Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

— Этакое — чувствительное? — монотонно осведомляется Драмба. — Или этакое — боевое?

— Чувствительное, — произносит Гай со вздохом.

Звучат первые такты «Полонеза» Огинского. Гай мечтательно смотрит в синее небо, зажав между зубами травинку.

Лагерь гулливеровцев. Ранний вечер, занятия окончены, Жак обучает Гая приемам современной борьбы. Галка и Володя сидят под тентом и наблюдают их возню, пересмеиваясь и попивая лимонад. Огромный Драмба неподвижно высится у палаток.

Жак и Гай, оба в одних трусах, сходятся, схватываются, секунда — и Гай кувырком летит в траву.

— А ну, еще раз! — азартно кричит он, вскакивая.

— Не напрягайся, — учит Жак. — Схватил за локти и сейчас же, в тот же миг соскальзывай ладонями до запястий…

— Понял, понял… — задыхаясь, говорит Гай. — Давай еще разок…

В разгар очередной схватки Володя вдруг встает и прислушивается. Затем поднимает руку.

— Тихо! — произносит он.

Жак мгновенно останавливается, и Гай, воспользовавшись случаем, опрокидывает его и наваливается сверху.

— Ага! — кричит он.

Тихо! — сердито говорит Жак, не сопротивляясь. Гай отпускает его, оглядывается на Володю. Тот стоит, словно бы прислушиваясь, губы его раздвигаются в радостную улыбку. Все смотрят на него.

Ребята! — говорит он. — Война кончилась! Гай! Гай и Жак вскакивают. Галка тоже встает.

Какая война? — спрашивает она. — Где война?

— Война на Тобе!

Жак и Гай подбегают к нему, и он торопливо рассказывает.

— Парапси-передача из Штаба… Война на Тобе кончилась. Военные действия прекратились почти одновременно по всему фронту. Краманский император низложен. Великий герцог Алайский оставил ставку и скрылся в неизвестном направлении… Поздравляю, Гай!

Он обнимает ошеломленного Гая. Галка в восторге проходится вокруг них, кружась в вальсе. Жак трясет Гаю руку и восхищенно произносит:

— Вот это работа! Ай да Прогрессоры! Гай вдруг вырывается.

— Погодите… — говорит он, задыхаясь. — Если война кончилась… И герцог бежал… А я? Как же я? Мне же надо туда! Мне немедленно надо туда!

Он вертится на месте, хватаясь то за Жака, то за Володю, то за Галку.

— Неужели вы не понимаете? Ведь герцог… Ему опасность грозит, его спасать надо… Я же Бойцовый Кот!

Все смущенно переглядываются. Гай замолкает. Тогда Володя, кашлянув, произносит:

— Ты же знаешь, Гай, это не от нас зависит. Распоряжается Штаб… Корней… Они ни за что не отпустят тебя сейчас. Там разруха, эпидемии, голод… Передают, что…

Гай, не дослушав, расталкивает ребят и убегает к лесу. Драмба широким бесшумным шагом следует за ним.

Почти нагой, в одних трусах бежит Гай по лесу, не обращая внимания на ветки, которые хлещут его по лицу, по груди, по рукам. Зубы его стиснуты, в глазах слезы.

— Не сдамся, не сдамся… — хрипит он. — Не будет по-вашему… Не сдамся…

И вдруг он выскакивает на знакомую крошечную прогалину, окруженную соснами, засыпанную слоем коричневой опавшей хвои. Только вместо муравейника посередине прогалины лежит на земле толстое трухлявое бревно. И знакомый скрипучий голос произносит:

Будь здоров, Гай, бывший Бойцовый Кот. Что-то тебя давно не было видно…

Гай останавливается как вкопанный, глядит на бревно, затем растерянно обшаривает глазами прогалину.

— Э… — произносит он, с трудом переводя дух. — Это… Горячего солнца и воды… во множестве… Это вы?

— Конечно, это я…

— Понимаю… понимаю… В прошлый раз вы были муравьиной кучей, поэтому я не сразу…

— Ошибаешься. Пока я только подумываю о метаморфозе в муравейник. Как ты догадался?

Сбитый с толку, Гай молчит.

— А это что за чучело? — осведомляется Оборотень.

Гай оглядывается. За его спиной стоит Драмба.

— Это? Это робот.

— Терпеть не могу искусственных носителей разума. Зачем ты привел его?

— Уходи, — шепчет Гай Драмбе. — Подожди меня в лесу.

— Слушаюсь, господин капрал, — ответствует Драмба и скрывается за деревьями.

Гай опускается перед бревном на корточки.

— Все-таки я уверен, — вкрадчиво говорит он, — что в прошлую нашу встречу вы были в виде муравейника…

— Этого не может быть, — неуверенно отзывается Оборотень. — Я же говорю тебе, я только подумываю о том, чтобы перевоплотиться в муравейник…

— Нет, — твердо говорит Гай.

После паузы Оборотень произносит:

— Может быть… может быть. В вашей части Вселенной у нас часто слабеет память. Возможно, я забыл… Ведь ты приходил так давно…

— Всего четыре… нет, пять дней назад! Оборотень смеется дребезжащим смехом.

— Ошибка! Ошибка! У тебя тоже никуда не годится память, бывший Бойцовый Кот… Ты был здесь не менее двадцати дней назад… Шел дождь, последний дождь в этом сезоне…

— Не было дождя! Нет, был, но потом… гроза…

— Лил дождь.

— Погодите… — Гай вытирает с лица пот. — Скажите мне, почему вы называете меня бывшим Бойцовым Котом?

— Я? Это не я тебя так называю. Ты сам назвал так себя в прошлую… в нашу первую встречу. Я спросил тебя, кто ты такой, и ты прямо так и сказал мне: бывший Бойцовый Кот…

— Я? Я сам себя так назвал? Неправда! Можно Жака спросить, он подтвердит…

— При чем здесь Жак? Ты ведь приходил один, без Жака… и без этого механического урода… Ты все путаешь, Гай. Ты пришел поздно вечером, и лил дождь, и ты был один, и по речи твоей я принял тебя за помешанного… Неужели не помнишь? И в руках у тебя было какое-то отвратительное железо… оно отвратительно пахло под дождем…

Гай медленно поднимается с застывшим лицом.

— Да… — бормочет он. — Да, я припоминаю… И до этого я никогда не приходил, так?

— Никогда, — отвечает Оборотень скрипучим голосом.

Гай со стопкой чертежей под мышкой входит в мастерскую. Володя под яркой лампой работает — собирает какую-то миниатюрную схему, время от времени «прозванивая» ее тонким игловидным инструментом с крошечной, в булавочную головку, лампочкой на конце. В распахнутые двери врывается обильное солнце, снаружи доносится рассеянное, но очень мелодичное пение Галки.

Володя отрывается от работы и внимательно глядит на Гая.

— Не помешал? — с нарочитой небрежностью, глядя в сторону, произносит Гай.

— Ничуть. Что, готовы чертежи?

— Не все. Ты мне поможешь?

— Давай посмотрим.

Гай подходит к нему, вручает чертежи. Володя разглядывает их, качает головой.

— Молодец, — говорит он. — Отчетливая работа.

— Чего там… — По-прежнему не глядя на него, Гай пожимает плечами. — Когда подопрет, так и рыбка запоет…

— Поющая рыбка — для нас не ошибка, — рассеянно откликается Володя. — Это что же у тебя такое? — спрашивает он, с любопытством рассматривая чертежи короткой толстостенной трубки.

Лицо Гая заливается краской.

— Сюрприз, говорят тебе! — сердито ворчит он. — Потом узнаешь… Ты мне поможешь или нет?

— Еще бы…

Володя складывает чертежи, подходит к форматору и принимается за работу. Чертеж за чертежом исчезает в щели приемного окна, жужжит наборный пульт, щелкает рычажок, под слабое гудение на несколько секунд меркнет свет, и Гай извлекает и рассовывает по карманам своей маскировочной куртки и деталь за деталью — всего пять штук.

— Все? — спрашивает Володя.

— Пока достаточно, — отвечает Гай. — Спасибо, одолжил ты меня…

Володя хлопает его по плечу и возвращается к своей работе.

Ночь. Володя и Гай не спят в своей палатке. Гай сидит на своей постели, понурившись. Володя лежит, заложив руки за голову, и смотрит в нейлоновый потолок, сквозь который просвечивает луна.

— …Это и у нас было когда-то, — негромко говорит Володя — Здесь нужно понять, что все эти герцоги, императоры, императоры были очень скверные люди, мелочные, жестокие, просто-напросто хулиганы. От подданных они требовали и кровопролитием добивались беспрекословного повиновения. От соседей — тоже. Ну, тут уж кто кого… Вот как твой герцог Алайский и император…

— Герцог не такой, — хрипло шепчет Гай.