Изнанка

Тем проще было для неё. Она успела подготовить пелёнки и кроватку для младенца. Тысячи кроваток, даже сотни тысяч… Пока их хватит только для самых понятливых, для самых умных людей. Для тех, кто сумеет поверить и принять. Остальные придут чуть позже, потому что больше идти им будет некуда — все без исключения города затянут своей чёрной пеленой «капли». И тогда найдутся места для них. Миллионы.

Миллиарды мест. Ведь к слабым нужно быть снисходительным, нужно иногда указывать им путь…

Эс подарил шанс глупым людям. Шанс уйти от загнившей, покрытой язвами цивилизации в манящую глубину грёз. Навсегда. Бесплатно. Безболезненно.

Просто заснуть.

И проснуться в другом мире. Где не будет войн, насилия, смерти, где на улицах в солнечных городах растёт мягкая, душистая трава. Нужно лишь заснуть, провалиться в безмятежную и тёплую долину мечтаний.

Осталось только набрать пригоршню кристально чистой воды из источника и омыть ею искажённое ненавистью и расчерченное заскорузлыми шрамами лицо.

Так просто.

Заснуть…

— Кристина Николаевна, мне кажется, пора, — сказал Борис, мотнув авоськой.

На учёном был новый темно-зелёный свитер, классические брюки с выглаженными лезвиями стрелочек и дорогие туфли. Он чувствовал себя не особо комфортно в таком наряде, но Сти настояла, чтобы её ближайший соратник выглядел прилично к моменту открытия Центров.

Возвышенное настроение немного омрачалось поступком Рысцова — глупца, который в последний момент струсил и исчез, оставив после себя целую ванну трупов. Но мелочи сейчас не волновали Сти, равно как и судьба этого впечатлительного болвана, всегда проявлявшего склонность к излишнему анализу поведения и сопоставлению разрозненных вещей.

Она обернулась к неловко передёргивающему плечами Борису и, прикрыв глаза, сказала:

— Пусть начинают.

Закинула голову назад, проведя ладонями по густым волосам, и почувствовала, как незримые лучи падают на неё, охватывая в кокон.

Она — наместник великой силы, пришедшей на Землю из немыслимых лабиринтов сна. Она — регент грядущей эпохи.

Учёный сделал знак ассистенту, который тут же вышел вон из просторного, светлого помещения, чтобы дать команду бесчисленным агентам, работающим на Сти, — слугам, до последнего верным новорождённому миру. Их целью было оповещение эвакуированных граждан всеми возможными способами о том, что выход есть. И не нужно никуда бежать: избавление — совсем рядом. Конец мучительной боли и безграничного страха — в единственном шаге от них.

В удобной кровати для гиперсомнического сна.

Через час возле парадного входа в Центр собралась толпа. Отчаявшиеся и потерявшие надежду люди были готовы на что угодно, чтобы спастись самим и помочь близким, потерявшим за одно утро все, чем жили долгие годы. Все, во что веровали.

Вокруг здания кружили вертолёты военных и МЧС, по широкой аллее, распихивая брошенные легковые машины, словно картонные декорации, подкатывались, бронетранспортёры, пожарные автомобили и экипажи «Скорой помощи».

Но толпа не подпускала их к Центру.

Толпа больше не верила им.

Один из вертолётов попытался приземлиться неподалёку, на заметённой снегом площадке, но люди побросали свой скарб и, матерясь, вышли под спускающуюся тушу «Ми-8», перекрыв место для посадки. Пилоту пришлось снова поднять машину на безопасную для гражданских высоту.

На повороте от Варшавского шоссе к зданиям Центров встали заградительные отряды ОМОНа, создав стену из сомкнутых пластиковых щитов. Толпа разбросала их в считанные минуты, и звучащие отовсюду призывы, усиленные мегафонами, не возымели абсолютно никакого результата.

Сила власти и военных потеряла доверие толпы — не смогла вовремя обеспечить безопасность. Прошляпила…

Широкие стеклянные двери Центров наконец распахнулись, впуская в огромный холл замёрзших, голодных и измотанных людей. Сотрудники Сти не успевали оформлять вновь прибывших, хотя процедура была проста. Для неё даже не требовался паспорт, в стенах Центров все были равны, ведь здесь главенствовали не деньги.

Здесь, возможно, решалась судьба целой планеты…

Но предъявить любой документ, удостоверяющий личность, все же рекомендовалось.

— Скажите, а это не опасно? — голосила бабуля, пробивающая сумкой дорогу себе и двум внучатам с заплаканными глазами.

— Абсолютно, — отвечал сорванным от крика голосом сотрудник Центра в форменной бело-голубой одежде. — Проходите к стойке! Подпишите несколько документов, заполните маленькую анкету, и вас проводят в столовую…

— Как-то не верю я всем таким научным штучкам, — сварливо сообщал на ухо приятелю мужчина средних лет пролетарской внешности. — Но тут что поделаешь? Выбирай, как говорится! Либо эта чёрная хреновина тебя сожрёт, либо ложись да спи себе спокойно. Говорят, она не трогает тех, кто спит-то…

— Слушай, отец, — толкает его синевласый парень в драной куртке-косухе, — а ты не слышал, сколько нам дрыхнуть придётся?

— А шут его знает… Наверное, пока все не угомонится и «капля» не исчезнет…

— Кто тебе такую дурь сказал, дедуля?! — возмущается молоденькая студентка, поправляя дамскую сумочку на плече. — Ты навсегда заснёшь. А над телом твоим пропитым будут эксперименты ставить!

— Брехня!

— А деваться-то куда?..

— Какие эксперименты, слушай больше эту дурёху! Для нас тут халявная жратва приготовлена и жильё, говорят, хорошее. Халява, просекаешь?

— А кто платить-то будет?

— Какая разница? Главное, не мы…

— Ага! А потом обманут, как обычно! Всякие пирамиды финансовые… Или голосовать заставят за кого-нибудь…

— Дубина! Не нравится — иди назад и студентку вон прихвати с собой. Там «капля» вас обоих и слопает… Или думаешь, президент спасёт? Он, поди, уже на Марс летит. Или на Сахалин!..

— Ещё чего! Чай, не дурак, сам соображу, куда лучше идти…

— Вы будете находиться в состоянии перманентной гиперсомнии. — Борис перевёл дыхание и глотнул минералки.

Зал забурлил, подобно пузырькам в стакане. Послышались выкрики и вопросы один краше другого: