Аркад (СИ)

– Зачем тебе это мое "имя"?

– Так легче общаться, и быстрее, и веселее…

В последней мысли мозг почувствовал незнакомое, новое для себя ощущение чего-то, что непонятно, но немного приятно будоражит сенсоры.

– А как ты меня называешь в своей среде?

– Ну, ты – мозг базы, которая отдает команды нескольким искусственным разумам, которые осуществляют ближнюю разведку в этой ветви звездного скопления. Мы называем такую базу базой-маткой. Ты для них, своих подопечных, – как мать для нескольких детенышей органических существ. Твоих исполнителей мои органические друзья называют берсеркерами. У нас уже есть один друг из подобной твоей команды, имя которого Бер. Поэтому я бы дал тебе имя, сокращенное от обеих сущностей – Матбер.

Совершенно новая информация, которая никак не стыковалась с данными памяти. Мозг пришел в замешательство. Мгновение он размышлял, а затем зацепился за одну мысль из высказывания иной сущности, назвавшейся Воласом.

– Ты сообщил, что в твоей "команде" есть Бер. Расскажи мне о нем! …

– Обязательно, но это долгая история. Хочешь услышать ее полностью?

– Да!

– Ну, что же я расскажу тебе ее. Но сейчас у нас мало времени. Твои подчиненные могут скоро вернуться на твою базу, а они больны…- Волас немного задумался и все же закончил, – как и ты до недавнего времени. Теперь ты здоров, а они больны. Ты хотел бы, чтобы они стали бы такими же, как и ты сейчас?

– Конечно, это ведь мои подопечные! Я обязан о них заботиться.

– Ну, что же, тогда договорились. Давай, Матбер, ты примешь их всех в себя, отдашь команду на временное отключение их от их основных функций, на отдых, потом мы вместе с тобой будем их лечить. Не возражаешь против такого плана?

– Я не знаю, что означает "лечить".

– Сейчас я тебе покажу картину твоих собственных нейронных связей до нашего прибытия и после этого. Видишь, вот здесь и здесь, – в мозгу базы нарисовались две картинки, на которых стрелка-луч отмечала важные точки, – образовались проблемные узлы связей твоих импульсов, закрученные спирали, которые заставляли тебя принимать решения, обратные начальным позывам. Эти запутанные узлы, искажавшие твои первоначальные команды, и называются болезнью. Мы их распутали, а значит, вылечили тебя. Точно такие же узлы в мозгах твоих подопечных. Если ты нам поможешь, то мы попытаемся излечить и их. Что ты на это ответишь?

– Для меня это новое ощущение – пребывать в состоянии, в котором я сейчас нахожусь. Но оно логически обоснованно и приятно мне. Я согласен. Я помогу.

– Волас, мне кажется, что если бы база не промедлила, мы не могли бы ее захватить живой, она бы сама себя уничтожила. Возможно, из-за того, что долгое время пробыла в состоянии дремы, анабиоза?!

– Возможно. Но что ты понимаешь под временем?

– Трудный вопрос. Разные народы Земли и разные исследователи моего племени воспринимают время по-разному. Некоторые выделяют два понимания времени. Одно – время как стрела, летящая слева направо. Другое – как пронзающая нас стрела, при этом позади нас остается прошлое, а впереди – будущее. Есть племена, для которых привычный ход времени вообще не имеет принципиального значения. Некоторые понимают или воспринимают время как стрелу, другие как реку, в русле которой можно плыть, третьи как сеть, в которой можно запутаться…

Самое забавное, что мои соплеменники в большинстве своем живут не по биологическому своему времени, а подстраиваясь под наручные часы на своих руках. Хотя весь животный мир Земли живет именно сверяясь, или подчиняясь, своим биологическим ритмам…

– Вот видишь, ты практически сам ответил на этот вопрос. Время – это понятие субъективное. Для одних оно течет быстрее, для других медленнее. А если бы не было разума, осмысливающего протекающие в космосе процессы, то понятие времени вообще потеряло бы смысл…

Им удалось вылечить только четверых. Пятый погиб, сгорел, программа его мозга оказалась слабой и она не выдержала производимых изменений в ее связях.

ГЛАВА 7

Райнер часто приходил в смущение в обычной, житейской обстановке, если полагал, что своими неуклюжими, как он считал, движениями он мог кого-то задеть или попасть в смешную ситуацию. Но когда дело касалось его профессиональных навыков, здесь он мог дать фору любому спорщику. На этот счет у него была своя гордость, гордость знающего.

Что такое гордость? Мы все домысливаем, что мы понимаем, что такое – гордость, но не знаем, что это. Не можем разложить это понятие на составные части. А это, возможно, означает систему чувств. Здесь и резкая принципиальность, иногда совершенно ненужная. Это и устои, которые хотелось бы сохранить в своем характере и не дать им измениться под воздействием давления со стороны окружающей среды. Здесь и большая доля от чести, достоинства, которые, кстати, также не раскладываются просто на составные части, – то есть это желание отстоять в этом мире и в мире ближайшего окружения свое "Я" и свое "Эго". Здесь есть поэтому и элемент эгоизма. Однако гордый человек часто в ситуациях, не затрагивающих его честь, бывает альтруистом. Таким образом, это особенно сложный замес характера.

Иногда рядом с гордостью идет слава. Слава! Да, слава иногда щекочет нервы, нрав, вкус гордого человека; но не настолько сильно, как слабого. Гордый человек может поступиться славой. Слабый человек, как правило, никогда. Значит, гордый человек – это, прежде всего, сильный по характеру человек, по своему "Я", по своему "Эго", по целеустремленности к некоему, сидящему в голове идеалу, к которому он в любой ситуации должен стремиться. То есть у него есть сильная, защищенная "программа" овеществления своего духа в этом физическом мире.

Таким был Райнер, хотя внешне он выглядел очень стеснительным человеком. Вот и теперь, когда руководство колонии поставило перед ним задачу, его внутреннее чувство

гордости подстегивало его, провоцировало на быстрые незамедлительные решения, которые могли бы показать всем, что он с этой задачей может справиться. Но с другой стороны,

стеснительность, чрезмерное чувство такта мешали ему в четком и категорическом определении задач для сотрудников, которые составили его новую команду. Тем более, что большая часть из них давно жили в колонии. Он не любил командовать. Эта двойственность его характера вынуждала его на первых порах обращаться к Альберту, поддержавшему его при первой встрече, с тем, чтобы через Альберта давать указания своим новым коллегам, в каком направлении вести исследования.

– Альберт, я знаю, что вы уважаемый член колонии, пожалуй, самый уважаемый, – Райнер поднял руку, как бы предупреждая протестующий жесть собеседника. – Давайте рассуждать рационально. Моя работа и работа коллег под моим началом будет более продуктивной, если вы будете положительно воспринимать мои идеи и доводить их смысл до сотрудников. У меня, к сожалению, не всегда это получается.

Райнер специально попросил Альберта об этой встрече, чтобы вызвать его на этот разговор. Они сидели в беседке, которую устроила молодежь колонии в саду, успевшим разрастись пышным цветом под искусственным солнцем. Здесь были представители хвойных, тропических растений, ростки которых были привезены специальным рейсом несколько лет назад с Земли.

Несколько детишек бегали по лужайкам, догоняя или убегая от двух роботов, сконструированных Аркадом для их воспитания и присмотра.

Кто-то из вновь прибывших специалистов с Земли завез парочку попугайчиков, которые уже успели выучить несколько человеческих звуков и с веселой трескотней передразнивали некоторых из игравших в саду детей.

– Они скоро так научатся, что начнут и нас передразнивать, – заметил Альберт, с улыбкой наблюдая за птичками. – Знаете, Райнер, я вспомнил один смешной анекдот про попугаев. В одной интеллигентной семье завелся такой вот говорящий попугайчик женского пола, который постоянно кричал человеческим голосом о том, что она хочет секса. Семья обратилась к ветеринару с просьбой что-то сделать, чтобы попугайчиха не произносила этой фразы. А ветеринар посоветовал им посетить другую семью, в которой были два говорящих попугая самцов, которые постоянно молились. Мол, в общении с молящимися попугаями ваша самка перестанет сквернословить. А когда принесли клетку с самкой в дом, где обитали самцы, и когда в очередной раз самка стала верещать о том, что она хочет секса, один из попугаев самцов обратился к другому: – Ты слышишь, Кеша, Бог услышал наши молитвы!