, так что шеф пока не мог его разглядеть. Деревья тоже мешали.

Он вышел из моба. Парочка уже закончила целоваться; теперь парень бежал, а Катя бежала за ним, держась за кончик шарфа. Деревья все еще не позволяли разглядеть подробности; шеф сошел с трассы и сделал пару шагов в сторону бульвара; и тут его оглушил удар в затылок.

Его подняли и поставили лицом к стене. Он знал все эти штучки и не сопротивлялся. Его тело привыкло к побоям и издевательствам. Бесполезно сопротивляться или вспоминать о своих провах, когда люди в форме заламывают тебе руки и ставят лицом к стене. Ничего не делай, ни о чем не думай, стань просто вялым манекеном без собственной воли, без чувства достоинства и даже безо всякого выражения на лице. Иначе может случиться все что угодно, даже если ты не виновен, даже если они перепутали тебя с кем-то. Человек в форме сначала бьет, потом думает. Или сначала стреляет, если имеет такую возможность.

Его обыскивали несколько быстрых рук.

– Сбежать хотел, сволочь! Документы!

– Документы в портфеле. Зеленый моб на обочине, дверь открыта.

– Куда бежал?

– Никуда.

– Я видел!

– Увидел дочь, хотел с ней поговорить.

– И где ж ты ее увидел, дедуля, во сне?

Не поворачиваясь, он протянул им руку с вриском на запястье.

– А, точно, вот она, – сказал голос, – двести двадцать метров отсюда.

Только что зашла за угол. Что документы?

– Нормально.

– Тогда отпускай. И веди себя смирно, дедуля.

Она вошла в лабораторию. Она помнила все коды доступа и могла войти в любую из комнат. Но сейчас ее интересовала только одна комната на втором этаже. Был обеденный перерыв и в коридоре ей не встретился ни один человек. Жизнь и работа в этом здании практически