А всходы будут не скоро

Чешко Фёдор

А всходы будут не скоро

Федор ЧЕШКО

А ВСХОДЫ БУДУТ НЕ СКОРО

- Папа, мы сегодня пойдем гулять в Развалины?

- Нет, доченька. Сегодня я очень занят.

- Папа, ты же обещал!

- Обещал? Что-то не припоминаю.

- А я припоминаю. Обещал, обещал, обещал.

- Да ведь мы же были там на прошлой неделе, детка!

- Ну и что? Ведь мы не видели Дверь.

- Но ведь это самая обычная дверь. К тому же она старая, облезлая и некрасивая.

- Папа, ну ты сегодня совсем какой-то! Обычная дверь, обычная дверь... Это же Запертая Дверь, папа!

- Детка, передразнивать старших - это очень плохо.

- А обманывать маленьких - это очень хорошо, да?

- Ты точно помнишь, что я обещал сходить с тобой в Развалины именно сегодня?

- Точно-преточно!

- Ладно, тогда работа подождет. Обещания следует выполнять - таковы Правила.

Девочка была маленькая, и поэтому стена казалась ей непомерно огромной - серая стена, сложенная из шершавых валунов, уходящая влево и вправо до самого горизонта. Киберрикша подвез их к эскалатору входного тоннеля, и пока отец в нетерпении терзал клавишу вызова гида, девочка подошла вплотную к стене. Стена была холодная, в щелях между валунами рос мох - влажный, сырой и мягкий. И девочка подумала вдруг, что каждое совершившееся в ее жизни событие - даже самое пустячное - мгновенно становится прошлым, и с каждой секундой уходит в прошлое все дальше и дальше, и когда-нибудь станет таким же замшелым и древним, как эти валуны...

Появился гид. Он вышмыгнул из тоннеля и остановился перед отцом, противно взвизгнув гусеницами. Девочке гид не понравился. Она критически осмотрела его - нарочито помятый и ржавый корпус, тусклые линзы фотоэлементов, странные серые нити, затянувшие нишу репродуктора. Прошлый раз гид был красивый, блестящий. А этот... "Псих", - решила девочка.

- Добро пожаловать в историко-экологический заповедник "Развалины", произнес гид сочным баритоном, который до дикости не соответствовал его щуплой и неопрятной внешности. И сам гид совершенно не соответствовал окружающему, и наивные неумелые попытки придать ему "древний" вид только подчеркивали эту его неуместность в мире замшелых валунов и старинных развалин.

Они шли по сумрачному тоннелю, и с потолка свешивались проросшие сквозь него корни, и впереди уже брезжило тусклое пятно выхода, а гид суетился под ногами и говорил, говорил, говорил...

- Заповедник "Развалины" был основан ровно через семьдесят лет после принятия Хартии об установлении Правил. Через двенадцать лет мы будем праздновать его трехсотлетие. Да-да, глубокоуважаемые посетители, двести восемьдесят восемь лет назад один из крупнейших городов Планеты был объявлен заповедником. Архитектурная и экологическая обстановка, сложившаяся в городе к моменту основания заповедника, как бы законсервирована в нем. Вы сможете увидеть город таким, каким он был через семьдесят лет после Ликвидации Великой Угрозы...

- Без тебя знаю, - тихо, но достаточно внятно сказала девочка. Отец погрозил ей пальцем. Гид, как ни в чем не бывало, продолжал:

- Итак, глубокоуважаемые посетители, сейчас мы с вами перенесемся на двести восемьдесят лет назад. Тот город, который вы вот-вот увидите, покинут последними жителями вот уже более семидесяти лет. Покинут потому, что Окончательная Ликвидация Великой Угрозы освободила людей от необходимости ютиться в душных и смрадных каменных джунглях, позволила привольно расселиться по необъятным просторам родной Планеты, не страшась более друг друга...

- И это я уже знаю, - девочка неодобрительно поглядела на гида и отвернулась. - Болтун!

- Как ты себя ведешь? - отец дернул ее за руку. - Немедленно извинись!

- Но я действительно все это уже знаю!

- Правила гласят: "Повторенье - мать ученья", - наставительно поднял палец отец.

- А я хочу знать новое.

- Зачем?

- Ну, просто. Чтобы знать.

- Приобретение знаний должно иметь цель и приносить пользу окружающим. А охота за знаниями ради знаний приносит только вред. Я вижу, тебе придется еще не раз перечитать Правила. Ты, кажется, плохо их усваиваешь.

Да нет, девочка усваивала Правила довольно прилично. "Никогда не спорь со старшими. Научись молча выслушивать и запоминать все сказанное ими. Неприятие мнения старших ограничивает твой кругозор и лишает тебя возможности руководствоваться драгоценным опытом предыдущих поколений..."

Вспомнив этот параграф Правил, маленький политик счел за благо переменить тему и собеседника.

- Почему ты такой неопрятный? - девочка попыталась оборвать нитки, прилипшие к репродуктору гида. Гид вильнул в сторону.

- Неопрятность здесь ни при чем, - в голосе робота появился легкий оттенок снисходительности. - Это наша последняя новинка, имеющая целью дать возможность глубокоуважаемым посетителям полностью погрузиться в мир древности. Для этого дизайн всех сервис-механизмов приведен в соответствие с окружающей их реальностью. Что же касается обративших на себя ваше внимание нитей, то это - искусно выполненная копия специфических выделений древнего членистоногого, называемого "паук". Паутина (а именно такое название носит прототип вышеупомянутых нитей) издревле служила символом старины и запустения. В настоящее время паук, некогда обитавший на Планете почти повсеместно, к сожалению, практически вымер. Поэтому предметом особой гордости персонала являются те восемь особей этого уникального животного, которые сохранились на территории нашего заповедника. Если пожелают глубокоуважаемые посетители, мы можем сейчас же направиться в места их гнездования, чтобы ознакомиться с привычками и поведением этих существ в условиях...

- Не хотим мы к паукам! - девочка топнула на гида ногой. - Мы хотим посмотреть Запертую Дверь!

У выхода из тоннеля их ждал киберрикша - такой же старательно помятый и облупленный, как и гид.

И заскрипели непривычно большие, вихляющиеся колеса, зашуршал под лысыми шинами растрескавшийся, зарастающий спорышом бетон, а гид все гнусил о конструкциях киберрикш трехсотлетней давности, о живой массе спорыша на квадратном метре бетонного покрытия...

А по сторонам - причудливые серые громады, первоначальную форму которых подчас уже трудно было угадать, нависали над дорогой отвесными обрывами узких ущелий, глядели пустыми глазницами оконных провалов, топили подножья в зарослях терновника, черные безлистые ветви которого корчились, как черные трещины на серых обветшалых стенах, упирающихся вершинами в плоское и низкое осеннее небо. Небо серое, как эти стены, как бетон под колесами.

Мир мертвого времени. Мир могучей трехсотлетней тишины, сквозь толщу которой пугливо пробились звуки - жалкое, расхлябанное дребезжание рикши и неумолкающая болтовня гида... Мир, воздух которого столетиями пропитывался неповторимым, дурманящим запахом сырого бетона, влажной травы, пыли, истлевающего дерева... И здесь, в этом мире, устроить шутовской маскарад ряженых под старину механизмов! Фальшь. Осквернение праха.

Она оказалась невысокой и узкой, эта старая потрескавшаяся дверь из непривычного материала, покрытая струпьями краски, давно утратившей первоначальный цвет. Девочка смотрела на дверь, приоткрыв рот и округлив глаза. Ее взгляд медленно скользил по фигурной, позеленевшей от времени ручке, по ржавой железной полосе, пересекавшей дверь из угла в угол, по неуклюжему приспособлению с ручкой и нелепой формы отверстием, подвешенному к этой полосе. А гид рассказывал о замках, о том, сколько веков назад они вышли из употребления, о том, что такое "английский" и что такое "амбарный". А отец поглядывал на часы.

Девочка перевела дыхание и спросила:

- А что там, за дверью?

- Данных о том, что находится за Запретной Дверью, не имеется. Достоверно известно только, что она была заперта после после выхода из употребления замков, - отреагировал гид. - Тот замок, который вы видите на Двери, изготовлен вручную. Его возраст оценивается, примерно, в триста пятьдесят лет. Таким образом, к моменту его установления на Двери город уже был покинут обитателями.