Банка фруктового сока

Сергей ПАВЛОВ

БАНКА ФРУКТОВОГО СОКА

— Мирза, дать тебе галету? Держи!

Робот растерянно вертит галету.

— Что я должен сделать? — осведомляется он своим трескучим голосом.

— Съесть ее, дурак.

— Галета — пища людей, — флегматично отвечает робот.

— Тебе сколько лет, Мирза?

— Пять лет я принимаю и выдаю информацию.

— Ну вот. А я занимаюсь этим уже двадцать пять лет. И не тебе меня учить, молокосос. Понял?

— Что такое молокосос?

Горин расхохотался.

— Отстань от него, — поморщился Ильин. — Вечно ты засоряешь ему блок информации.

— Ну нет, — возразил Горин, ловко вскрывая банку с фруктовым соком. — Если уж его угораздило попасть в наше общество, то пусть, по крайней мере, усвоит несколько мужских привычек.

— Мужчины — лучшая часть человечества, — заявил робот.

Ильин поперхнулся консервированным молоком и строго посмотрел на хохочущего товарища.

— Давно хотел тебя спросить: чем объяснить твою, мягко выражаясь, странную манеру смеяться по малейшему поводу?

— Ты сухарь! Населить космос смехом — значит, сделать его обитаемым. Этот неписаный закон космонавтов я двенадцать земных месяцев усваивал на Меркурии.

— Этим язвительным тоном ты тоже обязан Меркурию? — продолжал Ильин.

— Эх, старина, поживешь в космосе с моё — узнаешь.

Ильин впервые участвовал в межпланетной экспедиции, и его несколько задевал шутливо-покровительственный тон Горина.

Резкий звонок возвестил конец отдыха. Они помогли друг другу закрепить шлемы, и, проверив герметичность скафандров, открыли нижний люк бункера. Грушеподобное тело робота первым протиснулось в переходную камеру.

Горин на четвереньках вполз в заиндевелый каменный мешок. Он отрегулировал освещение, устроился поудобнее на левом боку и включил агрегат. Голубой луч мягко вошел в красноватую твердь. Где-то рядом в своем забое так же вгрызался в породу Ильин.

«Сегодня взорвем монолит, — мысленно прикинул Горин, — и завтра, если все пойдет так же гладко, можно будет начать бурение скважины.»

Инженер-селенолог по профессии, он с самого начала посвятил себя трудной, подчас опасной, но увлекательной работе по изучению недр планет земной группы. Три года назад он участвовал в комплексной экспедиции на Меркурий. На всю жизнь запомнились ему вспененная, пятнистая поверхность планеты, близкий, иззубренный скалами горизонт, лужицы расплавленного свинца и громадный пылающий шар беспощадно горячего Солнца.

И еще запомнилась тогдашняя мечта: вернуться на Землю и бесконечно долго наслаждаться голубыми океанами ее воздуха и воды, зеленью ее лесов и полей. Когда экспедиция окончила свою работу, он ходил по улицам города и долго не мог привыкнуть к жизнерадостной суете людского потока. Красивые здания на широких проспектах почему-то казались ему игрушечными. А потом он вдыхал волнующий аромат полевых цветов, и его наполняла непонятная грусть; капли росы, сверкающие в траве, казались ему звездами…

Однажды он заплыл далеко в море и, лежа на спине, следил за вольным полетом чаек. И именно тогда ему показалось очень важным — во что бы то ни стало попасть в число участников экспедиции на луны Юпитера.

Настойчивость, великолепное здоровье и, главное, опыт работы на Меркурии помогли ему осуществить свое желание. В Институте космологии он впервые встретился с Николаем Ильиным и Клодом Живье — своими будущими товарищами по путешествию к лунам Юпитера на планетолете «Торнадо».

Шесть месяцев занятий и тренировок перед стартом промелькнули быстро. И вот наступил последний вечер на Земле. Это был теплый летний вечер, украшенный жемчужным сиянием полной луны и тихой грустью голубых глаз Вероники…

Воспоминания теснились в мозгу, наплывая и растворяясь, как призраки, а руки работали размеренно и точно, пока не затекли окончательно.

Горин выключил подачу энергии. Оснащение скафандра мешало лечь на спину, и он отдыхал, лежа лицом вниз, вытянув уставшие руки вдоль туловища. При здешней небольшой силе тяжести поза особого значения не имела. Мешали только едкие капли пота на лице — их невозможно было стряхнуть.

Когда же опять началась эта мучительная тоска по Земле? Сразу после старта «Торнадо»? Нет. Тогда он думал о предстоящей работе и немного о глазах Вероники. А вот потом… Потом у самой орбиты Марса произошло несчастье с Клодом Живье. Монтируя датчики приборов на внешнем корпусе планетолета, он вдруг перестал отвечать на контрольные вызовы. Милый, веселый Клод… Когда его тело в скафандре внесли внутрь корабля, на левой стороне шлема обнаружили голубую сосульку замерзшего воздуха. Сюда угодила крошечная метеоритная песчинка, адская скорость которой уничтожила жизнь замечательного товарища.

Полет решено было продолжать. О случившемся сообщили Земле, и вскоре одна из двух аварийных ракет «Торнадо» унесла страшный саркофаг по орбите Марса навстречу перехватчикам с марсианского космодрома «Деймос».

На первую крошечную луну Юпитера высадились без происшествий. Она имела в диаметре всего тридцать километров. Планетолет пришлось пришвартовать к планетке, как океанский лайнер к разгрузочной пристани. Странно было видеть громадное рыбообразное тело «Торнадо» среди хаоса черных бесформенных скал.

Потянулась длинная цепочка трудных, порой невыносимо тяжелых дней, принесших первую горечь ошибок и первую радость удач и побед. Работа, которой с лихвой хватило бы на троих, потребовала крайнего напряжения физических сил, изобретательности, технической смекалки, изворотливости. Выемка грунта под жилой бункер, его установка и оснащение необходимыми материалами, приборами, инструментами и энергетическим оборудованием, лучевая проходка штреков, подготовка площадки для бурения скважин и, наконец, наклонное бурение с отбором образцов горных пород — все это до предела насыщало шестнадцать рабочих часов в сутки. Оставалось восемь часов на сон и еду…

Кто-то потянул Горина за ногу. Он кое-как повернулся, чтобы взглянуть назад. Там, печально покачиваясь, стоял обросший кристаллами инея робот.

— Дьявол! — выругался Горин.

У робота была какая-то неполадка в радиопередатчике, и Горин из-за свиста и треска не мог разобрать ни одного его слова. Видимо, это обстоятельство и принудило робота просить у человека помощь.

— Слушай ты, урод. Бери этот ящик и неси на «Торнадо».

Робот послушно взвалил цинковый ящик с образцами на свою плоскую голову.

— Да, кстати, возвратишься с банкой фруктового сока.

Робот сделал попытку что-то сказать, но Горин опять ничего не понял.

— Довольно болтать. Проваливай и выполняй приказ!

В день гибели Клода Живье, когда двое его друзей, потрясенные потерей, посылали Земле экстренное сообщение о случившемся, в каюте неожиданно раздались звуки веселой ритмичной мелодии. Время передачи случайно совпало с временем обычного дневного отдыха, и робот, как это с самого начала было заведено Клодом, включил музыкальную звукозапись. Сообщение пришлось прервать. Рассвирепевший Горин грозился тогда выбросить робота в космос.

Но робот, которому Клод дал смешную кличку Мирза, был очень нужен для завершения программы минералогических исследований на лунах Юпитера. Институт кибернетики и высшего моделирования в контакте с Институтом космологии и Академией астронавтики выработали совместную программу проверки работы этого сложного кибернетического устройства УКМ-5 в условиях космоса. Осуществить программу поручили экипажу «Торнадо». От робота требовалось ни много ни мало — произвести самостоятельный старт с третьего спутника Юпитера — Европы — на специально оборудованной для этой цели аварийной ракете АРТ-2; вывести ракету на орбиту второго спутника — Ио, лежащего в зоне пояса радиации Юпитера; прилуниться на Ио, произвести взрыв на поверхности, собрать нужное количество образцов раздробленных взрывом горных пород; взлететь, выйти на орбиту первого спутника и, повторив предыдущее задание, вернуться на Европу.