Космос над нами

Владимир Венгловский

Космос над нами

Пить вино с Великим Инквизитором Премом — то еще удовольствие, я вам скажу. Под его цепким взглядом даже шелтское тридцатилетней выдержки приобретает вкус ягодного уксуса. Бокал в моей руке подрагивал, отбивая едва слышную дробь по зубным пластинам. А Великий Инквизитор пил баснословно дорогое шелтское, словно дешевое вино в прибрежном кабаке, — залпом опрокидывая содержимое бокала в рот и тут же наливая следующую порцию.

Пил и не пьянел.

Это у Према называлось «выходом в люди». Читай — домой к несчастному профессору Тарду. То есть — ко мне. Угораздило же меня… Нечистый его знает, чем Инквизитора привлекла моя скромная персона. Хотя было бы гораздо хуже, пригласи он меня туда. Так что — сиди, Тард, пей вино и делай вид, что поддерживаешь дружескую беседу. Терпи.

У Великого Инквизитора белая гладкая кожа. Почти прозрачная. «Такую кожу скверна не возьмет, — подумал я. — Еще эти глаза его, синие… Уставился, как змея на добычу». Черные волосы Инквизитора сползали на бордовый плащ.

А если на Према посмотреть вот так — сквозь бокал, то Великий Инквизитор не кажется таким страшным. Преломляется его лицо, плывет в шелтском. Смешно даже.

— Как работа, доволен? — поинтересовался Прем.

Я вздрогнул. Вино расплескалось на одежду.

— Нормально, ваше святейшество, не жалуюсь. Спасибо.

— Нашел что-нибудь интересное?

Я старался отвечать размеренно, тщательно подбирая слова, а то еще сболтну, чего не следует.

— Ваше святейшество, вам же известно, что все, что я нахожу… Все, что к скверне относится, я сдаю инквизиции.

— Знаю-знаю.

«Хлоп», — вылил шелтское в рот Великий Инквизитор. Потекли по тонким губам красные капли, впитались в бордовый плащ.

— Знать-то знаю, но мало ли… Вдруг скверна и в твой дом проникла?

И — зырк на меня синим глазом. Аж мороз по коже.

— Ладно, не напрягайся ты так. Давай, пей лучше. Да минет нас скверна! — Великий Инквизитор поднял ладони вверх, к Белой Луне. — И так с каждым циклом все больше и больше оскверненных на вознесение отводим. Жалко будет потерять своего ручного профессора.

Надо же, еще и ехидничает. Ползун несчастный.

— Я постараюсь не поддаться скверне, ваше святейшество, — выдавил я робкую улыбку.

— Пойду я, — Великий Инквизитор поднялся, с сожалением глядя на пустой бокал. — Бутылку тебе оставляю. Угощайся. Может, девицу какую пригласишь.

Великий Инквизитор заговорщицки подмигнул. А у меня сердце — бу-бух, чуть из груди не выскочило.

— Ну что вы, ваше святейшество…

— Ладно-ладно, — хихикнул Прем. — Дело молодое.

И исчез в коридоре. Ровной походкой пошел, зар-р-раза, будто и не пил.

«Раз, два, три, четыре», — начал считать я.

«Бум», — хлопнула входная дверь. Все — ушел. Я прислушался — тишина, никого. Бросился к шкафу, открыл дверцы.

— Играда, вылезай. Уже ушел, — я протянул руку.

Из вороха одежды появилось миловидное улыбающееся личико, обрамленное копной всклокоченных желтых волос, затем женская рука схватилась за мою ладонь, и из шкафа выбралась Играда.

— Чего он приходил? — кивнула Игра на дверь.

— Да так… Нечистый его знает.

Игра все не отпускала мою ладонь. Рукав ее халата сполз к локтю, и я невольно опустил глаза. Вся рука от локтя до кисти была покрыта, словно коростой, серой твердой кожей.

Скверной.

Впервые я встретил Играду три цикла назад во время инквизиторской облавы.

— Впустите, пожалуйста, впустите!

Кто-то настойчиво колотил во входную дверь.

— Иду уже… Что случилось?

«Облава! Всем оставаться на своих местах, инквизиция. Расстегнуть одежду», — доносились крики издалека. С одной и другой стороны квартала. Выхода не было. Только спрятаться по домам, разбежаться, как мыши по норам. Нет, если ты не поражен скверной, то чего бояться? Правильно — нечего. А если поражен?..

— Да впустите же вы!

Я открыл дверь. В дом ввалилась девушка, упав мне на руки. Ее желтые волосы пахли солнечным ветром. Она прижалась ко мне, и я почувствовал нервную дрожь тела. И маленькие упругие груди под тонкой тканью платья.

— В дом, быстрее!

Девушка заглянула мне в глаза. Ее зрачки были зелеными, как морской прибой.

— Прячься, — указал я на шкаф.

Девушка, словно маленький, выкопанный на поверхность подземник, зарылась в груду белья.

И тут же раздался стук в дверь.

— Инквизиция, открывайте!

Я открыл. На пороге стояли трое — двое гвардейцев с заряженными метательными трубками и молодой инквизитор. Совсем еще мальчишка. Кажется, его недавно приняли.

— Расстегивай одежду! — рявкнул усатый краснолицый гвардеец.

Мальчишка-инквизитор слегка покраснел. Видимо, не доставляло ему удовольствия разглядывать голые мужские тела. Сочувствую. Я расстегнул пуговицы.

— Чист, — проворчал гвардеец. — Кто еще в доме?

— Никого, — ответил я.

Нечистый его забери! Не умею я врать. Кажется, голос ломкий стал. И лоб испариной покрылся.

— Идемте, — сказал инквизитор. — Это же профессор Тард. Он под защитой Великого Инквизитора. У нас служит.

Уф-ф, пронесло.

Когда патруль утопал дальше, я вернулся к шкафу. Помог выбраться девушке — маленькому желтому солнышку.

— Спасибо, — пробормотала она, опустив глаза. — А вы правда профессор? Такой молодой?

«Да уж, — хотел было сказать я, — у нас в Академии нынче большая текучка кадров».

Но вместо этого произнес:

— Покажи.

Девушка закатала рукав. По руке расползлось серое, цвета Луны Нечистого, пятно скверны.

— Меня зовут Играда, — сказала девушка и улыбнулась.

Играда сидела на диване, поджав под себя ноги, и держала бокал с вином. Элегантно сидела, словно аристократка. Не скажешь, что была детской учительницей в своей прошлой — до скверны — жизни.

А сейчас скверна с каждым днем все выше и выше поднимается по ее руке. Скоро серая твердость переползет на тело, затянет голову… А дальше? Дальше оскверненные становятся образом не Создателя, а Нечистого. Я с тревогой бросил взгляд на Играду. Совсем кожа у нее на лбу тонкой стала. Вот-вот третий глаз, порожденный скверной, прорежется.

— Что там? — спросила Игра.

— Ничего, — поспешил я обнять девушку. — Все нормально. Я обязательно найду лекарство. Мы вылечим тебя.

— Вылечим, — Играда тяжело вздохнула. — Это же не болезнь. Это не заразно. Это проклятие Нечистого.

Девушка попыталась спрятать лицо в ладонях, но я схватил ее за руки. Заглянул в глаза.

— Понимаешь, мне надо разобраться, что такое эта скверна. И тогда я пойму, как от нее избавиться.

За окном ярко светили Луны. Белая Луна Создателя оставляла на полу светлые пятна. Серая Луна Нечистого добавляла к пятнам темные тона. Сегодня начало цикла — период Вознесения. Праздник, отмечающий дни, когда Создатель и Нечистый покинули наш мир и создали Луны. Луна Создателя — рай для душ, куда после смерти попадают праведники. Те, кто не копаются в земле в поисках старинных предметов. Не задают подозрительных вопросов: «Что было раньше? Отчего нам так сложно постичь мудрость древних книг? Почему все древнее — скверна?»

Вот такие умники, которые хотят слишком много знать, являются одержимыми Нечистым. Они попадают в ад — на Серую Луну. Они и еще те, кто носит на себе печать скверны. Доблестная инквизиция ускоряет их вознесение.

Сегодня, в начале дней Вознесения, Луны приближаются друг к другу и опускаются к самой земле. Море поднимается высоко, пытаясь бурными волнами разбить скалы. Если когда-нибудь это случится, то наш город рухнет в воду. Даже до моего дома в центре города доносится шум ударяющихся о камни волн. Защити нас, Создатель!

Я поднял ладони к Белой Луне.

А над Лунами висело ночное небо, расцвеченное белыми и серыми красками. Сейчас дальше Лун ничего не видно, но в другие дни… Когда заканчивается праздник Вознесения и цикл достигает середины, Луны отдаляются, становятся намного меньше, и далеко-далеко на небе загораются маленькие желтые звезды. Говорят, что это фонари Создателя и Нечистого, которые освещают им небесный путь. Но мне кажется совсем другое…