Флаги на ветру

Дхаммапада

Ясный свет разрезал лиловые небеса Ваджры на мелкие дольки. Под порывами холодного весеннего ветра с ледника Тингсум желтые молитвенные флаги хлопали, как пистолетные выстрелы. Кружевные украшения серебристого штыря передающей антенны и приемных тарелок играли на солнце. На темно-красных стенах Алмазной Библиотеки, точно часовые, замерли монахи в шафрановых рясах. Иные собрались в группки вокруг рагдонгов - эти длинные трубы были настолько тяжелы, что держать их приходилось вдвоем, пока третий изо всех сил дул в мундштук. Под низкие, хриплые стоны труб остальные монахи нараспев читали молитву:

Будда, я приветствую тебя

На языке богов, на языке лусов,

На языке демонов, на языке людей,

На всех языках, в мире сущих,

Я провозглашаю Учение.

У подножия длинной гранитной лестницы, что вела в знаменитейшую и богатейшую Библиотеку, стоял Джигме Дзаса. Он упивался ритуалом; душа танцевала под звуки молитвы. Вдруг он повернулся к гостье:

- Ну что ж, посол, вы готовы? Лицо !юрк осталось невозмутимым.

- Лусы? - спросила она.

- Это из мифов, - объяснил Джигме. - Змееподобные божества, жили в телах из воды.

- Вот оно что… - протянула !юрк. - Что ж, рада, что вы внесли ясность.

Джигме хмуро глянул на инопланетянку и решил воздержаться от колкости.

- Давайте начинать, - попросила посол.

Джигме подобрал подол зена и, шлепая босыми ступнями по камням, начал долгое восхождение. За ним в почтительном молчании следовала вереница монахов гелюгепа. Рядом с Джигме неторопливо трусила полковник !юрк, стуча четырьмя каблуками сапог. За ней гуськом семенили санги, их кентавроподобные тела были красиво обтянуты сине-серыми мундирами; на ярком солнце сверкали награды. Каждого сопровождал раб, пернатый маскер с церемониальным зонтиком.

К тому времени, когда Джигме одолел длинную лестницу, он совершенно выбился из сил, и когда входил в цокханг, грандиозный зал для собраний, голова шла кругом. В зале уже сидели длинными рядами, застыв в позах ожидания, несколько тысяч членов религиозных общин. Мужчины и женщины: доминиканцы и суфии в белом, красношапочники и желтошапочники в шафрановых рясах, иезуиты в черном, Gyudpas в мудреных передниках из сплетенных, покрытых резьбой человечьих костей… Каждый сидел в позе лотоса перед компьютерным терминалом из настоящего золота, покрытым религиозными символами. Некоторые медитировали, другие проговаривали сутры, третьи читали выведенные на экраны тексты Библиотечных книг.

Джигме, !юрк и сопровождавшие их пересекали обширнейший зал, наполненный эхом голосов тех, кто молился о достижении единства с Алмазной горой. В противоположной стене зала виднелась громадная двустворчатая дверь; створки были вырезаны из благородного жадеита, покрыты резными узорами, изображавшими жизнь первых двенадцати инкарнаций Гьялпо Ринпоче, драгоценного короля. Двери на бесшумных петлях отворялась от бесшумного прикосновения стоявших рядом служителей.

Джигме, минуя служителей, покосился на них - молоденькие послушники, настоящие красавцы. У одного, смуглого, бритый затылок имел необычную форму.

За дверью находилась аудитория. Маскеры остались снаружи, застыли с зонтиками на изготовку; их хозяева бок о бок с монахами процокали дальше. Стены аудитории были забраны голографическими фресками, которые иллюстрировали жизнь сострадающего. Потолок - из прозрачного полимера, пол - хрусталь чистой воды, составная часть твердой оболочки планеты. Хрусталь дивным образом отражал солнечные лучи; Джигме, идущему через зал, казалось, будто бы он шагает по радуге.

В конце аудитории, напротив входа, стояло заменявшее трон возвышение. Напротив него выстроились чиновники. Наверху изгибался массивный золотой свод, по кромке бирюзово синели слова: «Аум мани Падме хум». Подиум был устлан широким ковром с цветками лотоса, колесами, свастиками, «рыбами» Инь-Ян, вечными уроборосами и прочими святыми символами. На ковре восседал самолично Гьялпо Ринпоче - коротышка с костлявой грудью и хилыми плечами, сорок первое воплощение бодисатвы Боба Миллера, великого Библиотекаря, эманации Авалокитешвары.

Воплощение, одетое в простой желтый зен, одно лишь имело право носить в святилище цветное облачение. Вдобавок Ринпоче был опоясан четками - 108 костяными дисками на нитке. Диски были вырезаны из 40 черепов, принадлежавших прежним инкарнациям. Тело оставалось неподвижным, но руки поднимались и опускались, а пальцы складывались в символы. Мудра за мудрой, мудра за мудрой - в порядке, который подсказывал библиотечный экран.

Джигме приблизился к подиуму, опустился на колени, сложил ладони и соединенными указательными пальцами коснулся лба, рта и груди у сердца, а потом дотронулся лбом до пола. Позади раздался глухой перестук - его делегация благочестиво билась лбами о хрустальную поверхность. Между прочим, бесчисленные паломники за бесчисленные годы проделали в полу углубления. Но Джигме не переусердствовал - знал, что мозги ему еще понадобятся; он лишь осторожно дотронулся до пола и не разгибался, пока не услышал голос инкарнации.

- Джигме Дзаса! Давно не виделись. Я рад. А теперь, пожалуйста, встань и познакомь меня со своими спутниками.

Голос старца был сух и звонок, и в нем звучало благодушие. В этом воплощении драгоценный король жил семьдесят третий год, но сохранял отменное здоровье.

Джигме выпрямился. Над полом поднимались радуги, приплясывали перед его глазами. Он медленно поднялся на ноги, громко щелкнув коленными суставами - надо же, на 20 лет моложе инкарнации, а конечности уже малоподвижны, - в почтительном полупоклоне двинулся к подиуму, вытянул из-за четок у себя на поясе хату - белый шелковый шарф с вышитыми на нем религиозными изречениями. Расправил ее и, благоговейно высунув язык, с поклоном вручил инкарнации.

Гьялпо Ринпоче принял хату и с улыбкой надел себе на шею, после чего протянул руку, и Джигме опустил голову для благословения. Он почувствовал, как бритой кожи на черепе коснулись сухие подушечки пальцев, а затем все его существо исполнилось чувства гармонии. Значит, все идет как надо, понял он. Воплощение Будды благосклонно к нему.