Игры с судьбой. Книга первая (СИ)

И целых сорок лет — война. Как собакам ослушаться Хозяина? Сорок лет лают и цепляются в ноги, обескровливая, выдирая куски. Каждый корабль — глоток жизни, зерно уважения, сила плоти. Сорок лет не забыт страшный грех.

Ослушание.

Да-Деган скорбно поджал губы. Нелегко. Ой, как нелегко! Невозможно, недостижимо!

И язвительно звучит замечание Гая, поселяя сомнение в душе.

— Эй, игрок, ты сумеешь поставить Гильдию на ноги за полгода?

И дрожат тонкие точеные пальцы, словно перебирая струны аволы — оголенные нервы поющей души.

Игра! Знать бы сразу, в какую игру придется играть, в какой водоворот нырнуть! Знал бы — отступил, покаянно склонив голову. Сбежал бы. Затаился среди миров Лиги. Их множество — Софро, Ирдал, Сияющая Солло. Гвенар, Ра-Мирран, Анамгамэ, Янто, Рионорро…! Там, на дне, небось, не достанут! Не найдут в тихом омуте.

Но разве ж позволит ему не флиртовать с ней Фортуна?

— Обещанное — выполню, а через год, Гай, Оллами возьмет свое. И силу, и вес, и уважение. Если только сегодня мы не попадемся на зуб Анамгимару. Так что уноси ноги, Шайтанов брат! Уноси ноги, покуда не поздно.

Там, на Раст-Танхам, Эльяна не посмеет нападать. Будет, в который раз, выжидать удобного случая. Лишь бы только сейчас уйти, обогнав, покуда тот не ожидает бегства. Так что шанс есть, хоть и малый, ведь не сравниться древнему боту с новехоньким, отполированным, словно игрушка, флагманским крейсерком Иллнуанари. Так что, беги, Гай, беги!

Беги, покуда улыбается Фортуна.

Да-Деган, улыбнувшись, коснулся чуткими пальцами скругления железного стола. В крови неслась огненной лавою алая пена.

И аз воздам! Кровью за кровь, болью за боль, любовью — за сына. Огнем за ненависть. Смертью за смерть.

Бешеная гонка на пределе. И воет мартовским котом нагруженный двигатель и воют волками корабельные сирены. Лишь бы прорваться. Лишь бы дойти до Раст-Танхам. А там…. Там передышка и следующий раунд.

Точеные пальцы достали колоду карт. Да-Деган тасовал их, усмехнувшись, протянул колоду Пайше.

— Выбери карту, — проговорил он, улыбнувшись.

Пайше осторожно пожал плечами, вытянул карту, посмотрел, бросил на стол.

Не открывая, Да-Деган положил ее средь остальных. Дама треф.

Тонкие чуткие пальцы коснулись локонов нарисованных волос. Точеные пальцы были зрячи. Улыбнувшись, он раз за разом, выбирал из всей колоды — ее.

— Дурацкие фокусы, — протянул Пайше. — Лучше скажите, как в «Каммо» вы умудрились подменить карты так, что никто не заметил? Крупье не вам готовил все тузы.

— Ловкость рук, — проговорил Да-Деган, бросая карты на стол. — Ловкость рук и никакого мошенства. Если б генерал играл честно, я б не стал спорить с судьбой.

— Я не спрашиваю "почему?", — заметил юноша. — Я спрашиваю "как?"

— Тренировка, опыт, — усмехнулся Да-Деган. — Говорят, что есть вещи, которые, раз выучив, невозможно забыть. Я рискнул. И оказалось — это тот самый случай.

Пайше невесело усмехнулся. В уголках губ застыл вопрос. И можно было сделать вид, будто ты ничего не заметил — ни этого молчаливого вопроса, ни внезапно проснувшегося интереса к собственной персоне.

— Тренировка, опыт, — обронил юноша, набравшись смелости, — Где вам было их взять? Вы ведь Дагги! Дагги Раттера! Человек, что способен лишь рассказывать сказки, чувствовать красоту, да ценить прекрасное. Так откуда?

— Это допрос?

— Это доказательство того, как мало знал вас Рэй Арвисс.

И снова темнота в глазах, а посреди этой тьмы — пламя костра, вознесшееся к звездам. И плеск воды невдалеке, шум прибоя.

Форэтмэ. Ночь новолуния, и черный океан негромко поет, упорно поет серенады, целуя ноги земле и не смея посягнуть на большее. И вторя симфонии волн, словно скрипки и барабаны звучат стрекот цикад, потрескивание углей.

И улыбающаяся мордочка Рэя. Мальчишка! Бессовестный, яркий. Темные волосы спорят цветом лишь с тьмой безлунной ночи. А зеленые ясные глаза впитали солнечный свет. И в очерке лица, диковатого, странно-красивого — нежность и сила.

Рэй. Рейнар. Брат Иланта. Не просто брат — копия! Близнецы! Но как различны!!! Не спутать. Да только вот Рэя на этом свете, давным-давно уже нет. Четыре года!

Не уберег! Жизнь выкатилась из пальцев драгоценной жемчужиной, что упала со скал в бурное море. Нет мальчишки, словно б и не было! И только память, наказывая, гложет сердце голодным псом. И ничего, ничего исправить в этом нельзя!

Дрожа, тонкие пальцы мнут ткань воротника, и душит внезапно выросший в горле колючий ком, лишая дыхания, да холодной вьюгою кружат воспоминания и мысли. Не хватает только слез. Горьких капель океана боли. Он свое отплакал. В душе вместо огня — сосущая пустота, рождающая только большую пустоту. Нет! Плакать он не может. Слезы несут очищение. Ему этого не дано.

— Ты знал Рэя… — падает льдинкой с губ. Не вопрос, констатация факта. Странного факта. Не мог отпрыск контрабандистов пересечься с сыном координатора Рэны, внуком Леди, прекраснейшей стервы, Локиты. Не бывает подобных чудес. Слова повисли в воздухе подобно сизому дыму. Слова, на которые вольно или невольно он должен получить ответ.

— Я не всегда жил на Раст-Танхам, — огрызнулся юнец.

Да-Деган медленно опустился в кресло. Смотрел, не сводя пронзительного серо — голубого взгляда с юного, волевого лица.

Пайше! Русые кудри, правильные, неброские черты — прямой нос, глубокие глаза, темные, птичьими крылами развернувшиеся брови с легким изломом. Высокие скулы. На щеках яркий загар, словно его кожу ласкало дыхание десятков звезд, и каждая оставляла на память свой след.

Да-Деган покачал головой. Дергало зубной болью нечто смутно знакомое. Близкое и чужое. Словно ребус, который он обязан решить. Догадка сверкнула молнией средь полного мрака, осветив путь.

— Я не знал, что Рэй учился у Стратегов, — проговорил Дагги глухо. — Да если б и знал…. Что теперь толку?

Он, вздохнув, прикрыл глаза. Что толку, что когда-то он сам учился у них? Что толку, что когда-то были ему открыты сотни миров и сотни планет? Что толку, что его следы остались на песках времени, запечатлевшись, словно на камне? Прошлого не вернешь, минувшее не перепишешь набело.

Что вспоминать все былые заслуги и подвиги, если не сумел сделать самого главного? Что в них утешения, если Рэну, любимую Рэну, в спячке упустил? А с тем потерял и Рэя. И не только Рэя — их всех. Всю великолепную четверку, сиявшую ему, вернувшую в его жизнь любовь и смысл. Рэй. Илант. Лия. Иридэ.

И можно только волком выть на холодную луну. Потому что как когда-то давно — он один, и лишен смысла каждый шаг. Только желание мести еще раздувает искры былого костра, не давая замерзнуть изнутри.

Месть! Сладкое, горькое блюдо!!! Когда иссякает умение прощать, она способна дарить жизни вкус. Пусть и немыслимую горечь! Но хоть какой-то вкус.

И бьют током воспоминания. Юный-юный обманный лик, глаза как черные дыры — Анамгимар. "Тебе обязательно надо было разозлить его, Дагги?"

Но разве волен он в своем прошлом, в своих желаниях и чувствах? Разве не продал бы он развалин кому-то другому? Зачем цепляться слабыми руками за то, что не вернуть? В минувшем будущего нет. Но менять память на деньги демона — святотатство. Разве не знал он зачем тому руины?

Нет. Не знал. Лишь заглянув в холодные глаза воплощения расчета, и вспомнил, и постиг, и понял, что существуют грани, в которые биться можно. Которые нельзя разбить. И нельзя упустить улыбку Фортуны, отдав охранный знак в цепкие жадные руки.

— Сдашь меня? — спокойно спросил мальчишка. — Анамгимар платит за каждую голову Стратега.

— Да много ли стоит твоя голова?! — воскликнул Да-Деган, глядя в глаза юноши. Хотелось смеяться, только и смех иссяк, как когда-то слезы. Был только душивший его, жаркий гнев. — И за кого ты принимаешь меня? За профессионального шулера-игрока? За подлеца Анамгимара? Уж если я не продал ему руин за приличные деньги, неужели думаешь, что польщусь на гроши?