Флаги на ветру

За дверью в коридоре раздался крик, а потом громкий голос затянул песню. Министры вздрогнули, затем возмущенно переглянулись: кто смеет нарушать порядок?

Регент, чтобы вызвать охрану, склонилась к коммуникатору, спрятанному в статуе Кали.

Но тут распахнулись дверные створки (за каждую держался согбенный послушник с высунутым языком), и между ними появилась инкарнация. Новый Гьялпо Ринпоче был молод, даже юн. Он явился в официальном наряде: желтой шелковой рясе с парчовыми вытачками и высокой шапке с. гребнем. Блестя в тусклом свете, зеленые глаза осмотрели собравшихся.

Министры дружно выразили покорность, молитвенно коснувшись сложенными ладонями рта, лба и груди, и простершись ниц. Джигме, склоняясь к полу, услышал разудалую песню:

Будем пить и петь сегодня.

Завтра будет поздно.

Юность мимо пронесется -

Старость - это слезы.

Пой, пляши, поспеши -

Юность не вернется. [1]

Джигме не поверил собственным ушам: неужели это поет инкарнация? Осторожно поднявшись на ноги, увидел в руке Гьялпо Ринпоче бутылку. Он что, пьян? И разве можно в Библиотеке раздобыть пиво, или что это там у него? Неужто материализовал?

- Сюда, парень, - сказал Гьялпо Ринпоче.

Его рука лежала на плече одного из швейцаров. Он завел юношу в кабинет, надолго присосался к бутылке. Снова медленно оглядел министров, задерживая на каждом взгляд.

- Всеведущий… - заговорила мисс Тайсуке.

- Не будем спешить,- перебило воплощение. - Я без малого десять месяцев проторчал в стеклянном шаре. Пришло время развлечься. - Он заставил послушника опуститься на четвереньки, а потом сам упал на колени позади него. Задрал на юноше рясу, схватил его за ягодицы. Послушник метал по сторонам полные ужаса взгляды. Новый государственный оракул, похоже, был близок к апоплексическому удару.

- Эге, да вы, гляжу, мои вещички принесли, - проговорил инкарнация.

Джигме почувствовал шевеление у себя на шее - это ожили четки, вырезанные из человеческого черепа. Ему стало нехорошо.

В мертвой тишине, парализованные страхом й Изумлением, министры смотрели, как инкарнация предается земному греху с послушником. На лице мальчишки читалась только безумная, паническая растерянность.

А ведь это нам урок, подумал Джигме в отчаянии. В том, чем живой бодисатва занимается в этом зале, содержится какое-то послание всем нам. Мы должны понять.

Четки дернулись, медленно взмыли над головой Джигме, и поплыли в воздухе, и упали рядом с воплощением.

Затем со стола взлетел скромный, без прикрас, посох из слоновой кости, закувыркался в воздухе. Гьялпо Ринпоче, чтобы его поймать, материализовал себе третью руку. Тут же наступил черед узорной фарфоровой чаши, затем - барабана, затем - золотой статуэтки смеющегося Будды - она выскочила из кармана нового госоракула. Для каждого предмета у инкарнации вмиг отрастала новая рука. И все эти вещи принадлежали прежнему воплощению - выбор каждый раз делался безошибочно.

В кульминационный момент многорукое существо взвыло по-звериному, а затем встало и оправило свой наряд. Инкарнация наклонился, подобрал посох из слоновой кости. Разбил им фарфоровую чашу, потом сломал посох о голову Будды. Протаранил статуэткой барабан, запустил обеими вещами в стену. Все шесть рук приподняли четки Над головой, рванули: шнурок лопнул, белые костяные диски разлетелись по комнате. Лишние руки исчезли.

- Короткий путь! - Инкарнация резко развернулся и вышел, чеканя шаг.

В кабинете надолго воцарилась тишина. Джигме следил за доктором О'Нейл. Казалось, ее бледное лицо плывет в полумраке, оставаясь отчетливым среди смятения и безумия; на этом лице застыла мина мучительной душевной боли. Эта женщина переживала личную катастрофу; ее торжество обернулось мучительным провалом.

Возможно, все и вся пошло прахом.

Джигме поднялся на ноги и пошел успокаивать послушника.

- Еще ни одно воплощение не ступало на краткий путь, - сказала мисс Тайсуке.

- Отец Гарбаджал небось на седьмом небе от счастья, - вздохнул Джигме. - Он сам дубтоба.

- Вряд ли он так уж счастлив, - произнесла регент. - Я за ним наблюдала. Да, это тантрический йог, причем из лучших. Но сцена, которую устроил инкарнация, его изрядно напугала.

Разговор велся с глазу на глаз в городском доме мисс Тайсуке, в лха кханге, комнате, отведенной для религиозных обрядов. Слегка пахло благовониями. Снаружи доносились отзвуки праздника - народу сообщили, что инкарнация снова с ним.

Ожила статуя Громомечущая свинья, посмотрела на регента:

- Регент, для вас сообщение из Библиотечного дворца. Инкарнация проводит вечер в своих покоях, в обществе молодого монаха. Всеведущий только что протрезвел

- Спасибо, - кивнула Тайсуке.

Громомечущая свинья снова замерла. Тайсуке повернулась к Джигме:

- Может быть, всеведущий - самый могущественный дубтоба в истории. Доктор О'Нейл показывала сделанный Библиотекой снимок его психической энергии. Это что-то невероятное! И эта энергия полностью контролируется!

-  Может, в процессе взросления инкарнации произошел какой-то сбой?

- Но этот процесс проверялся веками. Ему и раньше подвергались инкарнации… Одно время он был в большой моде, и несколько воплощений, с восемнадцатого по двадцать третье, только так и растили. Она нахмурилась, наклонилась вперед: - Но все равно уже ничего не исправить. Библиотекарь Боб Миллер или святой Авалокитешвара, если тебе это ближе, только что реинкарнировалея как сорок первый Гьялпо Ринпоче. И от нас с тобой уже ничего не зависит.

- Ничего не зависит, - согласился Джигме.

Краткий путь, подумал он. Этим путем идут к просветлению маги и безумцы, не оглядываясь на этические нормы и прочие условности. Краткий путь рискован, зачастую еретичен и чудовищно труден. Многие, ступившие на него, плохо кончили. И себя погубили, и других…

- У нас и раньше бывали суетные инкарнации, проговорила Тайсуке. - Восьмой оставил нам в наследство чудесную любовную лирику. И гомосексуалисты тоже были…

- Регент, я буду молиться, чтобы не случилось никакой беды. - Тут Джигме показалось, что на улыбчивое лицо Тайсуке набежала тень.